Герке знал также и о несуществующих еще книгах. Архив располагал информацией о том, над чем работают писцы и книгопечатни, над какими шедеврами трудятся в данный момент сочинители.
Таких архивов в Мире было не много. Но лучшие из них содержались в подвале Дворца Совета лендлордов, в Академии и в редакции журнала, в котором имел честь служить достойный Лендер. И в каждом архиве был главный архивариус, подобный Мерцину Герке.
— Видите ли, — словно оправдываясь, заговорил Лендер, — я столкнулся с явлением, которое трудно определить. Расследование еще ведется. И ваша помощь может оказаться весьма важной в этом деле. Подберите мне все, что о саламандрах говорит Традиция, что знают о них исследователи, и вообще — все упоминания о человеке–саламандре.
— Вам предстоит много трудов, молодой человек, — предупредил Герке, — мы сейчас же начнем поиск. Как только круг его будет определен, я разошлю скороходов по книжным хранилищам, и вам будут доставлены все доступные материалы. Их доставить к вам в редакцию или домой?
— Домой, если можно, — сказал Лендер, — к вечеру. Я предупрежу привратника. Мой адрес…
— Я знаю ваш адрес, — перебил Герке, — у вас находится книга о звездном небе. Из библиотеки Академии. Сочинение достойного Каспера Огастаса Букса. Издано в зодиак 3310–й книгопечатней Семьона под контролем синдиката Бэрда. Я не ошибаюсь?
— Нет, именно так. Я… работаю с книгой.
— А пора бы уже и вернуть ее.
— Вот сегодня же и верну, воспользовавшись случаем.
— Буду признателен, а уж как обрадуются те, кому она действительно нужна для работы!
— Благодарю, достойный Герке.
— Всегда к услугам, достойный Малькольм.
На том Хай Малькольм Лендер поспешно дал отбой и перевел дух.
В дверь постучали. Пару раз. Прежде — глухо, потом все громче. Звук был недобрым. Стало тревожно, хотя для тревоги не было решительно никаких причин.
Утренний свет, сизый и зыбкий вливался в комнату. Все серо. Будто студено. Лендер шагнул к двери и решительно взялся за ручку. Помедлил, гадая, кто мог потревожить его в этот час.
И вдруг его лицо озарилось догадкой. Ну конечно же это антаер Кантор! Кто еще мог это быть?
Лендер дернул ручку в сторону, и широкая створка откатилась, обнажая сумрак коридора. Сочинитель немедленно отшатнулся.
На пороге стоял серый, в цвет утра, человек ростом под притолоку.
Сочинитель и вздохнуть не успел, как незнакомец, быстро оглядевшись, подался плечом вперед, протиснул в дверной проем свою широкополую шляпу с тульей, похожей на гриб–дождевик, и вошел. За ним, так же оглядываясь, протиснулись еще двое.
Внешне они были почти одинаковыми, и одинаково осматривались, будто ожидали увидеть в комнате что–то, чему здесь быть не подобает, а найдя это — вменить в вину хозяину…
Их лица действительно заставляли всякого чувствовать себя виноватым без всякой причины. Отрешенность, укор и назидание соединялись в этих лицах.
— Достойные господа, — с нажимом начал сочинитель, — чем я могу?..
Но жест руки в белой перчатке пресек его возмущенную речь, едва начавшую формироваться.
Двое других серых людей рассредоточились по комнате, заглянули во все углы, затем осмотрели другие комнаты, кивками и жестами объясняясь друг с другом и совершенно игнорируя сих комнат обитателя.
Сочинитель, при всем своем праведном гневе и возмущении, оказался заинтригован таким поведением, и только потому, вероятно, не испытывал естественного страха.
* * *
Кантор никогда не спешил и никогда не опаздывал. Он очутился возле квартиры достойного Лендера в момент, никак не назначенный и не обговоренный, но вполне определенный самим естественным ходом вещей.
У него было достаточно времени для того, чтобы выполнить все намеченные дела, и еще оставалось немного на непредвиденные события. Готовность к непредвиденным событиям и запас времени, чтобы ими заняться, — не это ли залог того, что называется «быть хозяином своей судьбы»?
Дверь в апартаменты сочинителя была закрыта неплотно. Значит, кто–то недавно вошел к Лендеру…
Совсем недавно, и не притворил за собою дверь, а хозяин жилища не озаботился этим обстоятельством, или был занят чем–то, не позволившим ему выполнить простое и естественное действие.
Прислушавшись, антаер ничего не услышал. Это подтвердило его опасения. Званых гостей не встречают суровым молчанием.
