Конуэй, довольно улыбаясь, сунул купюры в карман рубашки.
— Там фамилии. Сам понимаешь, только слухи. Хотя люди, передавшие мне это, утверждали, что информация серьезная. Короче, посмотришь сам. Ясно вот что. Эта девка достает людей, которых не брались достать другие ребята. Как уж она это делает, хрен ее знает. Но делает. Поговаривают, правда, будто не гнушается и работенкой поплоше. «Гориллу» какую-нибудь хлопнуть или свидетеля нежелательного. Но делает все чисто. Никаких улик, никаких зацепок.
— Так. Слушай, а кто-нибудь может подтвердить эту информацию лично?
Уолт засмеялся.
— Да ты что, парень? От жары спятил, что ли? Кто же станет свою башку в петлю совать? Даже за большие деньги? Нет, Франци. Это — дохлый номер. Не вздумай, кстати, сам к местным ребятам с вопросами подкатывать. Моргнуть не успеешь — окажешься в океане с мешком на голове.
— Ясно, ясно. Что-нибудь еще?
— Ага.
В этот момент Мигеле поставил перед Франциском «хайболл».
— А мне пивка? — спросил Уолт. — Спасибо, дружище, — бармен выставил ему бутылку «Короны» и вновь ретировался. — Вот так. Представь, за работу деньги платят, да еще и выпивка дармовая. И ужин после смены. Неплохо?
— Да уж.
— Иногда, правда, бывает, пар выпущу, как вчера вот. Но порядок здесь железный, поверь мне на слово.
— Я заметил.
— А-а-а, — расплылся Уолтер, — ты о Рокки? Рокки — пацан еще. Тут бывают люди и посерьезнее. Ну, да ладно. Дальше. Кое-кто знает твою красотку по другим делам. Ходит слушок, что она промышляет грязными делишками. Скажем, цепляет кого-нибудь из ребят покруче, вытягивает из них деньги, а потом их или мертвыми находят, или еще что. Крутятся они в казино. Скажем, эта девчонка двигает какую-то идею, берет подходящего парня, они это дельце обстряпывают. А затем твоя красотка испаряется вместе с «бабками». Начинают ее искать, да каждый раз оказывается, что она или в катастрофе погибла, или еще что-нибудь похуже. Сам понимаешь, не из могилы же ее выкапывать. А через месяц-другой, глядишь, она жива-здорова. Отсюда и кличка. Пытался кто-то из ребят накрыть ее, да все без толку. Один, правда, очень шустрый нашелся, разузнал о ней кое-какие подробности, решил подъехать да попробовать шантажировать. Мол, или «бабки», или я эти сведения отдаю парням, которым ты нос натянула.
— Ну и как? — Франциск испытывал неподдельный интерес.
— А никак, — пожал плечами Уолт. — Нашли его дня через два с дырой в голове, на окраине, в собственной машине.
— И много таких случаев? — быстро спросил Кунз.
— А вот это будет стоить тебе еще семьдесят пять баков.
Детектив молча выложил деньги.
— Говорят, что знают три. Два здесь, в Лос-Анджелесе, и еще один в Санта-Барбаре. А уж сколько их по стране — одном богу известно. Но мне думается, очень немало.
— Ага, мне тоже так думается.
— Да только вряд ли тебе кто-нибудь про остальное расскажет. Часть этих ребят уже в могилах, а те, что здравствуют, не скажут, что их баба провела, пока им хвост не прижмешь. Вот так. На всякий случай, вот, держи.
Уолт вытащил из кармана второй листок и протянул Франциску.
— Что это?
— Тут имена тех троих, о которых известно. Только, опять же, не советую звонить. В лучшем случае, просто пошлют подальше. Они — серьезные ребята крутят довольно большими деньгами.
— Связаны с мафией?
— Этого я не говорил. Нет, скорее, одиночки, занимающиеся, банковским махинациями, и не только. Аферы с крупными казино. Европа, Восточное побережье. Тут они почти не работают.
Уолт выпил пива и отставил бутылку в сторону.
— И, конечно, никаких доказательств их противозаконной деятельности… — скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Франциск.
— Конечно, — засмеялся Конуэй. — Если бы были доказательства, я бы дал тебе адреса тюрем или кладбищ.
— А прижать их ты не можешь? — спросил Кунз. — Мне нужен хотя бы один свидетель лично. Хотя бы один. Мой клиент мог бы хорошо заплатить.
— Нет, Франци. Ты уж извини, но у меня пока есть семья, и жить мне тоже не надоело. Все, что было в моих силах, я сделал…
— О’кей, — вздохнул детектив. — Но если узнаешь еще что-нибудь, позвони мне в Нью-Йорк.
— Конечно.
