Переходим к обозрению Западной церкви с целью изучения имевшихся здесь способов к образованию духовенства. Мало было на Востоке христианских учебных заведений для приготовления образованного духовенства; что же касается Запада, там и того не было. Была, правда, попытка устроить богословскую школу в Риме, но и эта попытка не осуществилась. Известный Кассиодор, сожалея о том, что на Западе нет школ, в которых бы происходило систематическое объяснение Священного Писания, убедил было римского епископа Агапита (VI век) устроить подобную школу в Риме, но бурные обстоятельства времени не дали осуществиться плану.[574]Впрочем, взамен правильно организованных богословских школ, на Западе развилась похвальная личная заботливость некоторых епископов о просвещении и нравственном воспитании клира. Здесь некоторые епископы заводили нечто подобное духовным школам, но только для взрослых. Евсевий, епископ Верчельский (принадлежавший к медиоланской митрополии), открыл в своем епископском городе, кроме монашеского общежития, еще общежитие для всех подведомых ему клириков.[575] Это было в середине IV века. Возможно думать, что в этом общежитии клириков последние хоть сколько-нибудь занимались и делом взаимного просвещения. Впрочем, это лишь вероятное предположение. Несколько более имеет значение в нашем вопросе общежитие для клира, созданное в Медиолане св. Амвросием. Амвросий, неожиданно для самого себя попавший на епископскую кафедру, не приготовившись к исполнению обязанностей этого сана, только усиленным трудом восполнил оказавшийся у него пробел в знании богословия; поэтому он и захотел помочь другим, т. е. таким, которые могли бы оказаться в испытанном им самим затруднительном положении, вследствие неподготовленности к духовному служению. Он нарочито собирал в свой клир молодых людей, которых впоследствии можно было бы возвести в священные должности, и делал попытки приготовить их к служению, их ожидавшему. Как велось это приготовление и в чем состояло оно, на это указывает сочинение его «О должностях» (De officiis ministrorum). Эта книга, по его словам, составилась из тех бесед, какие он в течение 16-и лет вел с молодыми людьми, поступавшими в его клир. В ней излагается христианское нравоучение, показывается отличие этого нравоучения от языческой этики. Вместе с тем епископ излагал правила житейского благоразумия и благоповедения, необходимые для служителей церкви. Можно вообще думать, что беседы Амвросия касались и вопросов богословского ведения.[576] Но во всяком случае нельзя смотреть на указываемый опыт Амвросия, как на какую-либо школу. На Востоке обычай просветительных собеседований епископов с окружающей их молодежью известен с давних пор; припомним, например, то, что говорил св. Ириней об уроках св. Поликарпа Смирнского;[577]но от этих уроков до учреждения школы еще далеко. Да и составлять понятие о наставнической деятельности Амвросия по его книге «О должностях» так же трудно, как и о школьной программе Александрийской школы по сочинению Климента Александрийского «Строматы», излагающей тоже школьные уроки, преподанные этим последним в указанной школе. Нужны в подобных случаях прямые указания их авторов, чтобы не допустить произвола и преувеличений.[578]
Общежития клириков (с аскетическим направлением), появившиеся на Западе, по почину Евсевия Верчельского, а затем Амвросия, получают характер духовно-учебных заведений только со времен Августина. Весьма вероятно, что форму такого рода общежития Августин перенял у Амвросия, имевшего большое значение в деле обращения Августина в христианство. Но взяв эту форму, последний усовершенствовал ее, восполнил — и она получила значение в истории изучаемого нами вопроса. Впрочем, значение этого учреждения не следует преувеличивать, как открывается из нижеследующего. По инициативе Августина, его клир составил из себя род аскетического общежития, и Августин придал этому общежитию характер как бы духовной семинарии. Биограф Августина Поссидий говорит об этом так: «Августин устроил в церкви (Иппонской), из лиц клира, как бы монастырь и начал жить со служителями Божьими по образу и правилу, учрежденному св. Апостолами. В этом обществе, — говорит Поссидий, — никто не имел никакой собственности, но у всех все было общее, и каждый снабжался тем, что было нужно ему. Сам Августин жил в одном и том же доме с этими своими клириками, имел общий с ними стол, общие издержки и одевался одинаково с ними».[579] Об этом общежитии сам Августин сообщает такие сведения: «Так как я задумал жить в монастыре вместе с братией, то узнав о моем намерении, блаженный старец Валерий (епископ) отдал мне тот сад, в котором теперь монастырь. Я начал собирать братии, отличавшихся хорошим расположением, подобно мне ничего не имеющих и подражавших мне. Как и я некогда продал свою бедную одежду и роздал деньги нищим, так делали и те, которые желали быть вместе со мною, чтобы жить общим».[580] В этом учреждении Августина, без сомнения, читалось и изучалось Священное Писание и комментировалось. Августин, высоко ценя свое заведение, объявил, что он не примет в свой клир никого, кто не хотел предварительно вступить в его monasterium clericorum — как иногда называют его заведение, — и что никого не возведет в духовный сан, кто не получит образование в нем. И несмотря на ненавистные клеветы, которыми осыпали Августина за его заведение, он оставался верен попечениям о нем.[581] В самом деле, из этого заведения вышли многие пастыри, хорошо образованные теоретически и практически. — Успех учреждения был так велик, что даже в других епархиях открыто высказывалось желание замещать вакантные места епископов и пресвитеров питомцами Августина. Мало того. Прочие африканские (да и не одни они) епископы, увлеченные примером Августина, начали заводить подобные же семинарии. И когда затем многие из этих епископов изгнаны были из своего отечества вандалами, то по переселении в Сицилию и Сардинию они и здесь занялись устройством этих Августиновых школ.[582]
