Если уж обезьяны способны собирать плоды и складывать их в углублениях камней, чтобы из них выбраживало вино, то наверняка это умели делать и предки человека. В письменных свидетельствах других стран тоже встречаются истории, подобные рассказам об обезьянах, делающих вино. Например, среди французских виноделов распространено такое поверье: птицы иногда собирают в гнезда фрукты, но по разным причинам не успевают склевать их, и со временем эти гнезда превращаются в емкости для вина. Возможно, люди научились делать вино, наблюдая за птицами и животными. Вероятно, появление сахаросодержащих растений повлекло за собой естественное появление вина, поэтому мы и говорим, что аромат вина витал над землей задолго до человека.
Когда же вино стали делать люди? В первую очередь, это зависит от того, когда было обнаружено существование природного вина. Не боявшиеся смерти или умиравшие от жажды пили вино из углублений камней и из птичьих гнезд. Отведав этого волшебного напитка и изведав наступавшее после этого веселье, люди уже специально отправлялись на поиски этих винохранилищ. После того как все вино было найдено и выпито, появилась мотивация к его изготовлению. За мотивацией последовала имитация: подобно обезьянам, люди стали складывать плоды в каменных углублениях. Далеко не все попытки были успешны: иногда плоды просто засыхали, а то и сгнивали. Люди не единожды оставляли попытки научиться у обезьян делать вино, но притягательная сила напитка все же подвигала их на смелые эксперименты. Они обрели опыт, и благодаря силам природы появилось плодовое вино. Преисполненные бурной радости, люди плясали голышом вокруг костров в своих пещерах. Делать вино они учились тогда же, когда стали сажать растения и приручать животных. Когда кроме мяса и рыбы в основу их рациона вошли зерновые, они стали экспериментировать с брожением зерна. Возможно, люди пришли к этому случайно, а может быть, это было озарение свыше. Но когда в глиняном горшке сконденсировалась первая капля спирта, в истории человечества открылась новая, замечательная страница. Это стало началом блестящей цивилизации. Лекция закончена», — объявил тесть.
Он с бульканьем осушил свой флакончик с вином, причмокнул губами, потом почмокал еще, наконец сунул его во внутренний карман, взял папку под мышку, бросил на меня недобрый, многозначительный взгляд, поднял голову, выпятил грудь и, глядя только вперед, вышел из аудитории.
Через четыре года я закончил это отделение и стал аспирантом тестя. Моя работа на степень магистра «Латиноамериканская проза „магического реализма“ и виноделие» удостоилась высокой похвалы тестя, защита прошла без сучка без задоринки, ее даже рекомендовали для публикации на первой полосе «Вестника Академии виноделия». После этого тесть и взял меня к себе в аспирантуру. Я занялся исследованием физического и химического аспектов эмоций винодела в процессе разработки вин и их влиянием на основные характеристики алкогольной продукции. Тесть одобрил эту тему, отметив новизну проблемы и признав ее очень важной и интересной. Перед написанием диссертации он предложил мне провести год в библиотеке, проработать соответствующую литературу, собрать материал, а потом уже без всякой спешки приступить к изложению темы.
Следуя указаниям тестя, я с головой погрузился в подбор материала в городской библиотеке Цзюго и однажды наткнулся на удивительную книгу под названием «Записи о необычайных делах в Цзюго». Одна история в ней вызвала у меня особый интерес. Порекомендовав тестю посмотреть эту книгу, я и представить не мог, настолько она заворожит его: он решил отправиться в горы Байюаньлин, чтобы жить там среди обезьян. Привожу текст целиком: хотите — читайте, хотите — пропустите.
