– А их-то зачем? – удивился я.
– Птиц приманивать. На Родосе практически не было открытых пространств, везде приходилось вырубать лес, а здесь они есть, так что вскопать небольшое поле под рожь и овес будет нетрудно.
– Ясно, сразу после обеда раздаю неандертальцам лопаты, и начинаем крестьянствовать, – подвел итог обсуждению сельскохозяйственных вопросов Павел.
– Ых, амо бум-бум упо? – поинтересовалась Апа. Насколько я понял, она спросила про охоту.
Катя почесала в затылке.
– Охотиться придется на Балканском полуострове, до него километров сто, не больше. На «Мамонте», естественно, туда лучше не плавать, так что даже новый каркас собирать не будем. Сначала на «Дельфине», а ближе к концу лета, надеюсь, дойдет очередь и до «Кашалота» с «Косаткой». В Африку, наверное, лучше не соваться – до нее, во-первых, вдвое дальше, а во-вторых, там небось ану-ану просто кишат.
Любимая немного помолчала и продолжила:
– Перейдем к предпоследнему вопросу – где жить.
– Нам даже в палатках, если потесниться, места хватит, – выдала глубокую мысль Ксения. – Да и потом, мы же собираемся на зиму вытаскивать корабли на берег, а у них вполне приличные каюты.
– Еще чего! – возмутился Павел. – Поставим нормальные срубы. Местных припашем бревна таскать, если неандертальцев не хватит. Зимовать в палатке или неотапливаемой рубке – это не для белых людей.
– Много тебе, белый колонизатор недоделанный, местные натаскают, ты их что, не видел? Издохнут, надорвавшись, под первым же бревном, а мне их еще лечить придется.
Ксения по опыту Родоса знала, что и ее могут задействовать на стройке, поэтому сопротивлялась предложению возводить капитальные дома изо всех сил. Нужно было какое-то устраивающее всех решение, и его предложила Катя:
– А не соорудить ли нам землянки? Если их строить правильно, получаются довольно комфортабельные жилища, и трудоемкость возведения заметно меньше, чем у срубов. Метрах в трехстах от берега есть подходящий откос, почва там – песчаник с известняком, так что копать будет нетрудно. И бревен понадобится не так много, неандертальцы вполне справятся с перетаскиванием.
Это предложение прошло, и любимая перешла к последнему вопросу повестки дня:
– Что будем делать с местными?
– А зачем с ними что-то делать? – удивилась Ксения. – Живут себе и живут, нам мешать вроде не собираются, мы им тоже. Можем даже время от времени подкармливать, если у нас появятся излишки.
– Тут два вопроса, – пояснила Катя. – Первый состоит в том, что местным придется как-то объяснить – на наших полях кормиться нельзя. Но если неандерталец в воспитательных целях влепит местному подзатыльник, то ведь у того головенка отлетит метров на десять. Может возникнуть почва для конфликтов.
– Ух мао пух сопо, ых бум дык-ары.
– Апа говорит, что она постарается проводить воспитательный процесс аккуратно и надеется обойтись без членовредительства и стрельбы, – перевела любимая. – Она считает, что дык-ары ее быстро поймут.
– Ладно, – сказал Павел, – это понятно. А второй вопрос какой?
– Вот какой. Паша, ты не надорвешься и дальше в одиночку улучшать генофонд неандертальцев? Учитывая, что среди недавно спасенных одни женщины, взрослых мужчин нет. Вот пусть тебе местные мужики и помогут.
Я хмыкнул. С моей точки зрения, идея была трудноосуществимая, больно уж огромными и ужасными должны казаться аборигенам Крита неандерталки. Ну представьте себе, например, что вы типичный горожанин весьма субтильного телосложения, а вам сватают девушку с габаритами и силой Валуева, только в районе зада существенно шире и на лицо немного страшнее, особенно когда она улыбается, – как вам такое? Ах да, чуть не забыл, девушка вся покрыта густой шерстью. Ваши действия? Подозреваю, что бежать вы будете очень быстро, несмотря на общую хилость.
– Ничего страшного, – поняла мои сомнения Катя, – местных надо всего лишь немного подкормить, чтобы животы от позвоночников отлипли, и все расовые предрассудки бесследно испарятся. А то ведь…
Я понял, что она имела в виду. Ксения тоже явно волновалась, как бы Павел не надорвался, и при этом, кажется, начала снова задумываться – а как бы задействовать в упомянутом процессе меня.
Землянки получилось соорудить даже быстрее, чем мы предполагали. На откосе появилась одна большая двухкомнатная – для Павла с Ксенией и всего зверья. Две поменьше и без излишеств – одна для нашей с Катей семьи, другая под больницу. И три совсем небольших, для неандертальцев. Поначалу я не мог поверить, что они там все поместятся – это при их-то габаритах в ширину! Однако они мало того что все туда влезли, так Апа еще заявила – там осталось немного свободного места.
На огородах и полях появились первые всходы, и местные, к которым уже намертво прилипло название дык-ары, или просто ары, пока на них не покушались. Уловы рыбы были хоть и поменьше, чем на Родосе, но все равно хватало не только нам, но и арам. Охотничьих экспедиций мы пока не устраивали, но это было явно не за горами.
Кстати, именно на Крите более или менее установились наименования для всех разновидностей людей. Неандертальцы стали неанами, это слово они могли произносить, хоть и с трудом. Мы уже давно были хоаанами, или просто хоанами. Ну а на острове Крит изначально жили маленькие и вечно голодные ары.
Вскоре оказалось, что на Крите есть и иные пищевые ресурсы помимо личинок неизвестно кого. На южных склонах острова во множестве произрастал дикий виноград. Правда, есть его было тем еще удовольствием, да и с калорийностью у этих ягод было весьма не очень, но на бражку они, как выяснилось, вполне годились. Так что рыбу мы арам давали не просто так, а в обмен на вдвое больший вес винограда. Выгодно было всем – ары лишились разлагающего влияния халявы и теперь не получали пропитание в виде подачек, а зарабатывали его, что, согласитесь, есть две довольно большие разницы. А мы перестали тратить спирт из канистр на работу генератора.
Катина рана заживала быстро. Уже через пять дней моя ненаглядная стала ходить не хромая, через десять начала нырять и плавать, а через полмесяца по ней уже никак нельзя было сказать, что она не так давно была ранена. Только небольшой шрамик остался, и все.
Разумеется, как только мы хоть слегка освоились на Крите, продолжились испытания наших больших катамаранов. Довольно быстро выяснилась причина течей в центральных отсеках – оказалось, что они происходят из-за стальных вкладок в каркас объемных перемычек между поплавками. Чисто деревянная конструкция «Дельфина» слегка пружинила на волнах, а стальные балки были куда жестче и расшатывали места своих креплений к поплавкам. Но так как у нас имелись и листы железа, и сварочный аппарат, доработка крепления каркаса к поплавкам не заняла много времени.
