– Неужели вы, сэр, отпустите на свободу этого испанского мерзавца? –
воскликнул он по-английски.Джентльмен в вороненой кирасе, кажется, только сейчас заметил егосветлость.
– А какое вам дело и кто вы такой, черт возьми? – спросил он с
заметным ирландским акцентом.Его светлость решил, что невежливость этого человека и отсутствиедолжного почтения к нему должны быть немедленно исправлены.
– Я лорд Джулиан Уэйд! – гордо отчеканил он.
– Да что вы говорите?! Настоящий лорд? И вы, быть может, объясните
мне, какая чума занесла вас на испанский корабль? Что вы тут делаете?Лорд Джулиан едва удержался, чтобы не вспылить. Вспыльчивость однакобыла ни к чему, и он стал объяснять, что к испанцу они попали не по своейвине.
– Он взял вас в плен, не так ли? И вместе с вами мисс Бишоп?
– Вы знакомы с мисс Бишоп? – с удивлением воскликнул лорд Уэйд.
Однако невежливый капитан, не обращая внимания на слова лорда, низкосклонился перед Арабеллой. К удивлению лорда, она не только не ответила наего галантный поклон, но всем своим видом выразила презрение. Тогда капитанповернулся к лорду Джулиану и с запозданием ответил на его вопрос.
– Когда-то я имел такую честь, – сказал он хмуро, – но, оказывается,
у мисс Бишоп очень короткая память.Его губы исказила кривая улыбка, а в синих глазах под черными бровямипоявилось выражение мучительной боли, и все это так странно сочеталось сиронией, прозвучавшей в его ответе. Но Арабелла Бишоп, заметив только этуиронию, вспыхнула от негодования.
– Среди моих знакомых нет воров и пиратов, капитан Блад! – отрезала
она, а его светлость чуть не подскочил от неожиданности.
– Капитан Блад! – воскликнул он. – Вы капитан Блад?
– Ну, а кто же еще, по вашему мнению?
Блад задал свой вопрос устало, занятый совсем другими мыслями. "Средимоих знакомых нет воров и пиратов… "Эта жестокая фраза многократным эхомотдавалась в его мозгу.Но лорд Джулиан не мог допустить, чтобы на него не обращали внимания.Одной рукой он схватил Блада за рукав, а другой указал на удалявшуюся фигурудона Мигеля:
– Капитан Блад, вы в самом деле не собираетесь повесить этого
мерзавца?
– Почему я должен его повесить?
– Потому что он презренный пират, и я могу это доказать.
– Да? – сказал Блад, и лорд Джулиан удивился, как быстро поблекло
лицо и погасли глаза капитана Блада. – Я сам тоже презренный пират ипоэтому снисходителен к людям моего сорта. Пусть дон Мигель гуляет насвободе.Лорд Джулиан задыхался от возмущения:
– И это после того, что он сделал? После того, как он потопил "Ройял
Мэри"? После того, как он так жестоко обращался со мной… с нами? –негодующе протестовал лорд Джулиан.
– Я не состою на службе Англии или какой-либо другой страны, сэр. И
меня совсем не волнуют оскорбления, наносимые ее флагу.Его светлость даже отшатнулся от того свирепого взгляда, которым обжегего капитан Блад. Но гнев ирландца угас так же быстро, как и вспыхнул, и онуже спокойно добавил:
– Буду признателен, если вы проводите мисс Бишоп на мой корабль. Прошу
поторопиться – эту посудину мы сейчас потопим.Он медленно повернулся, чтобы уйти, но лорд Джулиан задержал его и,сдерживая свое возмущение, холодно произнес:
– Капитан Блад, вы окончательно разочаровали меня. Я надеялся, что вы
сделаете блестящую карьеру!
– Убирайтесь к дьяволу! – бросил капитан Блад и, повернувшись на
каблуках, ушел.
Глава XX. "ВОР И ПИРАТ"
На полуюте, под золотистым сиянием огромного кормового фонаря, где яркогорели три лампы, расхаживал в одиночестве капитан Блад. На корабле царилатишина. Обе палубы, тщательно вымытые швабрами, блистали чистотой. Никакихследов боя уже нельзя было найти. Группа моряков, рассевшись на корточкахвокруг главного люка, сонно напевала какую-то мирную песенку. Спокойствие икрасота тропической ночи смягчили сердца этих грубых людей – вахтенныхлевого борта. Они ожидали, что вот-вот пробьет восемь склянок.Капитан Блад не слышал песни; он вообще ничего не слышал, кроме эхажестоких слов, заклеймивших его.Вор и пират!Одна из странных особенностей человеческой натуры состоит в том, чточеловек, имеющий твердое представление о некоторых вещах, все же приходит вужас, когда непосредственно убеждается, что его представление соответствуетдействительности. Когда три года назад, на острове Тортуга, Блада
уговаривали встать на путь искателя приключений, он еще тогда знал, какого
мнения будет о нем Арабелла Бишоп. Только твердая уверенность в том, что онадля него потеряна навсегда, ожесточила его душу, и, окончательно отчаявшись,он избрал этот путь.Блад не допускал даже мысли, что когда-либо встретит Арабеллу, решив,что они разлучены навсегда. Постоянные думы об этом были источником егомучений. И все же, несмотря на его глубокое убеждение в том, что эти мученияне могли бы вызвать у нее даже легкой жалости, он все эти бурные годы носилв своем сердце ее милый образ. Мысль о ней помогала ему сдерживать не толькосебя, но и тех, кто за ним шел. Никогда еще за всю историю корсарства пиратыне подчинялись такой жесткой дисциплине и никогда еще ими не управляла такаяжелезная рука, никогда еще так решительно не пресекались обычные грабежи инасилия, как это было среди пиратов, плававших с капитаном Бладом. Как выпомните, в соглашениях, которые он заключал, предусматривалось, что во всехвопросах они обязаны были беспрекословно повиноваться своему капитану. Ипоскольку счастье всегда ему сопутствовало, он и сумел ввести среди корсаровневиданную дотоле дисциплину. Как смеялись бы над ним его пираты, если бы он
сказал им, что все это делалось им из уважения к девушке, в которую он так
