— Нет, Ньярл, Мне не важно, останешься ли ты здесь, или пойдешь к эльфам, я просто желаю, чтобы ты следовал воле своего сердца. Понимаешь?
Я отрицательно покачал головой, постепенно ощущая, как по телу разливается тепло, а раны и синяки болят все меньше. Спокойствие, легкая тревога богини за меня и ее искренняя забота погрузили меня в полусонное состояние. Мне показалось, что я будто бы вернулся домой спустя десять лет скитаний и снова нахожусь в окружении родных, чувствуя их поддержку.
— Мои глаза видели рассвет и закат этого мира, его смерть и возрождение из пепла, но время, проведенное с тобой когда-то, мне все еще милей. Я знаю, это звучит дико, но когда-то первый из людей, мой самый первый жрец построил первый храм в мою честь.
— И что же было дальше?
— Дальше… счастливые деньки. Шепчущий ветер и ласковое море, веселые пиры и мессы в мою честь, сладчайшие плоды и бесконечное вино. Но к сожалению, в мой храм явился тот, кто разрушил наш маленький рай.
Склонившись надо мной, Луна оборвала рассказ, внезапно зачитав какой-то стих:
— Пускай тебя навек, прелестное созданье,
Отторгла злоба их от сердца моего;
Но, верь, им не изгнать твой образ из него,
Пока не пал твой друг под бременем страданья.
Прежде чем я успел что-то понять, полузабытые строки ясно возникли в моей голове, и я тут же продолжил:
— И если мертвецы приют покинут свой
И к вечной жизни прах из тленья возродится,
Опять чело мое на грудь твою склонится:
Нет рая для меня, где нет тебя со мной.
Богиня грустно улыбнулась, ее яркие глаза сияли словно свет далеких звезд. Она прикоснулась губами к моему лбу, и сознание внезапно провалилось в бездонную, пугающую пропасть.
Перед моим взором проносились смазанные образы людей и мест, я чувствовал знакомые запахи и дуновение ветра, но все было словно подернуто пеленой забвения, не дающей мне полноценно вспомнить, оценить, прочувствовать момент из моей прежней жизни. Беспомощно я цеплялся за редкие кадры, стараясь рассмотреть чужие лица, вглядывался в знакомые места, но не узнавал, бросая попытку хоть что-то найти. Именно в этот момент я ощутил, как вокруг меня сгустилась тьма, живая, подвижная и, кажется, тоже принадлежащая мне. Коснувшись ее, я четко увидел и запомнил два образа. Моя кровь на сером алтаре в обрамлении черных, расползающихся пятен, и человек с кинжалом, что, улыбаясь, возносил молитву каким-то чужим богам. Страх и ужас сковывали меня, я в слепой надежде потянулся силой к чему-то большему, чем моя суть и, умирая, мое сердце растянуло удары, подарив мне крохотный шанс помочь своей богине.
Вынырнув из жутких видений, я едва не задохнулся от боли и навалившихся на меня тяжестью прошлого воспоминаний. Всего два образа, всего два, но я осознал сколь многого тогда лишился. Я позволил тьме проникнуть в меня, я встал на сторону врага в надежде обратить против него его силу, но что я потерял взамен! Как мог я попрощаться с теми чувствами, что хранило мое ныне проклятое сердце? Я вспомнил, какого это любить, но толку. Сейчас я словно инвалид, и все, что чувствую, лишь жалкие отголоски. Будто разум мой привык мне говорить какие эмоции я должен показать на лице, и лишь чужая страсть действительно будоражит меня.
— Зачем я все еще жив?
— Я не смогла с тобой проститься, извини. У меня получилось сохранить хоть что-то от твоей души, переродить спустя время, дать тебе силу, достаточную, чтобы защитить себя, но я знаю, что прежних чувств мне не вернуть.
— Я действительно живой мертвец.
— Но ты был одним из первых, ты мог переродиться снова, сохранив воспоминания.
— Если бы не был первой жертвой на оскверненном алтаре.
Луна отвела взгляд, я ощущал ее вину, но сил поддержать свою богиню у меня уже не было.