За недостатком правильно организованных школ для образования духовенства на Западе, как и на Востоке, и даже более, служили такой же цели монастыри. По статутам западных монастырей, на обязанности монахов лежало обучение детей, которых родители отдавали в монастырь на воспитание. Юношество в монастырях должно было три часа в день посвящать исключительно науке. В каждом монастыре предписывалось иметь библиотеку; старые и одержимые болезнью монахи обязаны были заниматься перепиской книг для пополнения библиотеки. И если сначала забота о просвещении была исключительно направлена на приобретение богословского знания, то впоследствии сочтено было необходимостью преподавать и другие науки.[583]
Из числа монастырских школ на Западе заслуживает большого внимания школа Аврелия Кассиодора. Уже не раз названный нами, Кассиодор устроил в Италии (близ города Scyllatium) монастырь, получивший наименование Viuarium, сделался настоятелем его и открыл в нем школу. Он желал сделать свой монастырь рассадником как мирской, так и — что особенно важно — богословской науки. В этом отношении Кассиодор многим отличается от основателя западного монашества Бенедикта Нурсийского: последний идеалом монашества ставил созерцательность и физический труд, а первый — созерцательность и науку. Разумеется, Кассиодор не думал совсем изгонять физический труд из жизни монахов, он хотел дать ему другое, полезное для науки приложение: списывание кодексов Священного Писания и других книг — вот на что должен быть направлен труд. Он, Кассиодор, как само по себе понятно, предписывал монахам своей обители чтение Священного Писания, но не ради только аскетического укрепления себя в добродетели, а ради научного изучения его.[584] К сожалению, мы не обладаем прямыми известиями о том, как велось школьно-научное дело в Вивариуме. Об этом мы должны составлять понятие по тем учебникам, по которым велось изучение наук в монастыре и которые написаны были рукою самого Кассиодора. Один учебник служил средством к изучению светских наук (это — de artibus ас disciplinis liberalium literarum), а другой — средством к изучению богословия (это — de institutione divinarum literarum). В первой книге в семи главах изложены были основные научные положения из грамматики, риторики, диалектики, арифметики, музыки, геометрии и астрономии — из семи так называемых свободных наук. Учебник был краток, но зато обстоятельно указывал на различные пособия, уже существовавшие, для дальнейшего ознакомления с науками. Кассиодор смотрел на изучение светских наук лишь как на средство к плодотворнейшему изучению Священного Писания. Введение изучения и светских наук в монастыре вызвало нарекания на Кассиодора; но он защищался тем, что этими науками занимались бл. Августин, бл. Иероним и др., прибавляя, что «хотя они и были сведущи в мирских науках, но пребыли в законе Божием и достигли истинной мудрости».[585] Второй учебник был руководством к изучению богословия, в центре которого Кассиодор поставил научное ознакомление со Священным Писанием. Сюда же направлялись все находившиеся в учебнике указания на изучение некоторых других наук — догматики, истории, географии, орфографии. Разрешение недоуменных вопросов в области изучения Библии Кассиодор предписывал искать в сочинениях святых отцов и в беседах с людьми более сведущими. Достойно замечания, что Кассиодор не исключал из пользования и книг, написанных людьми не совсем православными (например, Оригеном, донатистом Тихонием). При чтении подобных сочинений сам он делал пометки против подозрительных мест, то же рекомендовал делать и более опытным монахам. Многим не нравилось его разрешение читать сочинения, вышедшие из-под пера людей не совсем православных, они говорили: зачем это? для чего это нужно? Таким он отвечал словами Виргилия, который на вопрос, зачем он читает Энния, сказал: «aurum in stercore quaero».[586] Вообще учебники Кассиодора были кратки, потому что они предполагали устное их разъяснение и пополнение.[587] Кассиодор хорошо понимал, что нельзя заниматься .наукой, не имея под руками солидной библиотеки. Поэтому он снабдил монастырь библиотекой как из церковных, так и светских писателей. «Он был неутомим в отыскании и собирании книг: чего он не мог найти в Италии, то выписывал из Африки и других стран». Мало того — он ревностно поощрял монахов к переписыванию книг. Поощряя монахов в этом отношении, он говорил: «Переписчик хоть и остается дома, но благодаря распространению его рукописи посещает разные страны... в храмах читают его книгу... ее будут слушать народы, которым предназначено отстать от греха и обратиться ко Христу».[588] Мы не знаем, какая судьба постигла школу Кассиодора. Вероятнее всего — печальная.
