— И что вы думаете по этому поводу? — спросил Ратлидж.
Последовала продолжительная пауза.
— Я думаю, может быть, все организовал Эдвин Седжвик? Я ревновал. Мне хотелось, чтобы она пришла ко мне за помощью. Я хотел быть рыцарем-спасителем. Сидел у себя в доме и думал, что она оказалась умнее, чем я считал. И еще о том, что она предложила Эдвину взамен. Мне стыдно, что я так думал. Но это правда.
Монсеньор Хольстен сказал:
— Они никогда не давали объявления о ее смерти. Постарались не поднимать шумихи. Отец Джеймс написал ее семье в Америку. Они ответили, что она не вернулась домой. Семья согласилась с лордом Седжвиком нанять людей и отыскать ее следы, которые привели на «Титаник». Кажется, всех устраивало, если бы она утонула при катастрофе. Но отец Джеймс был уверен, что она не собиралась возвращаться домой, потому что родственники отослали бы ее обратно к мужу.
Хэмиш добавил: «Ее семья была рада сплавить ее первому подходящему и ничего не подозревающему молодому человеку».
В разговор вступила Мэй Трент:
— Я часто думаю о той ужасной ночи, когда мы тонули… — Она сильно волновалась. — Ведь об этом корабле до той ужасной ночи было много разговоров, все восхищались им, она могла знать это, ей могла понравиться идея плыть домой на таком знаменитом корабле. И поэтому она могла заранее спланировать побег.
Наверное, это перед смертью и рассказал Герберт Бейкер. Если он просто помог ей сесть на поезд в Лондон, то не терзался бы чувством вины перед смертью. Кто еще принимал участие? Если кто-то из Седжвиков, то который? Артур? Эдвин? Или сам лорд Седжвик?
Ратлидж вновь ощутил навалившуюся усталость.
Когда Бейкер послал за двумя священниками, кто-то испугался, что правда выплывет и прошлое вернется. К тому же этот кто-то знал, что священник серьезно и глубоко копает, хочет добраться до истины.
А это было сильным мотивом для убийства. Особенно если человек убивал и раньше.
Они подъехали к Остерли, низкий туман стелился над болотами, заполнял дорожные ямы и выбоины, висел над обочинами. Иногда в сыром тумане слышался пронзительный крик птицы.
Ратлидж остановился около поворота на ферму Рэндела. Он не мог проехать мимо и не проверить, поэтому, невзирая на слабые протесты утомленных пассажиров, прошел к дому и постучал в дверь.
В этот момент из-за угла показался сам фермер, который, изрыгая проклятия, двинулся к Ратлиджу.
Инспектор ждал.
Рэндел был весь в крови от многочисленных порезов и ссадин на лице и руках. Одна рука была прижата к боку.
— Кобыла вернулась домой сама. А эта стерва хотела меня убить! Мне повезло, что я смог идти. — Он кипел яростью, которую давно копил. Пнул угол дома, потом еще раз. — Я пойду к адвокату, хочу, чтобы мне заплатили за все!
— Уолш мертв, — сказал Ратлидж. — Ваша лошадь его убила.
— Молодец! Мне уже сказал констебль. Я встретил его по дороге от Западного Шермана. Так ему и надо, этому мерзавцу. И надеюсь, он попадет в ад, куда ему и дорога, этому…
Он хотел вставить крепкое словцо и вдруг увидел, что в машине сидит женщина.
— Так эта дрянь сама сюда явилась… — И он угрожающе двинулся к дороге, но Ратлидж в три прыжка догнал его и, схватив за плечо, повернул к себе.
— Нет. Это не она. В машине сидит и викарий.
Рэндел прищурился, вглядываясь в окно машины.
— Это вы, викарий? — позвал он.
— Да, привет, Том. Что с тобой случилось, старина?
— Я на дороге встретился с ненормальной дамочкой за рулем, вот что случилось. Она чуть не убила меня, и сделала это нарочно, поехала прямо на меня! Испугала жеребца, который меня сбросил, я его потом искал полчаса.
Он повернулся к Ратлиджу, разъяренный:
— Я не могу явиться в Остерли в таком виде! Скажите констеблю, пусть приедет сюда, вы мне это должны. Я заявлю и на эту стерву, и на полицию тоже! И утром пойду к адвокату.
— Вам надо повидать доктора Стивенсона.
— Я выживу. И можете сказать этому идиоту Блевинсу, что, если бы он лучше делал свою работу, у меня в стойле не было бы сейчас двух лошадей, не способных работать по крайней мере еще с неделю. А кто мне поможет ее делать, эту работу, спрашиваю я вас!
Он ушел, бормоча под нос крепкие ругательства. Фермер, конечно, был старый грубиян, но Ратлидж ему симпатизировал. Том Рэндел попал в ситуацию, которую не смог контролировать, а Присцилла Коннот оказалась безжалостной.
