Ну что же. Франциск немного слукавил. Он, наверное, мог бы собрать еще какие-то сведения по Лайзе Джексон, но раз клиентке это не нужно… Зачем искать себе лишнюю работу? Достаточно того, что ему придется увязывать все, что у него уже есть, в некое удобоваримое целое, дабы мисс Прицци могла разобраться в этом деле.
Такси свернуло на Первую авеню, проехало еще квартал, миновав пару сверкающих даже в потоке солнечных лучей электрическими огнями казино и остановилось у небольшого ночного ресторана с ярким неоновым попугаем под козырьком и вывеской: «Зеленый какаду».
— Это здесь? — спросила Мэй детектива.
— Да.
Он вылез, обошел «форд», открыл дверцу, и Прицци выбралась из салона.
— Пойдемте, — предложил детектив. — Они ждут вас.
Мэй кивнула.
Ресторан оказался почти точной копией большинства таких же заведений во всех уголках мира. Рассчитанный на не слишком притязательный вкус, он предлагал максимум удобств для своих посетителей. Мэй «Зеленый какаду» показался довольно грязным местечком. В нем явно витал запах мобстеров, бутлегеров, «толкачей» и дешевых проституток. А также сигарет «Лакки страйк», пиво «Милуоки», кактусовой водки. Эти не очень приятные ароматы накрепко въелись в стены, стойку, столы, стулья и плотные портьеры на окнах, опущенные даже днем. Конечно, никаких кондиционеров здесь не знали, и зал проветривался только естественным образом. Возможно, сквозняк и делал свое дело, но только не сегодня. Воздух внутри оказался настолько тяжелым, что его можно было мазать на хлеб.
Мэй поморщилась.
Франциск заметил это и улыбнулся.
— Вы ведь не ожидали, что девица работает в «Уолдорф-Астория», правда?
На невысокой сцене, в разноцветных лучах маломощных прожекторов, танцевала высокая, фантастически худая блондинка топлссс. Узкая полоска алой, расшитой блестками материи едва прикрывала бедра.
— Это она, — кивнул детектив.
Мейроуз чуть прищурилась, словно взвешивая: насколько можно доверять словам такой девицы. Однако, какая разница, правду ей скажут или нет? Важно, чтобы это было именно то, что нужно. Даже если в итоге выяснится, что девица солгала. Ей нужно всего пару дней.
Она пошла вдоль стойки к сцене. Франциск двинулся за ней, оглядывая сидящих в зале людей. Уборщики, пара охранников за угловым столиком, несколько официантов, готовящихся к вечерней смене. Бартсндер, дающий указания двум барменам. Знакомый слащавый усач сидел за первым от сцены столиком и угрюмо созерцал вялые танцевальные «па» девицы. Блондинка первой заметила идущих по проходу гостей. Она прекратила двигаться и застыла в свете «юпитеров» многоцветным изваянием.
Усатый хозяин тоже повернулся, заметив детектива и его спутницу, и торопливо поднялся.
— Мисс Прицци? — спросил он, приторно улыбаясь. Мэй кивнула. — Пройдемте в мой кабинет.
Итальянец сделал девице знак рукой, и та, легко соскочив со сцены, пошла за ним, едва взглянув в сторону Франциска.
Кунз решил, что он лучше побудет в зале. Ни к чему лезть в дела нанимателя, особенно если заранее знаешь, о чем будут говорить. Остановившись у стойки, он повернулся к бармену.
— Налей-ка пива, приятель.
— Жаркий день? — спросил тот, ловко вскрывая
бутылку «Миллера» и переливая содержимое в высокий бокал.
— Пекло, — хмыкнул детектив. — Как среди лета.
Бартендер, не говоря ни слова, кивнул в сторону двери, за которой скрылись Мейроуз, хозяин и девица. Тот все понял и быстро направился следом.
Итальянец угодливо распахнул дверь в кабинет, прошел к столу и, включив лампу, сел, указав Мэй на стоящее рядом кресло.
— Прошу вас, мисс Прицци.
Она кивнула.
В дверях возник щегольской бармен.
— Хотите что-нибудь выпить, мисс Прицци?
— Молочный коктейль, — коротко ответила Мэй.
— Молочный коктейль? — удивленно переспросил тот.
— Ты же слышал! — рявкнул хозяин. — Молочный коктейль! И поторопись!
Мэй опустилась в кресло. Блондинка заняла еще одно, у стены напротив.
— Кажется, я могу вам чем-то помочь? — спросила она.
Глаза ее настороженно следили за лицом Мэй. Та усмехнулась. Не она начинает разговор. Не она.
Поняв, что ответа не последует, итальянец тяжело уставился на танцовщицу.
— Давай-ка, Динго, расскажи мисс Прицци все, что ты знаешь.
Та пожала плечами.
