— Папа! — закричала я, махая рукой.
Заметив меня, он просиял и расплылся в широкой улыбке.
— А вот и моя дочурка. — Он подхватил меня в объятия, приподняв нал полом. — Я чертовски по тебе соскучился!
У меня полились слезы, и с этим решительно ничего нельзя было поделать. Встреча с ним оказалась последней эмоциональной соломинкой.
— Эй! — встряхнул меня папа. — Это что еще за слезы?
Я крепко обняла его за шею, радуясь тому, что он со мной, и зная, что все остальные проблемы и затруднения, сколько бы ни было их в моей жизни, пока мы вместе, отступят на второй план.
— Я тоже чертовски по тебе скучала, — произнесла я, хлюпая носом.
Взяв такси, мы поехали ко мне. По дороге отец расспрашивал меня о нападении на Кэри, причем вопросы задавал, похожие на те, что задавали детективы, приходившие в больницу. Я всячески поддерживала разговор, стараясь отвлечь его этой темой, но не больно-то преуспела.
Орлиные глаза папы отметили как сверхсовременную стеклянную отделку кирпичного фасада, так и наличие швейцара, который открыл нам дверь, почтительно поднеся пальцы к фуражке. Не обошел отец вниманием и пост консьержа, а пока мы ждали лифт, покачался ту-да-сюда на каблуках.
При всем этом папа не сказал ни слова, а его лицо оставалось бесстрастным, как у игрока в покер, но я-то знала: он прикидывал, сколько может стоить подобное гнездышко в таком городе, как Нью-Йорк. Ну а попав в квартиру, он мигом оценил размер помещения, огромные окна с потрясающим видом на город и то, что огромный плоский телевизор на стене был лишь одним из множества самой новой и навороченной бытовой техники. Разумеется, он прекрасно понимал, что мне лично такие апартаменты не по карману и что муж моей мамы обеспечивает меня так, как ему бы ни за что не удалось. И мне было интересно, думает ли он при этом о маме и ее потребностях, тоже выходивших далеко за пределы его возможностей.
— Охрана тут что надо, — сказала я ему, стараясь отвлечь. — Просто так, не будучи в списке, никто внутрь не попадет: постороннего пропустят лишь с разрешения жильца.
— Это хорошо, — глубоко вздохнув, заметил папа.
— Да уж. В противном случае мама не могла бы спать спокойно. — (При этих словах плечи его слегка расслабились.) — Давай я покажу твою комнату.
Я провела его по коридору в гостевую спальню с отдельной ванной и мини-баром с холодильником, что, разумеется, тоже было им отмечено.
— Устал? — спросила я, когда он бросил свою спортивную сумку на огромную кровать.
Папа взглянул на меня:
— Кто устал, так это ты, сразу видно. А тебе ведь еще на работу, верно? Может, немного вздремнем до твоего ухода?
Подавив зевок, зародившийся при мысли о возможности провести пару часиков с закрытыми глазами, я кивнула:
— Звучит заманчиво.
— Только разбуди меня, когда встанешь, — заявил он, расправляя плечи. — Пока ты собираешься, я сварю кофе.
— Грандиозно! — откликнулась я, но мой голос прозвучал хрипло из-за с трудом сдерживаемых слез.
Когда мы с Гидеоном проводили ночь вместе, кофе почти всегда варил он, потому что вставал раньше меня. И этого маленького ритуала мне тоже не хватало.
Но, видимо, мне предстояло научиться обходиться без этого.
Приподнявшись на цыпочки, я поцеловала отца в щеку:
— Очень рада, что ты здесь, папочка.
Он обнял меня, и я, закрыв глаза, прижалась к нему.
***
Выйдя из магазина с полными пакетами продуктов, я нахмурилась, увидев поджидавшего у тротуара Энгуса. Отказавшись от машины утром, я сделала то же самое, покидая Кроссфайр, однако автомобиль неотступно следовал за мной. Нелепость какая-то. Невольно приходило в голову, что Гидеон, хотя и не желал больше встречаться со мной, все же не избавился от влечения к моему телу, а потому пытался ограничить мои контакты, и прежде всего с Бреттом.
По дороге домой я забавлялась тем, что воображала, как Бретт явится ко мне на обед вместо Гидеона, о чем Энгус не преминет сообщить своему боссу. Разумеется, то были лишь мстительные фантазии, поскольку Бретта я не приглашала и не собиралась приглашать, к тому же в настоящее время он находился во Флориде, однако от этих мыслей походка моя сделалась легче, и впервые за много дней я пришла домой в хорошем настроении.
Свалив все купленные продукты на кухне, я отправилась на поиски папули и обнаружила его в комнате Кэри за видеоигрой. Кэри управлялся с нунчаками одной рукой, поскольку другая была в гипсе.
— Вау! — крикнул отец. — Получил!
— Было бы чему радоваться, — проворчал Кэри. — Подумаешь, одолеть инвалида.
— Ой, сейчас расплачусь.
Увидев меня в дверях, Кэри подмигнул. Я ощутила такой прилив любви, что просто не могла не пересечь чтобы поцеловать его в расцвеченный кровоподтеками лоб.
— Спасибо, — прошептала я.
— Поблагодари меня обедом. Я с голоду умираю.
— У меня куплено все для приготовления энчиладос.
— Да ну? — взглянул на меня с улыбкой отец, зная что мне потребуется его помощь.
— Пока ты подготовишься, я приму душ.
Спустя сорок пять минут мы с отцом возились с сыром и готовыми цыплятами гриль — я решила, что, купив их, смогу сэкономить время, — измельчая то и другое и заворачивая в смазанные жиром белые кукурузные лепешки. Тем временем автоматический проигрыватель компакт-дисков в гостиной сменил диск, и из динамиков полился задушевный голос Вэна Моррисона.
— Вот это да! — Папа схватил меня за руку и, подпевая глубоким баритоном певцу, закружил в танце, придерживая за талию тыльной стороной ладони, чтобы не запачкать жирными пальцами.
Я радостно засмеялась и тоже принялась подпевать. И так увлеклась, что не сразу заметила у барной стойки двоих.
Улыбка моя исчезла, я запнулась, так что папе пришлось меня подхватить.
— Нога за ногу цепляется? — поддразнил он, глядя только на меня.
— Ева прекрасно танцует, — вмешался Гидеон, чье лицо оставалось скрыто под столь нелюбимой мною непроницаемой маской.
Отец повернулся, и его улыбка тоже исчезла.
Обогнув бар, Гидеон вошел на кухню. Одет он был в джинсы и футболку с эмблемой команды «Янки», что по случайности могло казаться удачным выбором и задать тему для общения, поскольку папа был страстным болельщиком «Падрес».
— Но я не знал, что она еще и поет чудесно. Гидеон Кросс, — представился он, протянув руку.
— Виктор Рейес. — Отец помахал вымазанным жиром пальцами. — Я тут слегка запачкался.
— Ничего страшного.
Поведя плечами, папа пожал его руку, оценив ее крепость.
Я бросила мужчинам посудное полотенце, а сама поспешила к светившейся Айерленд. Ее голубые глаза сияли, щеки раскраснелись от удовольствия.
