— Я просто… Я не до конца поняла термины. Только за операцию, что вы собираетесь делать её в ближайшее время. И это должно помочь. Но…
— И почему сразу не сказала?
— Ну… Ты же обещал, что плохие новости сообщишь мягче. Сильно плохие? Или хорошие?
— И те, и другие, мышка. Поужинаем сегодня здесь рядом, хорошо? Мне нужно лечь в больницу, будут наблюдать и готовить, в ближайшие дни должны провести операцию. Они пока согласовывают график со специалистом из другой клиники, но не отпускают.
— Хорошо. Но это поможет, так? Всё ведь будет хорошо?
— Конечно, мышка. Куда ты от меня денешься?
Тигран мягко обхватывает моё лицо, приближаясь. Оставляет поцелуй на губах, проводя языком. Тело реагирует дрожью, наплывом теплоты. Я поворачиваю голову, чтобы было удобнее.
Сильнее, жарче. Сомнение жалят под кожей, но их сметает желанием и любовью к этому мужчине. Обнимаю его за шею, поднимаясь на носочки. Наслаждаюсь тем, как наши тела соприкасаются, как Тигран сжимает волосы.
— Ты пахнешь солью, — выдыхает довольно, мажет коротким поцелуем. — И солнцем. Значит, Лана, будет важное задание.
— Какое?
— Никакого волнения, никакого дежурства возле палаты. Гуляешь, развлекаешься, загораешь. Ясно?
— Но…
— Без возражений. Мы приехали в отпуск, и ты будешь отдыхать. Со мной ничего не случится. Подостаю врачей, буду заниматься делами фирмы.
— Ты мне приходить запрещаешь?
— Не запрещаю, Лан. Просто чтобы ты не жертвовала своим отдыхом протирая кресла здесь. Мы договорились?
— Возможно. Сначала ты расскажешь мы всё.
Мужчина нашептывает, что всё хорошо, ничего страшного. Обнимает за талию, направляясь к ближайшему ресторанчику. Не так я планировала провести ужин с любимым, но ничего.
Это ничего.
Тигран мне потом сотню таких ужинов устроит, тысячу. И нормальный отпуск, без больниц и лечения. И сделает так, чтобы я больше не секунды не переживала.
Знаю это, вижу в его глазах и действиях.
— Ну? Какие новости? — нетерпеливо постукиваю по стакану с водой, когда официант принял заказ. — Тигран.
— Если операция пройдёт успешно, то в течении нескольких лет симптомы исчезнут окончательно. Быстрее на самом деле, — мужчина играет с кольцом на моем пальце, крутит в разные стороны. — Но нужна будет реабилитация, довольно долгая. Если всё получится.
— Получится? Что это значит?!
— Они не могут быть на сто процентов уверены, что всё пройдет успешно. Поэтому будет дополнительное обследование и консультации с другими врачами. Если аномалия подтвердится, тогда есть шанс убрать болезнь полностью.
— А теперь… Как совсем для той, кто совсем ничего не понимает.
— У моего отца была болезнь Пика. Вариант деменции, довольно паршивый. Этот врач предполагает, что у меня может быть схожая симптоматика, но другое лечение нужно.
— То есть, другой вариант деменции? Лучше?
Господи, разве может быть одна болезнь лучше другой? Раньше я была уверена, что нет. Но если есть шанс, что заболевание Тиграна не приведет к смерти, не навредит ему…
— Не деменция, а врожденный дефект, — мужчина касается ладонью своей шеи, проводя по позвонкам. — Очень много схожих моментов, из-за того, что пережата артерия. Отсюда проблемы с памятью, раздражительность и остальное. Пока обе болезни не на последних стадиях, то довольно похожи.
— И если эту… аномалию убрать? То всё будет хорошо?
— Я ведь обещал, мышка, что всё будет хорошо. Да, если это аномалия, то всё решится довольно просто.
Мне так страшно поверить, что всё действительно правда. Действительно так просто. Операция, реабилитация… Это всё не так пугает, как деменция. С этим можно справиться и побороть.
Страшно поверить, а после разочароваться. Не представляю, насколько страшно самому Тиграну. Узнать, что диагноз может быть ошибочным, а после… А если ошибки не было, если у него действительно наследственное.
Ох.
Наследственное.