В Цзюго жил некий Сунь Вэн, большой любитель вина. Выпить мог много, нескольку доу за присест. Имел когда-то семью, десять цинов[182] плодородной земли, крытый черепицей дом в десять комнат, но все пропил. Жена, урожденная Лю, забрала детей и вышла замуж за другого. Нечесаный и немытый, бродил он по улицам и попрошайничал. Завидев покупающего вино, становился на колени и начинал отвешивать поклоны, до крови разбивая себе лоб. Являл собой жалкое зрелище. Однажды перед ним предстал старик с белой бородой, но юным лицом и сказал: «В сотне ли к юго-востоку лежит горный хребет, именем Байюаньлин. Он густо зарос лесом, в лесу живут обезьяны, которые делают вино в каменных выемках. Почему бы тебе без промедления не отправиться туда и наслаждаться вином, ведь это лучше, чем выпрашивать его здесь». Услыхав такие речи, Вэн поклонился старику в ноги и умчался без слов благодарности. Спустя три дня добрался до подножия гор. Глянув вверх, увидел лишь густые заросли деревьев — и никакой тропы. Поэтому стал продираться через заросли, цепляясь за лианы и ветви. Забрался в самую чащобу, где древние деревья высились до небес, закрывая солнце и свет дня, лозы сплетались с лианами, и волнами доносились крики птиц. Вдруг перед ним появилось огромное животное — размером с быка, со взглядом, подобным молнии, и громоподобным рыком, от которого дрожали деревья и трепетали травы. Вэн страшно перепугался, бросился наутек и угодил в глубокую расщелину, где повис на верхушке дерева, уверенный, что настал его смертный час. Но в ноздри ударил аромат вина, он воспрянул духом, спустился с дерева и пошел на этот аромат. Кругом густо разрослись кустарники, благоухали необычные цветы, а ветви деревьев были усыпаны диковинными фруктами. Маленькая белая обезьяна сорвала гроздь красноватых плодов и убежала вприпрыжку. Вэн последовал за ней, и впереди вдруг открылась прогалина. Там лежал огромный валун в несколько десятков чи шириной с выемкой в чжан глубиной. Обезьяна швырнула плоды в выемку, и раздался звук, словно треснула глазурованная плитка. Пахнуло винным ароматом. Приблизившись, Вэн глянул в выемку и увидел, что она полна прекрасного вина. Появилась стая обезьян с большими листьями, похожими на круглые веера, и принялись черпать и пить вино. Через некоторое время стали пошатываться, скалить зубы, таращить глаза — это выглядело очень забавно. Заметив Вэна, обезьяны пронзительно и злобно завопили и отступили на несколько чжанов. Не обращая на них внимания, он опустил голову в это углубление и стал втягивать в себя вино, как кит воду. Прошло немало времени, прежде чем он поднял голову. Внутри все словно очистилось, во рту стоял дивный вкус, и казалось, он парит в воздухе подобно небожителю. Потом присоединился к опьяневшим обезьянам — подпрыгивал и громко кричал, и они быстро поладили. Так он остался у этого валуна, засыпал, когда уставал, принимался пить, когда просыпался, а иногда забавлялся с обезьянами. Был так весел, что и не думал возвращаться к людям. В деревне посчитали, что он умер, и рассказывали о нем истории, которые знали все дети. Прошел не один десяток лет, и один дровосек забрел далеко в горы. В лесной чаще ему повстречался седой старец с просветленным взором и в ясном уме. Дровосек принял его за горного духа и стал в испуге кланяться. Внимательно оглядев его, старец спросил: «Не Сань Сянь ли тебе имя?» «Да, Сань Сянь», — подтвердил дровосек. «Я твой отец», — сказал Вэн, а это был он. В детстве дровосек слышал, что отец его — пьяница, человек недостойный и что он сгинул в горах. И теперь, встретив его, был удивлен и смущен. Вэн рассказал о своих злоключениях, а в доказательство, чтобы рассеять сомнения сына, поведал о событиях в семье в давние времена. Дровосек признал в нем отца и стал просить вернуться в деревню, чтобы можно было о нем заботиться. Вэн лишь усмехнулся: «Есть ли у тебя целый пруд вина, чтобы я мог пить вволю?» Он попросил сына обождать и устремился в лес, ловко карабкаясь по лианам, как обезьяна. Вскоре он вернулся с большим коленцем бамбука, концы которого были заткнуты красными цветами, и передал сыну со словами: «В этом бамбуке — обезьянье вино. Пей его и сможешь поправить здоровье, а лицо твое сохранит цвет юности». Вернувшись домой, сын вынул затычки и вылил содержимое бамбука в чан. Такой темно-синей, цвета индиго, благоуханной жидкости не знали в мире людей. Дровосек почитал старших, отнес этот напиток тестю, который, в свою очередь, преподнес его своему хозяину, помещику по имени Лю. Попробовав вино, тот был немало удивлен и спросил, откуда оно. Тесть поведал ему рассказ зятя. Лю доложил губернатору, и тот послал в горы несколько десятков человек на поиски чудесного напитка. Искали долго, но кругом была лишь непроходимая чащоба и заросли колючих кустарников. Так и вернулись они ни с чем.
Дочитав этот документ, я понял, что наткнулся на редкое сокровище, быстро сделал копию в отделе обслуживания, принес в дом тестя и вручил ему. Было это три года назад, вечером. Тестя с тещей я застал за ужином, они ссорились. За окном бушевала гроза — сверкала молния и гремел гром. Длинные, как плети, голубые полоски молний то и дело возникали в оконном стекле, оставляя на нем коварные дрожащие отблески. Я потряс головой, чтобы стряхнуть капли воды. Я попал под град, и теперь ныла переносица и слезились глаза.
