Дружелюбное молчание длилось довольно долго, хотя мысли Слоана были совсем о другом. Она так прекрасна, что жестокая потребность, грызущая его, с каждой минутой становится невыносимее. Он не мог определить точно, когда она почувствовала его взгляд, но в какое-то мгновение Хизер подняла голову от книги. Их глаза встретились, и гнев, сердечная боль, отчаяние на секунду растаяли.
Слоан медленно отставил чашку. Он обещал держать руки подальше от Хизер, но, кажется, не в силах сделать это. Он должен коснуться ее, в очередной раз уступив своей страсти. Едва дыша, Слоан осторожно прикоснулся к ее щеке, и Хизер не отодвинулась. Сидела совершенно неподвижно, пока костяшки пальцев Слоана легко, как крылья бабочки, гладили ее кожу.
– Я… пора будить Дженну… - почти вскрикнула она.
– Дженна подождет, - пробормотал Слоан, обводя кончиком пальца контуры ее лица. И совершенно неожиданно для Хизер взял ее руку и прижался щекой к ладони.
Хизер оцепенела, не зная, как справиться с чувственным ознобом, пробежавшим по спине. И когда его теплый рот прижался к ее запястью, губы женщины полуоткрылись в безмолвном протесте.
Она боялась этой минуты. Опасалась собственного безволия. Страшилась мужа. Но, попытавшись что-то сказать, она немедленно осеклась, увидев пугающую нежность в глазах Слоана. Невыразимую. Трепетную. Хизер еще могла бы найти силы для сопротивления, если бы не это. Время, казалось, остановилось. Хизер не шевелилась. И Слоан, пойманный в ту же зачарованную сеть волшебства, тоже застыл. Он всего лишь хотел ощутить ее близость и тут же отпустить. Но теперь… теперь страстно, отчаянно мечтал поцеловать ее, добиться от Хизер признания в том. что она испытывает такое же безумное желание.
Сжав ладонями ее лицо, он чуть подался вперед и коснулся ее губ своими. Пламя, жгучее и беспощадное, взметнулось внизу живота, стало лизать его грудь, причиняя острую боль. Боже, помоги ему, он не может без нее! Взять ее сейчас, немедленно, прямо на диване. Ощутить ее мягкое тело, раздвинуть ноги, вонзиться в податливые глубины…
Но как ни велико было нетерпение, Слоан сдерживался, не желая брать жену силой.
Разжав руки, он стал медленно расстегивать рубашку. И только потом положил ее ладонь себе на грудь, на то место, где тревожно билось сердце.
– Я хочу тебя, - тихо обронил он.
Хизер прикрыла глаза. А он не подумал отступать и, повернув жену спиной к себе, начал расстегивать крохотные пуговицы на блузке, но дойти до конца ряда не хватило терпения. Он поспешно спустил с плеч тонкую материю. Хизер оставалась неподвижной, как мраморная статуя, но в ямочке между ключицами под пальцами Слоана бешено бился пульс.
Сильная рука накрыла мягкий холмик, и Хизер едва не упала в обморок.
– Я хочу делать тебя своей, снова и снова.
Что ей остается? Убежать? Скрыться?
Но желание уже боролось с паникой, туманившей голову. Попытайся Слоан принудить ее, она стала бы сопротивляться. Но он вел себя как потерявший голову любовник, который старался не столько брать, сколько давать. Готовый на все, чтобы угодить возлюбленной.
– Пожалуйста, позволь мне… - прошептал он, словно прочитав ее мысли. И когда отогнул ворот сорочки, обнажил ее груди, Хизер уловила, как он напряжен.
– Слоан…
– Ш-ш-ш, сердце мое…
Он не дал ей возможности запротестовать и мягко подтолкнул к дивану. Она вцепилась в его плечи, сама не понимая, хочет ли оттолкнуть или прижаться нему. Но ее тело предательски отозвалось на первое же касание: сосок превратился в твердый камешек, а между ног словно вонзилась стрела желания. Хизер глубоко, прерывисто вздохнула.
– Не надо…
Но сил противиться уже не осталось. Ни сил, ни желания. Она жадно впитывала жар и мощь, исходившие от этого великолепного, могучего тела.
Он стал ласкать ее языком, и Хизер слабо забилась в его объятиях. Когда он взялся за подол ее юбки, она не слишком убедительно запротестовала, но Слоан быстро заставил ее сдаться горячими поцелуями. У Хизер кружилась голова, туман застилал глаза, и окружающий мир мгновенно исчез. Губы Слоана проложили цепочку вниз, по обнаженной шее, ключице, к нежной окружности груди…
Когда он снова отыскал ее сосок, она уже была готова на все. Ничто не заставит ее отвергнуть настойчивый призыв этих губ, возбужденной плоти, неутомимого языка.
Хизер затрепетала, когда он настойчиво прошептал:
– Позволь мне любить тебя, милая.
Сжав ее налившиеся желанием груди, он принялся по очереди покусывать воспаленные соски, и последние слабые попытки отстраниться были забыты.
– Пожалуйста…
– Знаю, родная, знаю…
Он ласкал упругие груди, пока с ее губ не сорвался жалобный стон. Тогда он стал сосать распаленные маковки с такой силой, что стенки ее лона судорожно запульсировали. Пришлось закусить губу, чтобы не взмолиться о новых, еще более исступленных ласках.
– Господи, что ты делаешь со мной, - охнул Слоан, прижимаясь к ее бедрам своими, и Хизер непроизвольно выгнулась, жадно втягивая ноздрями запах его разгоряченной кожи. Он прав, противостоять этому желанию невозможно. Ее разум и воля бессильны перед ним.
Юбки ее взлетели вверх, алчная рука легла на пушистый холмик. И когда его пальцы отыскали прорезь в кружевных панталонах, она поняла, что поединок проигран. Остается лишь сдаться на волю победителя.
Слоан коснулся ее, но тут же отдернул руку. Она уже была бесстыдно мокрой, истекала хмельным соком любви, и он принялся потирать ее, намеренно пытаясь воспламенить еще сильнее.
– Сейчас я сюда войду, - властно объявил он. - Хочу ощущать, как ты сжимаешь меня. Жаркая. Влажная. Тугая…
Хизер тихо вскрикнула, когда его палец раскрыл тесно прилегавшие друг к другу лепестки, но ноги сами собой разомкнулись, подстегиваемые желанием. Слоан не спускал с нее горящих глаз.
– Не противься мне, милая. Дай себе волю. Делай со мной что пожелаешь.
И, встав на колени между ее раздвинутыми ногами, стянул панталоны и прижался губами к вздрагивавшему животу.
– Слоан… нет…
– Да. Ты жаждешь этого не меньше меня. Едва отросшая щетина чуть царапнула внутреннюю сторону ее бедер; он развел ее ноги шире.
– Я поцелую тебя… там… любимая…
И он завладел ее истосковавшейся по его губам пещеркой в головокружительном поцелуе. Только жалкие остатки гордости удержали Хизер от безумного крика.
Сжимая полные округлые ягодицы Хизер, он продолжал испепелять ее сладостными ласками, воспламенять каждым проникновением языка все нарастающий водоворот наслаждения. Чувствительная плоть чуть вздрагивала, сжималась и содрогалась, но он продолжал играть на ней, как на драгоценном инструменте, лизал, покусывал, сосал, и Хизер, всхлипывая, металась под ним. Цепляясь за его плечи, она молила остановиться, но он лишь что-то невнятно ворчал в ответ. А вскоре она окончательно забыла о стыдливости и скромности и мучительно алкала его прикосновений. Она умрет, если он сейчас остановится!