Клин владык приблизился; крылья изогнулись, гася скорость, вытянулись вперёд готовые к приземлению лапы; миг — и когти взрыли землю, вцепляясь в неё, оставляя за собой глубокие борозды. Драконы расправили прижатые в полёте спинные гребни и замерли.
Номады склонились как один, даже те, кто не успел или из-за обилия хмельного не смог вскочить, опустили головы, приветствуя повелителей Гардейла. Всадники склоняться не стали, выхватили сабли, салютуя владыкам.
Вперёд выступил дракон со светлой, песочного цвета чешуёй.
— Ari doa te! — громогласно прорычал он, и эхо его голоса заметалось по долине.
— Ari doa me draco! — хором взревели номады, вскидывая руки.
— Konas! — снова рыкнул дракон, и навстречу ему выехали два всадника, по одному с каждой стороны — предводители отрядов. Они опустили головы, коротко приветствуя владыку, и одновременно приложили сабли плашмя к груди, а потом резко вбросили их в ножны.
Дракон долго смотрел на них, не мигая. Они тоже молчали, замерев, точно статуи. Мне показалось, что между ними происходит какой-то неслышный диалог, мыслеречь или что-то подобное. Но уверенности у меня не было.
Дракон круто изогнул шею, воздел морду, номады крепче сжали коленями бока лошадей. Тишина достигла своего предела, зазвенела, будто натянутая струна — и лопнула, разрываемая на куски внезапно взревевшим сигналом рога. Предводители резко дёрнули поводья, вонзили пятки в бока коней, заставляя тех с места уйти в галоп, раздавшись в разные стороны, а туда, где они находились всего мгновение назад, вонзилась, клубясь и завывая, тугая огненная струя.
— Ai!!! — в едином порыве исторгли сотни глоток, вскинулись вверх руки.
Всадники на стрельбище, бросив поводья, схватились за луки и сабли, кони захрапели, приседая на задние ноги, и сиганули вперёд, устав от долгого бездействия. Вот один из игроков достиг набитого камнями мешка, наклонился, хватая его — и рука его дёрнулась, отбитая в сторону прилетевшей стрелой соперника. Тупой наконечник отскочил от толстого рукава, не причинив вреда, и всадник с гиканьем выпрямился, направляя коня на новый круг.
— Началось! — встав на цыпочки, восторженно прокричала мне на ухо Тиа.
Дальнейшее действо заворожило меня настолько, что я даже не заметила, когда крылатые владыки покинули праздник, отправившись в следующую долину. Игроки кружили вокруг мешка, отгоняя саблями и стрелами соперников. То и дело кто-то пытался схватить его и хоть немного протащить в сторону своей границы, прикрываемый соратниками, и иногда это даже удавалось, но пока что мешок так и не покинул зоны, уставленной препятствиями. Уже несколько раз состязание останавливалось из-за падений, но увечий не было — игроки, отряхнувшись, вскакивали обратно в сёдла и продолжали борьбу за мешок.
Солнце успело начать клониться к вершинам гор, когда стал, наконец, заметен, перевес одной из команд. Всадник с голубыми разводами на лице как-то очень ловко пролез меж соперников, протянул руку, хватая мешок и, втащив его в седло, вместо того, чтоб ударить пятками недовольно захрипевшего от тяжести коня, натянул поводья, заставляя животное пятиться, выходя из окружения. Этот неожиданный манёвр выиграл ему время, и, пока соперники разворачивали лошадей, а союзники старательно мешали им, номад с мешком понёсся в сторону края поля.
Конечно же, просто так ему уйти не дали. Всадников, разукрашенных зелёным, было больше, и сдержать всех оказалось невозможным. Двое вырвались из устроенного «голубыми» заслона, помчались в погоню — их кони, не перегруженные весом мешка, настигли беглеца почти у самого края, беря в клещи. Рухнули занесённые сабли: одна подрубила ноги коню, вторая обрушилась сверху. Я невольно вздрогнула — острый клинок разрубил бы человека от плеча до пояса, но нарочно затупленная и порядком облегчённая сабля и плотная, многослойная одежда сделали своё дело, и лезвие лишь соскользнуло по ней, не причинив вреда.
