– Она может быть уже мертвой, была сильная перестрелка.
– Хамид! – крикнул Федя громко и радостно. – Хамид, ну! Хамид, – орал он исступленно, раздражаясь изумлением секретаря.
– Хамид-паша, – задумчиво сказал секретарь, – но при чем здесь он, он ведь в Стамбуле?
– У него самый дорогой и самый лучший публичный дом из русских девочек. Но он единственный турок, которого я знаю, да и то он не турок, а таджик!
– Но ведь он в Турции, я не понимаю…
– Ай, какая разница! Слушай сюда. Надо позвонить Хамиду, рассказать про красавицу, которую таскают по Москве турки. Позвонить заказчику и узнать, закончена ли вся эта возня со Слоником или его еще надо искать? Узнать, куда денут эту… как мы ее назовем?
– Это проблема, трудно сказать, – протянул секретарь.
– Проблема так Проблема! Узнать, куда денут эту Проблему. Если оставят в живых и бросят, я ее хочу! Я хочу ее! – орал Федя исступленно. – Если увезут с собой, я хочу ее найти! Я хочу ее любую, изуродованную, наркоманку, любую! Я хочу с ней поговорить, – сказал он, немного успокоившись.
Тревожно звякнул где-то на кухне разбитый с перепугу Матрешкой стакан.
– Федя, – неуверенно прошептал секретарь, – может, водочки?
Исполнительный фээсбэшник Сергей Ковалев в одной из больниц нашел невостребованный труп, чудом успев осмотреть его до захоронения в общей могиле. Затаив дыхание, Ковалев склонился над мертвым Слоником и долго рассматривал темную полосу у него на шее. Потом он достал фотографию Слоника и задумчиво сравнил.
Через час полный рапорт Сергея Ковалева лежал у его начальства. Начальство задумалось и приказало все проверить еще раз. Другие исполнительные мальчики быстро поехали в морг и сняли у трупа отпечатки пальцев. Начальник Сергея Ковалева дал сам себе полдня на обдумывание этого странного события. Все в его организации были уверены в том, что Слоник сбежал, причем не без помощи определенных лиц. Начальник Сергея Ковалева позволил себе позвонить одному из этих лиц и поинтересоваться, как бы это высокопоставленное лицо назвало человека, который украл Слоника, убил его и честно положил труп в морг.
После продолжительного молчания в трубке прозвучало гнусное, но задорное ругательство, и начальник Ковалева так и не понял, относилось ли это ругательство к убившему Слоника или к нему?..
После этого странного разговора труп Слоника быстро увезли из морга больницы. Упакованный специальным образом, Слоник должен был улететь в Стамбул и там неожиданно найтись, когда это понадобится. Федю обозвали плохим словом по телефону. Сергея Ковалева повысили в звании и перевели в другой отдел, и он решил отпраздновать это событие, пригласив армейских дружков. Волков первый раз в жизни жестоко напился на этом празднике, расслабился и рассказал громко за столом историю неудачного побега «большого киллера» из тюрьмы, ругая последними словами женское коварство и красоту. Обалдевший Ковалев не поверил ни одному слову, но Волкова обнимал, обещал пристроить его в хорошее место или самому бросить все и открыть на пару с ним частное детективное агентство.
Потерявшую сознание Еву привезли в маленькую двухкомнатную квартирку в пятиэтажном доме. Закутанная в черное женщина умело обмыла рану в боку и туго перебинтовала Еву. В тесной кухне двое мужчин спорили, размахивая руками. Женщина убрала окровавленные тряпки и сказала, что нужен врач, чтобы вытащить пулю. Мужчины опять заспорили. С улицы пришел худенький черноволосый мальчик, он снял ранец, вытер рукой под носом и сел возле Евы, разглядывая ее. Ева на несколько секунд открыла глаза и увидела детское лицо. Она хотела закричать мальчику, чтобы он спасался, а то его съест большой и страшный Макс, приподнялась для крика и опять потеряла сознание. Мальчик провел рукой у нее по лбу и вытер руку о рубашку. Потом он быстро оглянулся на голоса в кухне и потрогал пальцем очень осторожно запекшиеся красные губы. Ева замотала головой, что-то шепча.
Трое взрослых, продолжая спорить, вошли в комнату, и мальчик сел в угол, положив голову на колени и продолжая наблюдать за Евой. Он внимательно рассмотрел, как ее раздели наголо. Женщине не очень нравилось все это, она раздраженно отдавала приказания. На Еву одели красное весьма откровенное белье, пояс и черные чулки. Потом кое-как вдели руки в кружевные рукава атласного халата и положили опять на кровать.
Мужчина позвонил по телефону и на плохом русском языке поговорил со знакомым доктором. Он просительно улыбался, словно его собеседник был рядом, чуть кланялся и кивал головой.
Мальчик проскользнул в ванную, заперся там, прижимая руку ко рту, сдерживая звук. Он закрыл глаза, тяжело дыша, а потом едва успел помыться – женщина, его мать, стала стучать и ругаться. Ей надо было выстирать все после перевязки.
