Часть членов ПК склонялась к идее создания боевых рабочих дружин (в традициях 1905 года), сам Шляпников настаивал на том, что главным в действиях большевиков должна быть пропаганда в казарме, присоединение армии к революционному движению. Без этого победа револю- ции, считал Шляпников, в принципе невозможна. Поэтому большевики призывают рабочих к братанию с солдатами. Одновременно в ход были пущены лозунги всеобщей всероссийской стачки, свержения самодержавия, создания «народной республики» и Временного революционного правительства. По сути, все эти лозунги были заимствованы из арсенала первой русской революции. Однако события развивались с такой быстротой, что питерские большевики оказались в положении не ведущих, а ведомых, и в дальнейшем им приходилось в какой-то мере адаптироваться к ситуации, а не создавать ее.
Малочисленность большевиков и их некоторая дезорганизация предопределили и их малое представительство в Совете рабочих депутатов, а затем и в Исполкоме Совета. Шляпников вспоминал, что первое заседание Совета происходило довольно сумбурно и избрание членов Исполкома носило случайный характер. Кто первым явился и напомнил о себе — того и избрали. Правда, Шляпникову удалось «погасить» кандидатуру Хрусталева-Носаря, бывшего в 1905 году председателем первого Петроградского Совета, а затем ставшего едва ли не монархистом. Но это был единственный отвод. Заседания Исполкома Совета проходили уже более организованно и деловито. В первые дни из примерно 30 членов Исполкома Совета только шестеро (А.Г Шляпников, П.А. Залуцкий, В.М. Молотов, К.И. Шутко и два солдата питерского гарнизона) были большевиками, и еще два человека (эсер — интернационалист П. Александрович и член «междурайонной» организации РСДРП Юренев) поддерживали в основном их программные заявления. Однако среди членов Исполкома было много социал-демократов левого толка (на платформе Циммервальда), что создавало на первых порах благоприятные условия для работы большевиков. Пока Исполком решал чисто технические вопросы о вооружении рабочих, об организации рабочей милиции и комиссариатов, вводил демократические порядки в армии (приказ № 1) и т. п. — особых разногласий между большевиками и представителями других социалистических партий не было. Камнем преткновения стал лозунг большевиков о создании Временного революционного правительства из представителей всех социалистических партий. Меньшевики и эсеры-оборонцы выступали за передачу власти буржуазии, а Петроградский Совет рассматривали как некое подобие революционного парламента, с помощью которого они смогут влиять на принятие решений. Вопрос о власти развел большевиков и их оппонентов по разные стороны революционного потока и положил начало стремительно нараставшей конфронтации. Вторым дискуссионным вопросом, еще более усилившим эту конфронтацию, стал вопрос об отношении к войне. Большевики не приняли лозунг «революционного оборончества» и не прекратили антивоенную пропаганду.
Позицию Русского Бюро ЦК и Петербургского комитета в тот момент признали правильной все крупные российские организации РСДРП, за исключением московской. Поддержав антивоенные и интернационалистские лозунги питерцев, московская организация заняла самостоятельную позицию в вопросе о поддержке Временного правительства. Московский комитет, в котором ведущую роль играли М.Ольминский, И. Скворцов-Степанов и В. Соловьев, считал, что есть все основания поддержать Временное правительство постольку, поскольку оно честно исполнит принятые на себя обязательства, а потому не стоит слишком торопить события1. Однако позиция московских большевиков все же отличалась от позиций меньшевиков и эсеров, готовых безоговорочно поддерживать Временное правительство. Надо также отметить, что в некоторых большевистских организациях (в том числе и московской) раздавались голоса о необходимости объединения всех групп и фракций в единую социал-демократическую партию. Эти настроения были следствием общей эйфории от легкой победы революции, но затем довольно быстро сошли «на нет». Таким образом, уже через неделю после создания Петроградского Совета рабочих депутатов наметилось противостояние большевистской фракции, с одной стороны, и влиятельного блока всех остальных левых партий — с другой.
