Джейс вздрогнул. То, что это произошло именно с Бернардом, опустошало. Но он не мог сейчас об этом думать. У Джейса уже было такое чувство, что его голова расколется пополам, что он сойдёт с ума от постоянной боли внутри.
– Думаю, мне нужно прилечь, – сказал он.
– Хорошо, – сказала мать. – Никуда не спеши. Но мы здесь, хорошо?
Джейс уныло кивнул и потащился в свою комнату. Он не хотел видеть прах, ему не нравилось, что он там, но он не винил родителей. Где ещё им его хранить, в музыкальном центре? Может, поэтому дверь в его спальню была закрыта, чтобы им не приходилось ничего видеть, проходя мимо.
Открывая дверь в комнату, он представлял, что урна будет лежать на его кровати, на том месте, где мать всегда оставляла для него что-то новое. Куртку, игрушку, любимую конфету, а теперь его кремированного бойфренда. Он оказался прав. На кровати его кое-кто ждал. С середины поднялась пушистая серая головка и глаза сонно моргнули ему, раздалось мяуканье. Джейс снова заплакал. Он не был уверен от печали это или от радости. Возможно, ни то, ни другое. Когда он забрался в кровать, и Самсон прижался сухим носом к его залитому слезами лицу, он знал только то, что ему не придётся проходить через это в одиночку.
Между приступами слёз, Джейс пытался понять. Он искал любую причину, чтобы найти смысл в этом сумасшествии. Виктор всегда был непредсказуем, но Джейс никогда не предвидел этого. Даже наблюдая, как Виктор медленно скатывается, худшее, чего ожидал Джейс, что он уйдёт в лес и никогда больше не появится. Конечно, смерть Виктора была частью этого кошмарного сценария, но никогда так.
И всё же, Виктор всегда боролся с миром, всегда боролся против него, страдая каждый раз, когда был вынужден идти на компромисс и играть в игру. Джейс обнаружил, что хотел бы, чтобы Виктор исчез в лесу, повернулся к ним всем спиной. Вместо этого его мать забыла, кто он, а Джейс...
Он сглотнул очередную волну слёз. Последнее, что сделал Джейс, – накричал на Виктора, сказав ему что-нибудь сделать. И он сделал. Это слова Джейса толкнули его за грань? Он жалел о них, больше всего он хотел забрать их обратно. Его успокаивало только то, что Виктор никогда раньше его не слушал, всегда делал то, что хотел, несмотря на то, что думал Джейс и остальные. Виктор всегда прокладывал свой путь и делал свой выбор. Джейс мог только надеяться, что он хотел этого на самом деле. Если Виктор ещё существовал в какой-то форме, может, сейчас он счастлив.
Между приступами горя, чувства вины и даже злости, Джейс задремал. Ему снилось ощущение обнимающих его рук, сильных и успокаивающих. И он слышал плач. Вот, что разбудило его окончательно. Слёзы принадлежали не ему, но они были настоящими. Как и руки вокруг него. Джейс лежал, свернувшись на боку, другое тело прижималось к нему сзади. Он поднял голову, чтобы посмотреть, кто это.
– Мне жаль, приятель, – произнёс Грег.
– Ты в порядке? – спросил Джейс, озадаченный ситуацией. – Почему ты плачешь?
– Потому что я знаю, как сильно тебе, должно быть, больно, – Грег заёрзал, будто чтобы отодвинуться, но Джейс вцепился в его руки, отчаянно желая успокоения.
– Останься, – произнёс Джейс, горло сжалось. – Пожалуйста.
– Останусь, – сказал Грег. – Только пообещай мне, что не станешь делать ничего глупого. Не иди за ним, ладно? Ты мне ещё нужен.
Джейсу хотелось улыбнуться, может, даже рассмеяться от того, что Грег мог подумать о чём-то таком романтичном, как то, что Джейс погонится за Виктором. Но, по правде говоря, было больно, что он не подумал об этом, ещё больнее от того, что он не сможет. То, что сделал Виктор, было навсегда. Джейс боролся с этой неизбежной правдой. Виктора не стало, и они ничего не могли сделать, кроме как держаться друг за друга и за боль.
* * *
– У жизни интересный способ преподавать уроки, – сказал Бернард.
