— Если бы не эта проклятая слепота… — он повернул голову, и его губы мягко прикоснулись к ее ладони. — Я бы сделал все, чтобы тебе ничего не угрожало. Я бы сам это сделал! Я бы защитил женщину, которую…
Он прикусил язык. Но Уинетт и без того знала, что он хотел сказать. Внезапно ее охватила нежность. Не успев осознать, что делает, она положила руки ему на плечи и притянула к себе. Холодная щека юноши прижалась к ее лицу, и его губы коснулись ее кожи.
— Я… знаю, — шепот запутался в его волосах.
«И я люблю тебя». Она едва успела остановиться.
— У нас есть долг по отношению к Королевствам. Мы должны это помнить.
— Мои чувства не изменятся, — проговорил Кедрин. Кажется, он начинал успокаиваться.
— Верни себе зрение…
Уинетт понимала, что должна разорвать это прикосновение, но не могла себя заставить. Мучительное чувство вины вяло боролось с нежностью.
— …а после поговорим о чувствах.
Кедрин отодвинулся — лишь затем, чтобы посмотреть ей в глаза. Потом на его губах начала медленно проступать улыбка.
— Обещаешь? — от волнения его голос охрип.
Их взгляды встретились. Уинетт снова поборола желание прижать его голову к себе и снова почувствовать его поцелуй. В памяти было еще свежо опьянение, которое она испытала, и смущение — оттого, что она желала этого снова и была испугана этим желанием.
— Да, — она нежно коснулась пальцем его губ, прежде чем он успел заговорить. — Обещаю.
Кедрин улыбнулся — уже открыто и почти беззаботно. Какое красивое у него лицо — особенно сейчас, когда не искажено горечью… Юноша кивнул. Счастливый, он завернулся в свое покрывало и уснул.
Рассвет застал их спящими; во сне они продолжали держаться за руки. При виде этой картины Тепшен тонко улыбнулся, подбросил в огонь хвороста и принялся резать мясо, зажаренное накануне. Он был неправ: этим двоим предначертано быть вместе. А трудности, опасности, пережитые вместе — это сближает куда сильнее, чем дни, проведенные в праздности. Похоже, когда их миссия будет выполнена, Сестра Уинетт обнаружит, что ей нелегко вспоминать о своих обетах… Кьо поднялся и пошел на край поляны, чтобы осмотреть следы, которые оставил дикий кот. Влюбленные должны просыпаться, не чувствуя на себе посторонних взглядов.
Когда он вернулся, Кедрин и Уинетт уже встали. Юноша сиял. Неужели было достаточно короткого разговора шепотом? Кьо предпочел воздержаться от вопросов и замечаний. Молодой принц, который стал для него сыном, находился в прекрасном настроении — и Тепшен был рад.
Однако на следующую ночь дикий кот появился снова.
— Он идет за нами следом, — проговорил Тепшен, когда из-за деревьев раздались гнусавые завывания. — Думаю, он покалечен и ищет легкой добычи.
— А огонь его не отпугнет? — спросила Уинетт, косясь в темноту.
— Надеюсь.
— Может, нам… то есть тебе, — Кедрин поспешно поправился, — лучше его убить?
— Это нелегко, — передернул плечами Тепшен, — и потребует времени, а мы не можем задерживаться. Попробуем дать ему то, за чем он пришел.
Кьо хладнокровно достал из седельной сумки кусок мяса, вытащил из костра горящую ветку и зашагал к деревьям. Кедрин услышал, как мясо упало в снег. Тепшен вернулся к огню. Еще какое-то время из-за деревьев доносилось урчание — кот пожирал подачку.
На следующий день Тепшену посчастливилось наткнуться на оленя, который увяз в снегу. Уложив его одной стрелой, кьо срезал мясо с костей и оставил скелет коту. В эту ночь путешественников никто не тревожил. Еще несколько ночей прошло спокойно — они не обнаружили даже следов хищника. Однако они продолжали караулить по ночам, а днем чутко прислушивались: казалось, из-за деревьев вот-вот послышится рычание.
Солнце поднималось все позже, зато вечером спешило скрыться в гуще леса, точно подраненный зверь. Зато мир вокруг становился все разнообразнее. Сосны перемежались массивными буками, раскинувшими ветви во все стороны, сучковатыми дубами, похожими на мудрых стариков, и серебристыми стройными березами. Тепшен приносил кроликов и птицу, а Уинетт находила коренья и зимние ягоды. Лошадям тоже стало легче находить корм. Они бежали резво и реже нуждались в отдыхе. Дикий кот, который так долго шел за ними по пятам, отстал, но Тепшен продолжал оставлять для него куски мяса, если случалось добыть оленя. Однако они восстановили силы и почувствовали себя спокойнее.
Серп луны становился все тоньше, потом снова стал расти, когда их поиски завершились — правда, несколько необычным образом.
В тот день путь им преградила речка. После того, как ее пришлось переходить вброд, остановка оказалась просто необходима. Пока Кедрин и Уинетт разводили костер, чтобы просушить сапоги и одежду, кьо соорудил удочку и пытался наловить рыбы, чтобы разнообразить их стол. Солнце уже опускалось за деревья, но до сумерек было далеко. Хворост весело трещал в пламени, вокруг стояли рамы из веток, на которых была натянута верхняя одежда. Кедрин и кьо сидели у огня, кутаясь в попоны, и дожидались, пока их вещи высохнут и согреются. Уинетт переодевалась, целомудренно укрывшись за ширмой, которую соорудили, натянув на раму попону — хотя видеть ее мог только кьо. Впрочем, уроженец востока был полностью поглощен своим занятием: он проверял лук и стрелы. Кедрин тщательно натирал клинки маслом. Наконец попона зашевелилась и сползла. Завернувшись в нее, Уинетт подсела к костру и принялась перебирать содержимое своей аптечки. Несмотря на все неудобства, настроение на стоянке было праздничное.
— Думаю, с купанием все-таки стоит подождать до лета, — заметила Сестра. В ее глазах сверкнули озорные искорки.
— Не зная броду…
Шутки оборвались на полуслове. Из-за деревьев раздался резки окрик, и на поляну вышли четверо мужчин с луками в руках. Судя по выражению их лиц, они были настроены отнюдь не дружелюбно.
Все четверо были низкорослы и коренасты. Из-за грубых курток из волка и выдры, перетянутых ремнями, их фигуры казались неуклюжими. Впрочем, кожаные сапоги с мягкой подошвой позволяли варварам ходить почти бесшумно. На поясе у каждого висел меч в ножнах, у двоих за спиной были щиты. Очень смуглые, бородатые, они не носили ни шапок, ни шлемов. Темные прищуренные глаза смотрели недоверчиво.
Тепшен потянулся к рукояти меча, но его рука замерла, когда две стрелы оказались нацелены ему в грудь. Кедрин сильнее сжал руку Уинетт.
— Ка эмблан паса, — Кедрину пришлось покопаться в памяти: в свое время Браннок научил его нескольким фразам на языке Дротта. — Мы идем с миром.
— Ка эмблан паса, — откликнулся первый воин, в его гортанном голосе послышалась насмешка. — Ка эмблан эстро, чаддах. Эмблан дила вистро серра вирд.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