— Достойные господа, — послышался голос сочинителя, — чем я могу?..
И фраза оборвалась, будто Лендеру заткнули рот или, что вернее, властным жестом приказали помалкивать.
Кантор расстегнул верхнюю пуговицу, дабы ловчее добраться до оружия, если случится такая необходимость.
Он выждал всего несколько мгновений. Тишина ничего не прояснила. Ему почудилось легкое шарканье двух (и не более двух) людей, умеющих перемещаться тихо.
Кантор, не считая возможным более медлить, отодвинул дверь и вошел в комнату, мимолетно пожалев об оставленном в паромоторе зонте, но зато сразу же демонстрируя свободную левую руку в несколько фривольном, каком–то даже фамильярном приветствии.
В действительности это жест имел для антаера совсем иное значение. Он должен был показать присутствующим, что Кантор не вооружен, и отвлечь внимание от того, что он делает второй рукой.
Дело в том, что антаер принадлежал к тем немногим обитателям Мира, кто преимущественно пользуется правой рукой. Это часто сбивало с толку его противников. Впрочем, левой он действовал не намного хуже.
Бедняге Лендеру, совершенно опешившему и растерянному, появление антаера показалось вспышкой яркого света, озаряющего будущее в самом благоприятном тоне.
А сам Кантор моментально оценил обстановку.
Агент, спецагент и суперагент стояли перед ним в своих серых долгополых сюртуках, широкополых шляпах–колпаках, высоких сапогах с пряжками…
Их знаками различия были незаметные шевроны на белых перчатках тонкой кожи: агент — одна полоска, специальный агент — две, суперагент — три.
Одинаковые короткоствольные драммеры смотрели на антаера черными зрачками кургузых стволов. Пятизарядные «Лафред Стокеры» специального выпуска. Кантор поморщился. Оружие для устрашения несопротивляющихся, пригодное исключительно для стрельбы в упор. И, как злая насмешка над арестуемым, особое гнездо над стволом для патрончика с ослепляющим зарядом.
Агенты — представители службы безопасности синдикатов — выглядели почти одинаковыми, как и их оружие. Один быстро сделал шаг назад, другой полшага в сторону, а третий, единственный, у кого гнездо под ослепитель в драммере не пустовало, двинулся вперед к антаеру, опуская свое оружие на уровень пояса. Иными словами, они заняли по отношению к новоприбывшему позицию, которая предусматривалась для такого случая многочисленными многостраничными инструкциями. Лендер не выпал из сферы их внимания, просто с ним, по мнению агентов, было уже все ясно.
Кантор недолюбливал службу безопасности Совета синдикатов, пожалуй, еще больше, чем высоких чинов полиции лендлордов. Он не любил, когда на него наставляют оружие. Более этого он не любил, только когда на него наставляют много оружия. Но более всего антаер не любил людей бесцеремонных, мнящих, будто им позволено больше, чем иным, и особенно тех, кто слепо следует инструкциям и на этом пути ощущает себя всемогущим, словно закутанным в Плащ Власти из сказки. И упивается этим.
Таким образом, достойный Кантор столкнулся с явлением соединявшим воедино практически весь недлинный список того, что ему не нравилось.
Агенты все сделали грамотно, антаер оценил это. Грамотно расположились, грамотно держали свое оружие. Вот только привычки стрелять и получать выстрелы в ответ у них не было. Им всегда было достаточно простой демонстрации своей силы и власти. Поэтому в следующий миг случилось то, чего ни одна из старательно заученных агентами инструкций не предусматривала.
Незаметным молниеносным движением антаер выхватил свой безотказный длинноствольный драммер и упер жерло восьминидлового ствола прямо в нос суперагента. Ничего подобного с агентом до сей поры не случалось. Взгляд на кончик своего носа ничуть не придал ему ни значительности, ни величия.
Лендер издал какой–то высокий нечленораздельный звук.
На краткий миг все замерло. Кантор скользнул внутрь этой крохотной паузы и окончательно переломил ситуацию. Продолжая движение, тяжелый драммер надавил, заставив суперагента зажмуриться от боли, запрокинуть голову и отшатнуться. Суперагент двинулся прямо на застывшего в ступоре спецагента.
А антаер, легко выхвативший из руки ближайшего противника оружие, тем временем уже оказался рядом с младшим агентом и коротко ударил его стволом своего «Хорнед Оула» по пальцам.
Не успел выпавший из руки драммер со стуком упасть на пол, как агент почувствовал жесткий тычок дулом в подреберье, а суперагент и спецагент увидели направленное на них оружие, которое только что принадлежало одному из них.
