- В лесу еще ничего, прохладно. Воображаю, каково сейчас приходится тем, кто где-нибудь в карьере… на каменоломне…
- Ой, а у нас тут есть каменоломни! - оживилась Леле. - В холмах!
- Да, мы слышали, - кивнула Нимве. - Говорят… Вы только не обижайтесь, но говорят, там у вас каторга, одна из самых ужасных в королевстве. Что люди там мрут… то-есть, я хотела сказать, умирают.
- Это кто же такое говорит? - Вьят насупился. - Может, конечно, там и не рай, но условия самые обычные, как в любом карьере. А где вы про это слышали, в городе?
- В столице, - вмешался Мафхор. Он сидел, сцепив ладони на колене, невозмутимый и спокойный, как обычно. Среди зелени кустов, ярких изумрудных бликов листвы, его одежда казалась пятном тени.
- Уверяю вас, это неправда, - сказал Вьят, хмуря прямые брови. - Я и сам там бывал с отцом, и не видел, чтобы кого-то хлыстом стегали, или что-нибудь подобное.
Ну, да, как же, подумала Нимве, чинно вытирая руки полотенцем. Станут они при тебе…
- В столице говорят, - вымолвил Мафхор, - что в холмах за карьерами братские могилы, и что люди больше пары лет на этих каторгах не живут.
Вьят вспыхнул так, что Нимве показалось: сейчас он или обругает мага, или сделает еще что-нибудь безумное. Однако юноша сдержался и сказал, покраснев до корней русых волос:
- Когда я был в столице, мне никто не осмелился сказать этого в лицо!
Мафхор поднял бровь.
- Поэтому, сударь, - продолжил юноша, - я не знаю, что у вас там говорят, но зато знаю, что видели мои собственные глаза. Вы, конечно, полагаете, что у нас тут медвежий угол… Да если хотите, можно туда съездить, и поглядите сами.
- Кто же нас пустит, - Нимве сделала удивленное лицо. - Да и у вашего отца ведь нужно разрешения спросить.
- Вовсе не нужно, - возразил виконт. - Я и сам могу вас туда провести, если пожелаете.
- Но ваш отец, - Нимве решила добиться полной ясности, - он же рассердится. А я… если честно, я его немного боюсь.
Вьят изумленно вскинул брови, а Леле засмеялась и сказала:
- Что вы, папа очень добрый! Да мы ему и не расскажем, а то еще волноваться будет. Верно, Вьят?
- Конечно. Так что же? - юноша обвел гостей глазами. - Желаете съездить? Заодно потом сможете сказать в столице, что слухи о нас - это выдумки.
- Ну… - Нимве сделала вид, будто колеблется, посмотрела на Мафхора. Тот проговорил:
- Мы будем только рады. Если, конечно, дам это не утомит.
Через пару часов лес как-то сразу кончился. Всадники вереницей спустились с холма в каменистую долину.
Серая, едва заметная тропа петляла среди валунов. Склоны поросли чахлой, выгоревшей на солнце травой, а кусты, цепляющиеся за известковые выступы, казалось, доживают свой век. Здесь, внизу, в узкой долине, не было ни ветерка, воздух, сухой и раскаленный, казался плотным как стена, и Нимве почудилось, что, выехав из леса, они попали в совсем иной, чуждый мир. Даже Леле примолкла. Накинув на голову тонкое светлое покрывало, девочка обмахивалась другим его концом. Мафхор снял черный камзол, его рубаха ослепительно белела в лучах яростного солнца. Нимве задыхалась. Она все бы отдала, чтобы расшнуровать это проклятое платье, чтобы сесть в седле по-человечески, хоть чем-то накрыть голову… Вьят ехал впереди, не оборачиваясь, и не говорил спутникам ни слова.
Тропа вилась среди холмов, уводила все дальше. Так и чудилось, что из-за очередного поворота, из пыльных кустов можжевельника, из-за валунов покажутся лихие люди в плащах и с пистолетами за поясом. Нимве вспомнила о том, что в округе полно разбойников, и покосилась на Мафхора, который держался чуть позади. Маг ответил на ее взгляд спокойным твердым взглядом. По лицу Нимве не заметила, чтобы его так уж донимала эта ужасная жара.
Ехали долго. Так долго, что солнце успело войти в зенит, а Леле начала жаловаться. И когда Нимве забеспокоилась, что из-за девочки им придется, не солоно хлебавши, отправиться назад, они увидели ворота.
Тропинка вывернула из-за холма. Ворота, массивные, огромные, потемневшие от времени, казались частью скальной гряды. Рядом не было ни души, и Нимве уже засомневалась, что они смогут попасть внутрь, однако Вьят, не останавливаясь, уверенно направил жеребца к едва заметной калитке у самого склона.
Подъехав ближе, путники услыхали шум, доносившийся изнутри.
- Вот, здесь у нас добывают известняк, - объяснил Вьят. - Лучше закутайте чем-нибудь лицо, чтобы не надышаться!
Только теперь Нимве поняла, что серое облако, висевшее над холмами, было пылью, а не невесть откуда взявшимся туманом.
Спешившись около калитки, Вьят рукоятью плети что есть сил принялся долбить о дерево. Долгое время ничего не происходило, потом недовольный голос изнутри спросил:
- Ну, кто там еще? Чего надо? - голос был низкий и хриплый.
- Я - виконт Хальгис, сын графа Атланского! - крикнул Вьят. - Откройте!
Молчание.
- Открывай! - юноша бухнул в калитку кулаком. - Эй, вы там, слышите или нет?
- Какой такой виконт, - пробормотали изнутри. - Чего еще за…
- А тут другой виконт есть? Открывай, а то отцу пожалуюсь!
Неизвестно, что подействовало на стража, угроза пожаловаться графу, или само имя его сына, - но стукнула щеколда, что-то натужно заскрипело, и калитка отворилась.
Когда они вошли, Нимве поняла, что Вьят говорил правду: лучше было сразу замотать лицо. Воздух оказался пропитан пылью, каждый вздох давался с трудом.
- Вот это каменоломня, - Вьят повел вокруг рукой, не обращая внимания на то, что с полдюжины местных охранников оторопело таращатся на непрошенных гостей.
Нимве огляделась. Огромное холмистое пространство окутал туман сероватой пыли. Казалось, ею тут все покрыто: и люди в лохмотьях, что копошились поодаль, и чахлые кустики около забора, и цепные псы на блоках под стеной, и даже лица сторожей.
Один из них, здоровенный темноволосый детина ростом на полголовы выше Мафхора, шагнул вперед и, изобразив неуклюжий поклон, спросил:
- Ваша… э… светлость, - он обращался к Вьяту. - Пожалуйте. Случилось что, осмелюсь спросить?
- Нет, ничего, - юноша смотрел, вскинув подбородок. - Это наши гости. Я показываю им окрестности. Это работники? - он ткнул пальцем в оборванных людей, суетившихся около телеги.
- Это… ну, эти тоже, - неохотно согласился сторож. - Эти, они того… на легких, стало быть, работах, потому как они того…
- Они, осмелюсь доложить, нездоровые! - выскочил вперед худощавый мужик с чахлой бороденкой, с бесцветными жидкими патлами, свисающими вокруг серого, словно запыленного лица. Цепким глазом лекаря Нимве уловила, что этот человек давно и сильно болен. И как таких в охране держат, подумала она. Детина покосился на незваного помощника, а тот продолжал юлить:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