Ратлидж вернулся к машине. Надо бы позвать доктора Стивенсона к старику. Когда ярость и возбуждение утихнут, ему будет несладко. По крайней мере, уже хорошо, что Присцилла Коннот его не убила.
Ратлидж высадил викария у его дома. Симс взглянул наверх на темные окна и отвернулся. Кажется, он боялся входить. Потом, приняв решение, отпер дверь, а войдя, сразу закрылся изнутри.
Монсеньор Хольстен отказался провести ночь в доме священника у церкви Святой Анны.
— Там и при дневном свете страшно, а уж ночью, да еще когда туман клубится в церковном дворе и ползет с болот, я предпочитаю уютную гостиницу, — сухо ответил он на предложение.
И тогда Ратлидж доставил оставшихся пассажиров в гостиницу и передал в заботливые руки миссис Барнет. Она встретила их приветливо и предложила подогреть для них ужин.
Ратлидж, оставшись наконец один, направился ужинать в «Пеликан».
Бетси, барменша, сразу подошла к нему, когда он занял едва ли не последнее свободное место в битком набитом зале.
— У нас сегодня хорошая выручка, — сказала она, — все выспались за день после ночи поисков и теперь жаждут общения, хотят обменяться мнениями. — Она огляделась вокруг с довольным видом, потом, вспомнив причину, которая принесла ей прибыль, сделалась серьезной. — Говорят, тот человек мертв. И все же скажу вам — это для него был лучший способ уйти, хуже быть повешенным.
— А что рассказывают об Уолше? Они верят, что он убил отца Джеймса? — с любопытством спросил Ратлидж.
— Ну, так кто же еще мог сделать это! Он ведь сбежал, так? Инспектор Блевинс был здесь, ушел с полчаса назад. Он говорил с главным констеблем в Норидже. Там довольны работой нашей полиции, она сделала все, что в ее силах. Но суда теперь не будет.
Бетси взглянула на него в ожидании заказа.
Что ж. Смерть Уолша все расставила по местам — в любом случае правосудие свершилось. Может быть, так и лучше. Ратлидж заказал эль и отбивную. Бетси принесла корзинку с теплым хлебом, накрытую салфеткой, и масло.
Хэмиш подвел итог: «Тебе нечего возразить Блевинсу. Они все здесь рады, что все кончилось, и верят ему. Главное — никто из друзей и соседей не убил священника. Они отправятся по домам и лягут спокойно спать, не опасаясь, что их убьют в собственной постели».
От столика у окна раздался взрыв хохота. Все головы повернулись в ту сторону. И правда, настроение у всех приподнятое, люди испытывают громадное облегчение, но у некоторых не выдерживают нервы после пережитого, и часто такое настроение граничит с истерикой.
Хэмиш прав. Они рады, что никто из местных не совершил такого ужасного преступления. Но Ратлидж не мог поддаться общему настрою. Он размышлял: ну конечно. Люди хотят верить в правду, которая их устраивает. Особенно когда они чего-то боятся.
«Ты не отличаешься от других, легковерен, как и все они. Ты не можешь и не хочешь задать себе вопрос о вине твоей англичанки», — пробубнил Хэмиш.
— Я не забыл о Мэй Трент. Но если она убила отца Джеймса, то больше убийств не будет. Если это был один из Седжвиков, его ничто не остановит и со временем он убьет снова, потому что подозревает и Симса, и Хольстена, и даже Мэй Трент! И мой долг…
«А, твой долг, понимаю. Ты уже выполнил однажды свой долг во Франции — и поэтому я мертв».
Глава 26
Ратлидж быстро поел, расплатился по счету и отправился в гостиницу. Он снова перешел ту границу, когда спать расхотелось. И как много раз поступал на фронте, просто игнорировал усталость, продолжая усилием воли эксплуатировать свое тело и голову, заставляя работать сверх возможностей свой организм.
Он снова сел в машину и поехал в полицейский участок. Там узнал от дежурного констебля два необходимых адреса и оставил сообщение для Блевинса, чтобы кого-то послали утром навестить старого фермера.
Констебль покривился:
— Год или два назад грузовик сбил его поросенка на дороге. Это не место для поросят, согласитесь. Инспектор вообще был уверен, что поросенка просто задавила свиноматка. Но Рэндел клялся, что это был грузовик. Три месяца его не могли урезонить!
— На этот раз у него будет более веский повод жаловаться, — предупредил Ратлидж.
Доктор Стивенсон жил в добротном трехэтажном доме, стоявшем фасадом к дороге и задом к болотам. Ратлидж подъехал к воротам. За невысокой каменной оградой виднелся небольшой садик с непременной мощеной дорожкой. Черный спаниель, ожидавший около закрытой двери, с энтузиазмом приветствовал его и попытался лизнуть ему руку. На стук дверного молотка вышла экономка, и маленький спаниель прошмыгнул мимо ее накрахмаленных юбок в холл.