На коне защиты не было, с полным боли ржанием он припал на передние колени, выбрасывая из седла и всадника, и груз. Номад не растерялся, обхватил мешок руками, покатился по земле — до заветной черты, знаменующей победу, оставалось всего ничего.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Преследователи со свистом бросились следом: один вновь занёс саблю, другой, рванув наперерез, замедлил коня у самой черты, с силой воткнул саблю в землю на пути номада с мешком. Тот со всего маху налетел на развёрнутое плашмя лезвие, но не остановился. Сабля изогнулась, выворачиваясь из земли, и с жалобным звоном переломилась. Номад с силой выпрямил руки, отталкивая мешок, и тот, провернувшись вкруг себя ещё пару раз, замер, едва-едва преодолев границу.
Зрители радостно взвыли, даже те, что делали ставки на победу другого отряда — зрелищное, увлекательное состязание стоило того, чтоб не огорчаться из-за проигранного спора. Игроки засвистели, загалдели, вбрасывая в ножны сабли и закидывая за спину луки. Зеленолицый — тот, что до последнего пытался остановить номада с мешком, заулыбался, перегнувшись через седло, протянул руку, помогая победившему сопернику подняться. Лежащий принял её, точно и не было между ними напряжённой борьбы, упруго вскочил на ноги. Стянул огромную шапку, тряхнул мокрыми от пота, растрёпанными, слишком светлыми для номада волосами.
— Победа, гостия, победа! — вцепилась в меня Тиа, чуть не прыгая от радости. — Сиа победил! Теперь загонщики взять стада и уходить на луга, а оставшиеся пировать до утра. Посмотреть, посмотреть, как сиа благословлять их.
— Я лучше пойду, Тиа, — стараясь, чтобы голос звучал ровно, сказала я и тут же пожалела о своих словах — улыбка сползла с лица номадки.
— Гостия обидеться тогда на сиа? И не хотеть его видеть?
— Нет, Тиа, что ты? — пришлось выворачиваться мне. — Просто… владыка многому меня учил в последние дни. Он хотел, чтоб я занималась и самостоятельно, а не только под его руководством. Праздник праздником, но…
— Я понимать, — часто-часто закивала женщина. — Но праздник везде, даже в сенотах. Гостия не найти там тишины, чтоб сосредоточиться. Сегодня ночью никто не заниматься делами, все пировать.
Я закусила губу — как же мне сбежать отсюда, не вызвав подозрений?
— Но, — глаза номадки хитро заблестели. — Учение у владыка важно для стража, важнее пиров. Я знать одно тихое место…
— Какое? — не веря своему счастью, вскинулась я.
— У начало река, где второе кольцо, есть пещера под водопадом, — с заговорщицким видом, понизив голос, промолвила Тиа. — Далеко от дорога, туда никто не ходить. Там хорошее место, чтоб гостия занималась. Поздравить сиа и можно отправляться.
— Завтра поздравлю, — твёрдо пообещала я.
К моему удивлению, на этот раз номадка не стала спорить.
— Я проводить?
— Не нужно. Останься на празднике, я же вижу, что ты не хочешь уходить. Я не заблужусь.
— Благодарить гостия, — сдержанно улыбнулась Тиа. — Здесь много друзья, я хотеть побыть с ними.
Обняв женщину на прощание, я стала пробираться прочь сквозь возбуждённую прошедшим состязанием толпу. Никто не пытался меня остановить, даже наоборот — номады предупредительно расступались, едва только заметив моё приближение — каждый в деревне знал, что девушка с каштановыми волосами — гостья владыки, и проявить недостаток должного уважения или, упаси Прародитель или в кого они там верят, ненароком оскорбить значит то же, что оскорбить самого дракона. Для любого номада допустить такое — высшая степень позора.
…Деревня осталась за спиной. Миновав водяную мельницу, я свернула с дороги к реке, пошла вдоль журчащего хрустального потока, то и дело оскальзываясь на мокрых валунах, устилавших берег. В опустившихся на долину сумерках всё вокруг казалось однообразно серым, расплывчатым. Угасли яркие краски дня, затих далёкий рокот предающейся празднеству деревни.
«Что, в сущности, такого произошло на том утёсе, что мы с Владом вот уже сколько дней старательно и взаимно избегаем друг друга? — думала я, шагая в указанном Тией направлении. — Почему ему так важно было, чтоб именно я не чувствовала никакого страха перед тем, кто он есть? И отчего я, в глубине души и сама стыдясь собственного испуга (право-слово, вполне сиюминутного!), дуюсь на оборотня за то, что не дал мне времени просто привыкнуть к его второму обличью? В конце концов, я ведь не бросилась наутёк, не завопила от ужаса, как те, другие, про которых он рассказывал! Неужели этого недостаточно?»