Если всему виной аномалия, то это ведь… Это значит, что наш малыш будет здоровым, может не унаследовать никаких болезней. И всё будет хорошо, прекрасно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Но почему никто не говорил об этой аномалии?
— Её никто не искал, — Тигран просто жмёт плечами, словно говорит о погоде. Господи, этого мужчину хоть что-то может напугать? — У меня в анамнезе наследственная болезнь, симптомы те же. Ухудшения шли как по методичке. У врачей не было поводов подозревать другое.
— Но… А здесь…
— Здесь мы ведь следовали указке Алана, так? Никакой информации о болезнях, о семейных проблемах. Только симптомы. И врачам пришлось копать глубже, предлагая все варианты.
— Как я сейчас люблю Алана, ты не представляешь.
— Люби меня мышка, а не непонятно кого. Мне стоит ревновать?
— Ты ведь и так ревнуешь.
Я улыбаюсь, а внутри прорастают розы. Они колят шипами, больно пускают корни в душе. Розы надежды, что всё будет хорошо. Решится, исправится. Никто не бросит меня раньше времени.
И у нас будет всё время вечности, чтобы насладиться друг другом. Воспитать сына или дочь. А может и двоих, ведь если Тигран не унаследовал от отца болезнь, то риска болеть у детей почти нет.
Всё хорошо.
Господи.
Всё будет хорошо.
— Никаких слёз, — Тигран моментально оказывается рядом, присаживаясь на соседний стул. Обнимает меня за плечи, целует щеки, которые сейчас покрыты влажными дорожками. — Мышка, что мне с тобой делать? Хочешь десерт сразу? Или…
— Дурак, — бурчу, а сама плачу. Не могу остановиться. Все эти месяцы переживаний, все проблемы, боль… Выплёскивается из меня сейчас, позволяя прижиматься к мужчине. Я порчу его футболку, оставляя мокрые разводы. — Я же… Я волнуюсь. Я… Это такая хорошая новость. Я счастлива, поэтому плачу.
— Я тебя не пойму, мышка. Так, только не плакать, — слышу в его голосе растерянность, когда снова всхлипываю. Ладони мужчины гладят по волосам, накрывают живот. — Оставить слёзы.
— Нет.
— Это ты так говоришь, потому что выпороть тебя нельзя. А вот родишь… Посмотрим, как ты мне откажешь тогда.
— Легко, — бурчу, но улыбка возвращается. Настроение скачет, несётся на американских горках. Плакать точно нет повода. — А угрожать плохо, Тигран Рустамович.
— Я честно предупреждаю.
— Прости. Я просто… Волнуюсь. И радуюсь. И столько эмоций. Это всё твой ребенок!
— Мой, всё-таки? То-то ты его так настойчиво другому приписывала. Шучу, отставить грустные глазки. А теперь поужинаем спокойно?
— Расскажи мне ещё, пожалуйста. Это решит все проблемы?
— Ну, память будет ещё скакать, раздражительность по утрам продержится до конца лечения. Скорее всего, нужно будет каждые полгода проверяться.
— Полгода это не страшно.
Произношу и понимаю, что это действительно так. Нет ничего страшного, ужасного в этом. Сейчас надежда слепит, сжигает меня заживо. И я не могу не хвататься за неё.
Мне нужно — нужно — чтобы всё было хорошо. Потому что я не представляю жизни без Тиграна. Его ладони, которая вечно касается меня. Взгляда и этой ухмылки. Раздражает, но внутри всё пульсирует в ответ.
Даже без наших споров не смогу, без попыток Тиграна оставить меня без работы. И моментов, когда он всё решает за меня. Потому что это, иногда, мне тоже нравится.
Я не чувствую вкуса блюд и не очень запоминаю, что происходит. Я просто наслаждаюсь Тиграном, ловлю каждую часточку, момент. Дальше операция, и это тоже пугает.
Но сейчас мы только вдвоем, и я будто набираю этих моментов, ловлю каждый, чтобы потом наслаждаться.
Глава 56. Лана
— Операция будет долгой, вы не обязаны ждать в больнице.
В этот раз врач говорит медленнее, разделяет слова и понять его английский очень легко. Я не знаю, попросил ли об этом Тигран или мужчина сам видит, насколько я нервничаю.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Моего мужа увезли на операцию. И когда она пройдёт успешно — самое страшное останется позади. Этот сукин сын не умирает, не умирает! И это лучшие новости за всю мою жизнь.
