Повесив трубку, она неожиданно почувствовала себя счастливой. У нее было двадцать четыре часа абсолютного безделья, и она решила использовать их полностью: взяла роман, который начала читать раньше, и, смакуя каждую страницу, дочитала его до конца, потом скользнула в постель и стала смотреть, как Дэвид Латтерман брал интервью у Деми Мур. «Вот так все нормальные люди проводят время», — подумала она, закрывая глаза и погружаясь в сон.
На следующий вечер около восьми Карлин отправилась на встречу с Дериком и, выйдя из дома, с улыбкой шла по Бродвею. Дерик до сих пор не мог до конца понять, почему она отказалась от романтического союза с ним. Да, ему оказалась недоступна концепция верности, но он настоящий товарищ и всегда оказывался рядом, когда был ей нужен. Дерик счел очень забавным, что ему пришлось потратить два месяца, чтобы вернуть из посольства в Токио свою одежду и фотоаппаратуру, и немедленно настоял на том, чтобы остаться в жизни Карлин. И очень скоро. Карлин обнаружила, что ей это приятно. Проблема одиночества так и оставалась нерешенной, время от времени ее душу охватывала тоска, особенно когда она позволяла себе немного отдохнуть от работы. Но встречи с Дериком почти каждый месяц всегда подбадривали ее.
Наташа часто предупреждала, что ее дружба с Дериком не дает ей возможности устроить личную жизнь, а иногда давала даже более определенные указания.
— Единственный мужчина, предназначенный для тебя, живет по другую сторону Сентрал-парка, ты знаешь это, — любила заявлять Таш, когда Карлин отказывалась от приглашений на обеды и вечеринки, где среди гостей мог оказаться Бен Дамирофф.
Карлин все еще не осмеливалась даже думать о нем. Возможно, Наташа права, возможно, Дерик защищал ее от мыслей о Бене, но она знала, что в следующий раз не справится с собой. После их встречи на Наташиной свадьбе ей стало ясно, что совершенно невероятно, чтобы Бен когда-либо снова захотел иметь с ней дело. Карлин была бы очень удивлена, если бы при случайной встрече Бен просто заговорил с ней.
Испуганно вздрогнув от резкого сигнала автобуса, Карлин поняла, что не обращает внимания на то, что делается вокруг, и встревоженно оглянулась. «Здесь ничего не может случиться, — решила она, исподтишка разглядывая прохожих на Бродвее и одетых в штатское полицейских, следующих за ней. — В такой июньский вечер вокруг меня в радиусе пятидесяти шагов находится человек двадцать пять, не меньше», — уговаривала она себя, стараясь заглушить в груди тоненький голосок страха. Но ее инстинкт подсказывал ей, что она должна быть начеку.
Карлин продолжала свой путь, и через минуту неизвестно откуда рядом с ней появилась Элен Москоу, проворно ткнув ей под ребра пистолет, скрытый под шелковой, в складку, актерской накидкой.
— Сворачивай налево на 77-ю, — угрожающе прошептала Москоу.
Замедлив шаг и почти остановившись, Карлин произнесла спокойным тоном:
— Элен, убери пистолет, я не актриса, я лейтенант Карлин Сквайр из Мидтаун-Норт, рядом полицейские, и ты будешь арестована за убийство Мэри Эббот, Джона Роблеса и Терри Мэдисон.
— Я сказала, сворачивай налево. — Девушка, казалось, не слушала, что ей говорили. Прижав пистолет к боку Карлин, она обняла ее рукой за плечи и заставила двинуться вперед.
Карлин была немного удивлена силой девушки. «Надеюсь, ребята поняли, что происходит», — подумала она, чувствуя, что подчиняется неумолимой силе Элен Москоу. Актриса с веселой улыбкой на губах зажала ее плечи, как в тиски, но толпа прохожих на тротуаре могла решить, что две подружки просто прогуливаются, дружески обнявшись. Карлин еще раз попыталась поговорить.
— Элен, я не та, за кого ты меня принимаешь, я бригадный командир из полицейского отделения Мидтаун-Норт, и двое мужчин позади нас готовы арестовать тебя за убийство. Пожалуйста, не усугубляй свою вину.
На этот раз женщина остановилась, все еще прижимая пистолет к талии Карлин. Оглянувшись в первый раз, актриса увидела двух приближающихся к ним мужчин в штатском и на мгновение ослабила хватку. Неожиданно с улицы раздался голос Дерика:
— Карлин, ресторан здесь.
При этом непредвиденном вмешательстве оба офицера оглянулись, а лицо Элен Москоу приняло растерянное выражение. Все, что последовало дальше, Карлин видела словно в замедленной съемке. Пока Дерик приближался от 76-й улицы, два детектива, следовавшие за ней, подскочили сзади, выхватив оружие и целясь прямо в Элен Москоу; какой-то прохожий остановился и наблюдал за происходящим, а девушка убрала пистолет и быстро зашагала в сторону.
— Стой, черт возьми, — выкрикнула вдогонку ей Карлин, — не делай все еще хуже.
Элен пришла в смятение, у нее в глазах застыл ужас, она подняла пистолет и с великолепной точностью выпустила в Карлин две пули.
Карлин почувствовала жжение в животе и ощутила, как что-то горячее и липкое пропитывает ее блузку. «Моя кровь, — спокойно отметила она, словно все это не имело к ней никакого отношения, — я ранена». Пытаясь сделать шаг вперед, она споткнулась и упала на колени. Все куда-то поплыло, Карлин старалась не Потерять сознание и почувствовала, как медленно опускается на землю.
— Карлин! О Господи… — закричал Дерик.
«Клянусь, — подумала она, — не понимаю, почему он так обезумел». Потом был вой сирен, но, казалось, все происходило далеко, за тысячу миль от нее.
— Офицера убили, — услышала она чей-то возглас и почувствовала мучительную боль при попытке подняться.
Неожиданно она оказалась в больнице, и все суетились вокруг и переговаривались между собой. Она закрыла глаза, желая уйти подальше от суматохи и шума. Снова открыв глаза, пристально посмотрела в лицо врача в зеленой шапочке и маске, ее глаза встретились с взглядом его темных глаз, тех самых глаз.
— О Боже, — прошептала она, — это ты.
22
Карлин казалось, что она парит в пространстве, и только время от времени она ловила то обрывок разговора, то несколько тактов музыки, то тревожное перешептывание незнакомых голосов. Придя наконец в себя, она сощурилась от яркого солнечного света, падавшего через большое окно, из которого открывался красивый вид, и обнаружила, что лежит одна в большой белой комнате с голыми стенами, пропитанной запахом антисептика, а под накрывавшей ее чистой белой простыней таинственно исчезает множество каких-то трубок.
Сразу же после одной-двух секунд бодрствования Карлин начала чувствовать жгучую боль, пульсирующую на несколько дюймов ниже талии, еще не знакомую, но, казалось, обещающую быть с нею вечно, затем она ощутила, что у нее онемели шея и лопатки, и не было возможности пошевелиться. Она медленно подняла правую руку и с удивлением увидела прикрепленные к локтевому изгибу пластиковые трубки для внутривенного вливания, но даже не попыталась повернуть голову и посмотреть, откуда они шли.
