– А другой француз, по имени Левасер? – допытывалась она, и лорд
Джулиан удивился, как она могла запомнить все эти имена.
– Да, Каузак был лейтенантом на корабле Левасера, пока он не умер.
– Пока кто не умер?
– Да этот Левасер. Он был убит года два назад на одном из Виргинских
островов.Наступило короткое молчание, а затем Арабелла Бишоп еще более спокойнымголосом спросила:
– А кто его убил?
Питт охотно, поскольку не видел необходимости скрывать правду,продолжал отвечать, заинтригованный таким градом вопросов:
– Его убил капитан Блад.
– За что?
Питт замялся, полагая, что история о гнусностях Левасера не длядевичьих ушей.
– Они поссорились, – коротко ответил он.
– Эта ссора произошла… из-за женщины? – неумолимо продолжала
Арабелла.
– Можно сказать, что так…
– А как звали эту женщину?
Питт удивленно поднял брови, но все же ответил:
– Мисс д'Ожерон, дочь губернатора Тортуги. Она бежала с этим
Левасером… и… Блад вырвал ее из его грязных лап. Левасер был оченьскверный человек, мисс, и, поверьте мне, он получил от Питера Блада позаслугам.
– Понимаю. И… все же капитан Блад не женился на ней.
– Пока нет, – засмеялся Питт, зная полную беспочвенность тортугских
сплетен, в которых мадемуазель д'Ожерон называлась будущей женой егокапитана.Арабелла Бишоп молча кивнула головой, и Джереми Питт, обрадованный, чтодопрос наконец кончился, повернулся и хотел было уйти. Но, не желая такзаканчивать этот странный разговор, скорее похожий на допрос, он остановилсяв дверях и поделился с гостями новостью:
– Может быть, вам будет приятно узнать, что капитан изменил для вас
курс корабля. Он намерен высадить вас на Ямайке, как можно ближе кПортРойялу. Мы уже сделали поворот, и, если ветер удержится, вы скоро будетедома.
– Мы очень признательны капитану… – протянул его светлость,
заметив, что Арабелла не намеревается отвечать. Она сидела нахмурившись,печально глядя перед собой.
– Да… вы можете быть ему признательны, – кивнул Питт. – Капитан
очень рискует. Вряд ли кто согласился бы так рисковать на его месте. Но онуж всегда такой…Питт вышел, оставив лорда Джулиана в задумчивости. Его светлость свозрастающим беспокойством продолжал тщательно изучать лицо Арабеллы, хотябесцветные глаза его сохраняли все то же сонливое выражение. НаконецАрабелла перевела на него взгляд и сказала:
– Ваш Каузак, по-видимому, говорил правду.
– Я заметил, что вы это проверяли, – сказал лорд Джулиан, – и ломаю
себе голову, к чему вам это знать.Не получив ответа, он стал молча наблюдать за ней, перебирая пальцамилоконы золотистого парика, обрамлявшие его длинное лицо.Арабелла в задумчивости сидела у стола и, казалось, очень внимательнорассматривала чудесные испанские кружева, которыми была обшита скатерть.Лорд Джулиан прервал молчание.
– Этот человек поражает меня, – медленно произнес он вялым голосом.
– Изменить свой курс для нас?.. Удивительно! Но еще удивительней то, что
изза нас он подвергается большой опасности, решаясь войти в воды, омывающиеЯмайку… Нет, этот человек просто поражает меня!Арабелла Бишоп рассеянно взглянула на него. Затем ее губы как-тостранно, почти с презрением, вздрогнули. Своими пальчиками она начала что-товыстукивать по столу.
– Меня гораздо больше поражает иное, – сказала она. – То, что он не
считает нас людьми, за которых можно взять хороший выкуп.
– Хотя это то, чего вы заслуживаете.
– Да? А почему?
– Потому что вы оскорбили его.
– Я привыкла называть вещи их собственными именами.
Тут лорд Джулиан взорвался:
– Вы привыкли? Но я, чтоб мне лопнуть, не хвастался бы этим! Это
свидетельствует либо о крайней молодости, либо о крайней глупости. – Онпомолчал секунду, чтобы вернуть себе обычное хладнокровие, и добавил: – Этотакже и проявление неблагодарности. Неблагодарность, конечно, человеческоесвойство, но проявлять ее… ребячество.На щеках Арабеллы выступил слабый румянец.
– Ваша светлость, вы огорчены моим поведением… Но я… я не понимаю
вас. К кому я проявила неблагодарность? И в чем, когда?
– К капитану Бладу. Разве он не пришел и не спас нас?
– Пришел? – холодно переспросила Арабелла. – Я не имела понятия о
том, что он знал о нашем пребывании на "Милагросе".Его светлость позволил себе проявить чуть заметную нетерпеливость.
– Как бы то ни было, а именно он освободил нас от этого испанского
мерзавца, – сказал лорд Джулиан. – Неужели в этой варварской части светадо сих пор не заметили того, что хорошо известно даже в Англии? Ведь капитанБлад, по существу, воюет только против испанцев. И назвать его вором ипиратом, как это сделали вы, по меньшей мере неблагоразумно и неосторожно.
– Неосторожно? – презрительно переспросила она. – А какое мне дело
до осторожности?
– Вижу, что никакого. Но подумайте тогда хотя бы об элементарном
чувстве признательности. Должен честно сказать вам, мисс Бишоп, что на местеБлада я не мог бы так вести себя. Чтоб мне утонуть! Поразмыслите, сколькомучений он претерпел от своих соотечественников, и вы, так же как и я,удивитесь, что он еще способен отличать англичан от испанцев. Быть проданнымв рабство! Бр-р-р! – И его светлость содрогнулся. – И кому? Проклятомуколониальному плантатору… – Он запнулся. – Извините меня, мисс…
– Вы, кажется, слишком увлеклись, защищая этого… морского
разбойника! – Презрение Арабеллы перешло почти в озлобление.Лорд Джулиан пристально посмотрел на нее, а затем, полузакрыв своибольшие бесцветные глаза и слегка наклонив голову, мягко заметил:
– Меня интересует, за что вы его так ненавидите?