— Обслуживала я тут одного клиента. Он нормальный парень, шофер. Приезжает на своей колымаге, — она прищурилась, будто вспоминая о чем-то, произошедшем давным-давно. — Перевозит грузы на здоровом грузовике. Ну, в общем, мы с ним устроились на этой полке, что за сиденьем. А неподалеку, ярдах в шести, стояла еще одна тачка. Легковой автомобиль. Одним словом, прошло какое-то время, слышу, клаксон загудел. Я подняла голову, а из машины вылазит эта самая женщина. Ну, та, фотографию которой показывал толстяк. Вот, она подошла к багажнику, открыла его и вытащила саквояж.
И слиняла. Тогда Том — шофер — пошел посмотреть, что случилось. Возвращается и говорит: мол, так и так, в машине жмурик сидит. Ну, понятное дело, мы тут же уехали. Зачем нам лишние проблемы?
Мэй достала из сумочки фотографию.
— Это она?
Блондинка равнодушно взяла карточку и почти сразу же положила обратно.
— Да, та самая женщина.
— Вы уверены?
Девица ухмыльнулась.
— Там падал свет от крыльца. Я хорошо разглядела ее.
Мэй кивнула и достала пачку банкнот. Танцовщица впилась в них взглядом. Не торопясь, стодолларовые купюры переходили к новой владелице. Итальянец облизнул пересохшие губы. Отсчитав две тысячи, Мейроуз убрала остальное в сумочку, положила сверху фотографию и холодно улыбнулась.
— Отправляйся в круиз, дорогая. Возможно, ты мне понадобишься. Тогда я разыщу тебя.
Девица аккуратно свернула банкноты трубочкой и зажала в кулаке.
— Конечно, — согласилась она. — В любое время.
— Вот и хорошо, — Мейроуз поднялась. — Спасибо за помощь.
Итальянец торопливо осклабился и закивал головой.
— Конечно, только одно слово, мисс Прицци.
Мэй спокойно повернулась и направилась к выходу. Она прошла мимо бармена, замершего у двери с подносом, на котором стоял бокал молочного коктейля, вышла в зал и обратилась к сидящему у стойки детективу:
— Все в порядке, мистер Кунз. Она, действительно, все подтвердила. Вы можете возвращаться в Нью-Йорк. Подготовьте отчет, и послезавтра я буду ждать вас у себя в офисе. Ровно в полдень.
— Хорошо.
Детектив спокойно допил пиво, глядя в ее удаляющуюся спину, расплатился и не торопясь вышел на улицу. Мисс Прицци уже не было. Он постоял с полминуты, раздумывая, чем сейчас заняться, и решил заехать в «Голубую лагуну» к Дайане, а потом отправиться в аэропорт…
* * *
… Дверь открыла Энимей. Мейроуз улыбнулась ей и чуть наклонила голову.
— Здравствуйте, Энимей, — почтительно произнесла она.
Женщина ответила ей доброй морщинистой улыбкой.
— Здравствуй, Мейроуз. Ты замечательно выглядишь. Возвращение пошло тебе на пользу.
— Спасибо.
Энимей отступила в сторону, пропуская внучку в дом. После свадебного наряда она выглядела неожиданно просто. По крайней мерс Мейроуз, нс видевшая собственную бабушку восемь лет, нашла перемену поразительной. Если на свадьбе с ней разговаривала пожилая аристократка, в которой ощущалась огромная внутренняя сила, то теперь Энимей больше походила на обычную крестьянку. Простое дешевое платье, седые волосы забраны в пучок на затылке, на лице ни грамма косметики. Гость, незнакомый с ней, скорее всего, принял бы Энимей за прислугу.
Мейроуз не подала вида, что удивлена столь небрежным отношением к собственной внешности. Ей, выросшей среди американцев, было трудно понять чисто итальянские обычаи. Порой они казались Мэй никчемными и даже глупыми. Скажем, то же отношение к женщине."Хозяйка по дому". Все. Энимей никогда не должна знать о делах мужа. Почему? Если у нее есть голова на плечах и она отлично разбирается в бизнесе? Есть определенные вещи, которые Мейроуз не просто не понимала, а отказывалась понимать. В отношении бизнеса она полностью поддерживала Энджело Портсно, который говорил: «Дело есть дело!» Действительно, какая разница, кто именно его делает, если это идет на пользу семье? Какая разница, кто добывает деньги?
Итальянцы — да и не только они — большие лицемеры. К такому выводу Мэй пришла уже давно. Эти люди громко кричат о верности традициям и обычаям, но готовы закрыть глаза и на то, и на другое, если это сулит хорошие деньги. Они твердят о чести, но поступятся ею, если им обломится жирный кусочек. «Как честь делает деньги, так и деньги делают честь.» Вот что им следовало бы написать золотыми буквами на стенах собственных спален, чтобы, проснувшись, первым делом читать эту непоколебимую для них истину. Жизнь семьи, как и ее влияние, зиждется не на чести, а на долларах. Хрустящих бумажках с серо-черными портретами посередине. Попробуйте получить от конгрессмена, талдыча ему о чести! Черта с два! А предложите ему сто тысяч «зелененьких»?