Подобная расстановка сил заставляла большевиков усилить организационную работу внутри собственной партии, а также агитацию и пропаганду среди рабочих и солдат. Уже 5 марта (в воскресенье) вышел первый номер газеты «Правда», тираж которого составил 100 ООО экз. и раздавался бесплатно. Второй номер был уже платным, а затем большевикам срочно пришлось искать людей, готовых спонсировать это издание, ибо издержки были слишком велики. Одним из первых крупную сумму (3000 руб.) внес Максим Горький, хотя в то время он не разделял взглядов, пропагандируемых «Правдой». Статья «Социал-демократия и война», помещенная во втором номере «Правды» от 7 марта, пропагандировала знаменитое воззвание Кинтальской конференции, призыв к прекращению братоубийственной войны. В эсеровских и меньшевистских газетах сразу же появились отклики, расценивающие данную статью как «призыв к пораженчеству». Позиция, занятая питерскими большевиками, рассматривалась их политическими противниками как весьма уязвимая и использовалась для дискредитации большевиков, особенно среди полуграмотной крестьянско-солдатской массы. Редакция вышедшей 7 марта в Москве газеты «Социал- демократ» в своих статьях старалась не слишком заострять внимание на разногласиях с другой частью «революционной демократии», а предпочитала принимать реальность такой, как она есть, и искать точки соприкосновения с меньшевиками и эсерами. Даже в самой питерской организации, по признанию Шляпникова, чувствовалось недовольство «слишком острой и резкой постановкой вопроса об отношении к Временному правительству»1. Свое неудовольствие высказывали и представители левой социал-демократической интеллигенции, близкой к большевикам. Многие из них входили в Исполком Петроградского Совета или другие советские организации, и с их мнением нельзя было не считаться.
С 1 марта 1917 года Совет объединил рабочее и солдатское представительство и стал называться Советом рабочих и солдатских депутатов, причем эта идея принадлежала большевикам. Однако меньшевики и эсеры-оборонцы использовали это обстоятельство для того, чтобы размыть рабочее представительство в солдатской массе. Манипулировать солдатскими голосованиями было гораздо легче, чем рабочими, как и убедить солдат в необходимости обороны «революционного Отечества» от реакционера кайзера Вильгельма. Постепенно большевики оказываются в Исполнительном комитете все в большей изоляции, их призывы и заявления откровенно игнорируются. На какое-то время новые ноты в ситуацию внес приезд в Петроград из сибирской ссылки бывшего депутата 4-й Госдумы от большевиков Муранова, члена ЦК партии Джугашвили-Сталина и бывшего члена редакции «Правды» Каменева. Эти люди были настроены на сотрудничество с «революционной демократией», т. е. с партиями меньшевиков и эсеров, а потому принимали лозунги поддержки Временного правительства и «революционного оборончества». Позиции, занимаемые членами Русского бюро ЦК, не нашли у приехавших из Сибири понимания. Следствием этого стал конфликт, основной причиной которого послужила попытка вновь прибывших установить контроль над редакцией газеты «Правда» и публикация в этой газете ряда весьма двусмысленных статей.
Это привело к выяснению отношений между «умеренными» и радикалами в самой питерской организации большевиков. Позиции радикалов оказались сильнее, и Муранов вместе со Сталиным вынуждены были признать ошибочность своих взглядов, оставив Каменева в одиночестве. Радикалы взяли верх. Однако следствием этого стало дистанцирование от большевиков тех левых социал-демократов, которые до этого служили «связующим звеном» между большевиками и остальными социалистами. Они считали лозунг Временного революционного правительства малопригодным в данной ситуации, а позицию большевистского руководства — неконструктивной.
В течение марта позиции большевиков внутри Исполкома Петроградского Совета значительно ослабли, но большевики пытались компенсировать потерю своего влияния в центре усилением на местах. Они активизируют пропаганду в армии и на флоте, в крупных рабочих коллективах, в советских учреждениях. Тактика большевиков в этот период сводится исключительно к лавированию между революционно настроенным меньшинством питерских рабочих и массовыми настроениями, лояльными по отношению к политике Петроградского Совета, а потому — и к Временному правительству. В этой ситуации большевикам оставалось только выжидать и вести планомерную пропаганду своих лозунгов.