Теперь Франциск стоял на Пет-стрит, осматривая выстроившиеся за внушительными оградами дома, утопающие в зелени деревьев. В основном здесь были одноэтажные, довольно небольшие особнячки, хотя в самом конце улицы стояло несколько двухэтажных, красного кирпича. Вдоль тротуара могучей колоннадой тянулись вязы, пирамидальные тополя и кусты калифорнийской сирени.
Детектив подумал, что люди, живущие здесь, наверняка, держатся обособленно и замкнуто. Даже те семьи, чьи дома не прячутся за стальными пиками ограждений, вряд ли могут сопротивляться общей атмосфере, а значит, и получить какие-либо сведения здесь будет проблематично. Особенно, касающиеся убийства.
Франциск пошел вдоль высоких заборов, глядя на темные окна. Остановившись на середине улицы, он вошел во двор первого же попавшегося дома и зашагал к крыльцу.
Он всегда начинал подобные поиски с середины улицы. Так вернее. Как правило, люди, чьи дома стоят в конце квартала, ничего не слышат, а даже если и слышат, то ничего не успевают увидеть.
Пройдя мимо аккуратных клумб с нарциссами и мохнатыми георгинами, Кунз поднялся на крыльцо и позвонил.
Примерно через минуту дверь открылась. Плотная пожилая леди в опрятном домашнем халате и с трубочками бигуди в седых волосах настороженно уставилась на него сквозь темную противомоскитную сетку.
— Простите, мэм, — улыбнулся детектив, решая, кем же ему представиться. — Я из «Лайф».
Достав из внутреннего кармана удостоверение, Франциск продемонстрировал его даме. Она несколько минут вглядывалась в фотографию, но когда ее взгляд вновь уперся в детектива, настороженное выражение вовсе не исчезло с широкого лица, а, напротив, лишь усилилось.
— Что вам нужно?
Любой бы понял, что она совсем не рада визиту и вообще газетчики раздражают ее. Все без исключения.
— Видите ли, мэм, — Франциск попытался улыбнуться еще шире. — Я делаю репортаж о ходе расследования недавнего убийства.
— Для газетчика вы что-то не очень расторопны, — неприязненно ответила хозяйка. — И вообще, почему бы вам не обратиться в полицию?
— Понимаете, наш журнал ведет собственное расследование, а представители власти плохо относятся к подобным вещам. Вы ведь знаете, как это бывает. Они, как правило, и сами ничего не находят, и другим не дают заняться делом, — Франциск замялся. — Наш журнал уже раздобыл кое-какие сведения, но для полной картины хотелось бы напечатать показания свидетелей. Жителей соседних домов. Вы понимаете?
Упоминание о том, что интервью будет напечатано в журнале, немного смягчило даму. Она несколько секунд раздумывала.
— А это не противозаконно?
— Да нет, что вы. Напротив.
— Ну хорошо, — согласилась дама, открывая сетчатую дверь. — Входите. Хотите кофе?..
… Энджело Портено крайне редко посещал американские рестораны, но уж если он это делал, то выбирал дорогие, как правило размещавшиеся в шикарных отелях. Только там, считал Энджело, еще можно получить более или менее приличную пищу. Если в данной ситуации уместно слово «любимый», то у Портено-старшего таких мест было два: «Сент-Риджес» и «Савой-Хилтон». Сегодня же ему пришлось прийти в небольшой ресторанчик на Сорок Пятой Ист-стрит под названием «Кэттл мэн». Утешало лишь то, что Энджело был здесь на переговорах, а не за тем, чтобы есть.
За небольшим столиком напротив него сидели два человека в штатском. Один из них — совершенно лысый угрюмый мужчина с тяжелой челюстью и резким морщинами, опускающимися от носа к уголкам губ и отсекающими верхнюю губу — смотрел на Энджело карими глазами. Веки у него были тяжелыми, полуопущенными, отчего казалось, что он постоянно засыпает, но голос мужчины свидетельствовал об обратном. Звали его Джереми Дсвидсон, и работал он помощником комиссара полиции Нью-Йорка.
Второй — долговязый, гладко причесанный худой парень с умным жестким лицом и холодными голубыми глазами — на протяжении всего разговора молчал, зато внимательно слушал, разглядывая собеседников. Джереми представил его как Айка Роджерса, лейтенанта полиции, начальника того самого участка, на территории которого и было совершено двойное убийство. Айк мусолил в зубах пластмассовую зубочистку и с холодным любопытством прислушивался к доводам обеих сторон.
Энджело потягивал сигару, раздумывая о том, какие последствия может иметь для них история с похищением.
— Мы говорим вам только то, что говорим представителям других семей Нью-Йорка, — нервно сообщил Джереми, подаваясь вперед. — Никаких контрактов до тех пор, пока не будет найден убийца жены капитана Холбейта. Никаких событий, никаких сделок, никаких игр, ничего. Полиция закручивает гайки, потому что убили жену полицейского.