— Я знаю, что поступила неправильно, я признаю, что была эгоистична, но прошу понять меня. Я никогда не желала тебе зла Ньярл, надеялась, что мир примет тебя и даст тебе второй шанс, чтобы ты все же прожил долгую счастливую жизнь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Но я лишь марионетка в чужих руках. — Я поднял руку и слегка прикоснулся к щеке богини, ощутив, как моих пальцев коснулась пробежавшая слеза.
— Я этого не хотела. — Мун прикрыла глаза и, нагнувшись, сжала кулачки, положив их мне на грудь. — Не хотела, чтобы братья вмешивались, не думала, что ты станешь оружием, но… Пожалуйста, запомни, месть не бьет первой и не может кого-то защитить. Ты можешь исправить только то, что уже случилось и никак иначе.
Покорно кивнув, я убрал свою ладонь и закрыл глаза, чувствуя, как меня все сильнее захватывает усталость. Мне еще о многом хотелось спросить, узнать подробней что тогда тысячи лет назад случилось, но мой разум, уставший за несколько дней, требовал полноценного сна.
— Ты еще придешь ко мне?
— Если понадоблюсь. Я слежу за многими вещами здесь, но, если ты пожелаешь моего внимания, найди лунный свет. Мой взор замечает все, что происходит под моими лучами.
Богиня приподнялась и, погладив меня по волосам, окончательно погрузила в грезы, столь безмятежные и легкие, что я почти позабыл о яви.
Беспокойное утро
Солнечные лучи коснулись моих век, и я недовольно натянула одеяло выше, надеясь еще поспать, но ноющая боль сдавила мои ребра, не оставляя ни малейшего шанса на отдых. Словно рыба, вытащенная из воды, я попыталась вдохнуть немного воздуха, чем окончательно защемила что-то в спине, без возможности выдохнуть. Зажмурившись и пережидая, я попыталась расслабиться, но тело отказывалось слушаться.
Это мой самый глупый способ умереть из тех, что доводилось встретить.
Неожиданно я ощутила, как чья-то рука осторожно проскользнула под мою рубашку и прикоснулась к ребрам. От возмущения я чуть не растратила свой последний запас воздуха, но спокойный голос Каина меня предостерег.
— Не дергайся, иначе я не смогу помочь.
Дождавшись пока чужие пальцы аккуратно переместятся на спину и распространят от себя странное тепло, я выдохнула, чувствуя, как боль отступает, и я снова смогла двигаться и дышать.
— Я вызову лекаря, пускай тебя осмотрят, ты справилась хуже, чем я предполагал. — Каин убрал руку и, сев на край моей постели, серьезно посмотрел на меня.
Справившись с нахлынувшей злобой, я одернула рубашку и села в кровати, растирая ладонями лицо. Спутанные от сна волосы закрыли мои покрасневшие и опухшие глаза.
— Да, я знаю, я облажалась, я знаю свои ошибки. Дай мне поспать или хотя бы начни допрос с завтрака.
— Только после того как ты расскажешь почему мы остались без эльфиек.
— А тебе не плевать на них?
— Плевать, но Дей требует наказать тебя за недостойное поведение и непрофессионализм, а мне стало интересно с чего вдруг ты не спасла никого из нуждающихся.
Поджав губы, я сгорбилась и замолчала, подбирая нужные слова. Плакать уже не хотелось, за столь долгую ночь я будто пережила те дни с Ньярлом в камере, и потому мое сердце достаточно успокоилось и отрешилось от чужих страданий, давая место новым.
— Они сами попросили. Я уже не могла ничем другим им помочь.
Мужчина, покачав головой, откинул локоны с моего лица и поймал мой взгляд.
— Я понял тебя. Пришлю сюда сегодня обоих: и Дея, чтобы обсудить дальнейшие планы, и Клеона с его бумагами, будь добра привести себя хотя бы в относительный порядок. Полный отчет о произошедшем в доме послушаю вечером, как и о том, что будешь делать после. Времени восстанавливаться после каждой твоей ошибки у нас нет, так что используй помощника по максимуму. Как только твое состояние станет стабильным, мы снова продолжим тренировки и детально разберем, что ты сделала не так.
Каин поднялся с кровати и прошел к двери, считая разговор законченным, но я, насупившись словно еж от его наставительного тона, решила все же ответить.
— Хорошо, папочка.
Некромант остановился возле двери и, обернувшись ко мне, улыбнулся с некоторой долей ехидства.