Они сидели за маленьким кухонным столом в его трейлере, в том же самом, в который Джейс вошёл промокший насквозь так много лет назад. Вместе они составили в кучу бутылку чего-то ужасного и две рюмки. Джейс не знал, что пьёт, и не думал, что это заглушит боль. Последние несколько дней никак не помогли ослабить его горе.
– Или, может быть, жизнь иногда просто ужасна, – сказал Джейс.
Бернард кивнул.
– Да. Это тоже.
– Прости, – сказал Джейс. – Ты бы не пытался помочь Виктору, если бы не я, и он не украл бы твоё ружьё и...
Бернард махнул рукой, чтобы он замолчал.
– Может, я бы не узнал его. Может, я бы познакомился с ним сам. Я всё равно попытался бы ему помочь.
Конечно, попытался бы, потому что Бернард был хорошим человеком. И потому что он потерял сына из-за суицида и сделал всё, что мог, чтобы не повторить тех же ошибок. Жизнь была чертовски коварной, раз делала это с ним, заставляя Бернарда проходить через это снова, даже когда он делал всё правильно.
– До моего возраста не доживёшь, не потеряв людей, которых любишь, – продолжил Бернард. – Ты не привыкнешь к смерти, но она становится более знакомой и менее шокирующей. Суицид – это нечто совершенно другое. Терять кого-то из-за возраста естественно. На болезнь ты можешь злиться. Ты можешь бушевать из-за обстоятельств, которые вызвали аварию, и на войне ты можешь ненавидеть врага за то, что тот забрал жизнь. Но когда дело касается самоубийства, ответственность несёт только тот человек, который его совершил. Кто в здравом уме стал бы его винить? Может, поэтому те, кто остался, в итоге винят самих себя.
Джейс кивнул, слишком хорошо его понимая.
– Я мог сделать больше. Если бы я переехал обратно, остался с ним, тогда, может, он не стал бы...
– Может, – сказал Бернард. – Тяжело сказать, что происходило в голове Виктора в тот момент. Он оставил записку?
Джейс покачал головой.
Бернард охнул.
– Не вини себя. Ты много сделал для Виктора, всё, что мог в своё время. Оглядываясь назад, всегда легко найти больше. Может, мы все могли бы сделать больше, но никто из нас не может на самом деле сказать, что могло бы произойти. Не стоит играть в эту игру. Поверь мне.
– Тогда что нам делать? – спросил Джейс. – Как жизнь может когда-нибудь снова приобрести смысл после такого?
– Учись на этом.
– Какому уроку? – спросил Джейс.
Бернард выдохнул.
– Урок в том, что ты не всегда можешь кого-то спасти, даже если любишь его. Как бы странно это ни звучало, это дарит мне небольшое облегчение. Я всегда думал, что если бы был хорошим отцом, мой сын не покончил бы с собой. Я никогда не узнаю, но я старался поступать правильно с Виктором, и этого не было достаточно. Некоторых людей слишком сильно преследуют их собственные демоны. Может, мой сын был таким же. Я не могу сказать, но я устал винить себя.
– Ты спас меня, – сказал Джейс. – Ты это знаешь?
– Как я могу забыть? – лицо Бернарда исказилось чем-то похожим на улыбку. – Спасибо, что говоришь так, но правда в том, что я помог тебе спасти себя. В конце концов, такие решения каждый принимает сам. Нельзя спасти того, кто не хочет быть спасённым. Но это не значит, что я когда-нибудь перестану пытаться. – Он поднял рюмку. – За то, чтобы не сдаваться.
Джейс понимал. Бернард всё ещё присматривал за ним спустя столько лет, убеждаясь, что он хочет быть спасённым. Джейс поднял свою рюмку.
– Я не сдаюсь. Будем, старик.
Теперь Бернард действительно улыбнулся.
– Будем, мелкий ты засранец.
Чокнувшись рюмками, они пустили по желудкам огонь.
* * *
Джейсу не нужно было время, чтобы отпустить прах Виктора. Он не привязывался к нему. Это был вовсе не Виктор, просто оболочка. Держа обеими руками картонную коробку, он спустился на поляну, чувствуя себя отшельником, несущим гроб. Как странно, что человек мог поместиться внутри пространства, которое по размеру меньше обувной коробки, и каким незначительным казалось тело по сравнению со всеми мыслями, которые были у человека, со всеми делами, которые он сделал, со всеми жизнями, которых он касался. Видя тело таким, Джейс только больше убедился, что человек – это нечто большее, чем физическая форма.