Доктор приехал скоро, раздраженно бросил пальто в руки встретившего его турка. Последний раз его сюда приглашали для избитой до полусмерти проститутки. Доктор чуть остановился в дверях комнаты, заметив красное белье и кружева. Но, к его удивлению, женщина была очень хороша, ухожена и в хорошей спортивной форме. Он осмотрел ее бок и раздраженно стал объяснять, что такие вещи оперируют в больнице, что надо было предупредить заранее, что нужны инструменты, что это все – черт знает что!..
Женщина с сыном заперлись. Мужчина ласково взял доктора за рукав.
– Нельзя говорить, – сказал он, глядя доктору в глаза огромными и словно удивленными глазами, – все нельзя по телефону, да? Она хорошая девочка, хорошая, как это, очень дорогая, да? Случайно стреляли, задели, очень случайно.
– А-а-а! Черт с вами, – и доктор пошел звонить.
Ему привезли большой черный чемоданчик. Подготавливая все к операции, он быстро перебирал в уме знакомых врачей в больнице.
– Я еще ничего не знаю, ничего! – Он замахал руками в перчатках. – Я не знаю, где пуля! Я попробую это сделать и буду сидеть здесь часа два. Но если станет хуже, я отвезу ее в больницу.
Мужчины переглянулись и подумали, что жалко будет пристрелить такого хорошего доктора.
Доктор подумал и удивился сам себе, почему его так волнует эта женщина? Всего-навсего еще одна проститутка. Стоит ли из-за нее идти на конфликт и терять такой хороший приработок?
Ева подумала, что спасена – она очнулась, открыла глаза и увидела доктора в халате и со шприцем в руке.
– Доктор, – прошептала она с трудом, – помогите мне…
– А куда я денусь? – ответил ей доктор и ободряюще улыбнулся.
Через полтора часа и доктор, и мужчины, и Ева спали. Осторожно вышла из комнаты женщина, наклонилась над Евой и лицом почувствовала, что та уже не пышет жаром. Женщина улыбнулась и засмотрелась на Еву тем странным отсутствующим взглядом, каким иногда глядят на воду или на спокойное пламя.
Ева проснулась поздно вечером из-за сильной жажды. Она попробовала пошевелиться, в боку было больно, кружилась голова. Приподняв голову, Ева увидела, что у кровати сидит маленький и смешной турок, в рабочей одежде и берете. Ева профессионально скользнула взглядом по его рукам и испугалась. Это были очень ухоженные и слабые руки, с безупречным маникюром. Турок смотрел на нее задумчиво, как на редкое насекомое, с налетом изумления и брезгливости. Черты лица у него были неправильными, словно у хорошего комика.
– Я хочу пить, – сказала Ева. – Кто здесь главный?
Слабый намек на улыбку на смешном лице.
– Чего тебе надо?
Турок молча и удивленно продолжал смотреть на Еву. Ему только что сообщили, что заказанный побег исполнен, что все в порядке и Слоник благополучно отбыл в Турцию. Турок спросил, правда ли, что дело сделала женщина? После долгого молчания большой и дорогой чин из ГРУ сказал, что не обсуждает своих специальных агентов с заказчиками. Теперь турок пытался понять, что за игру с ним ведут, и с удовольствием разглядывал «специального агента».
– Где Паша Закидонский? – спросил турок тонким и противным голосом и показал Еве кассету. – Какая такая больница?
– Опять сначала, – Ева вздохнула. – Мне это надоело, я буду говорить только с вашим главным.
– Здесь я главный.
– С таким-то тенорком? – Ева откинулась на подушку и с тоской посмотрела на стол. Там слабо светился длинный и тонкий стакан.
– Ты сказала этому… большому человеку, что убила Пашу.
– Слушай, если при тебе начнут жрать живого ребенка, ты и не то скажешь! Дай мне попить, я тебе объясню, почему хочу говорить только с твоим хозяином.
Смешной человек задумался. Потом согласно кивнул и налил Еве полный стакан воды.
Ева с удовольствием дождалась, пока скатится последняя капля.
– Я в детстве, – сказала она, отдышавшись, – когда очень хотела пить, представляла, что иду по пустыне. Жара, песок, а там, далеко, в горячем воздухе, стоят пальмы, течет ручей. Надо только иметь терпение и дойти… – Ева поняла, что нельзя говорить о смерти Слоника, либо надо тянуть время. Должны же ее, в конце концов, найти! – О чем я говорила?.. А, почему я хочу только с хозяином? Ну, сам посуди. Меня вытащили из квартиры практически голую. Привезли не к хозяину, а к больному идиоту, который стал при мне жрать… Нет, не могу. Как только он подавился, появились твои соотечественники, стрельба, то-се. У тебя нет такого чувства, что это еще не все? – Ева устала говорить, но испуг изобразила хорошо – турок быстро оглянулся. – Вот увидишь. Меня захотят выкрасть еще какие-нибудь исполнители. И так будет продолжаться до бесконечности. Да! Выход один: поговорить сразу с твоим хозяином. Твой хозяин скажет другому, хозяину другого места… – «У меня бред», – подумала Ева. – Чтобы ты лучше все понял: мне кажется, что как только я поговорю хоть с одним хозяином чего-нибудь в этой прибабахнутой стране, меня сразу оставят в покое. Потому что все хозяева, они заодно, понимаешь. Они – в системе! Они существуют благодаря друг другу.
