— Нет, Роман мне ничего не говорил, я приготовила на свой вкус, — ровно и глубоко дыша, отвечала Рита, представляя, как было бы здорово зашвырнуть этой спаржей в Молотова и его мать.
— А у нас оказывается вкусы совпадают, — улыбнувшись, заметила Эмма Васильевна.
Риту буквально выворачивало наизнанку от ее лицемерия и умения виртуозно врать, глядя в глаза говорить одно, а за спиной называть ее «продажной девкой»!
— Да, Марго у меня такая, изумительная во всех отношениях, — подхватил волну похвалы и Роман.
«И этот туда же! Мразь такая! Когда меня нет, так я для него «подходящий размерчик», а тут так изумительная! Это не семейка, а клубок змей!» — крутилось у Риты в голове, в то время, как она сидела с восковой улыбкой на лице.
— Рита, а правда, что ты не хотела меня волновать и поэтому ничего не сказала о том, что Рому посадили?
— Да, а что я была не права? — продолжала оставаться учтивой Маргарита.
— Ну, в какой-то степени права, конечно. Но я бы предпочла узнать о происходящем от вас, а не из газет, — спокойно рассуждала Эмма Васильевна.
— А к чему такая тактичность в мой адрес? — вдруг начала терять самообладание Рита, — Скажите прямо, все, что вы обо мне думаете! Что молчите?! Только и можете, что за спиной мне косточки перемывать, да?!
— Марго, что ты себе позволяешь? С кем ты так разговариваешь? Это моя мать! А ты кто такая, чтобы разговаривать с ней в таком тоне? Она ничего плохого тебе не сказала! Извинись немедленно! — буравя девушку глазами, зашипел Молотов.
— Пошли вы к черту! Ботинки не умеют извиняться! — выкрикнула Рита, швырнула салфетку и выбежала из-за стола.
Не медля ни секунды, Роман помчался за ней и отнюдь не для того, чтобы извиниться.
— Что ты сказала? — войдя вслед за Ритой в спальню, спросил ее Молотов.
— Что слышал! Я думала, ты изменился. Думала, ты хоть капелечку, хоть малюсенькую толику уважаешь меня! Ты — мразь! Какая же ты мразь, Молот! Как я тебя ненавижу! Как ты мог так поливать меня перед своей матерью? Лишь бы поглубже втоптать меня в грязь, да?! А что ж ты про контракт-то не сказал? Или сказал? Наверняка, сказал, просто я к этому моменту уже не смогла все это слушать и убежала. Да?
— Успокойся, дай мне хоть слово вставить, — попытался перебить Риту Роман.
— Слово вставить? А тебе не жирно?! Про то что ты член имеешь право вставлять, мы бумажку подписывали, а вот про слова — нет! Так что заткнись в тряпочку, понял меня?! Плевать я на тебя хотела! Ты — урод! Дегенерат! Тварь! Ублюдок! Ненавижу! — с волной всепоглощающей ненависти, кричала Рита, а потом неожиданно набросилась на Романа и начала колотить своими маленькими кулачками в его широкую грудь, плечи, а потом и вовсе дала ему пощечину.
— Успокойся, истеричка! — прикрикнул на нее, не терявший до этого момента самообладания, Молотов.
Он хотел просто оттолкнуть распустившую руки Маргариту от себя, но не рассчитал силу, и девушка буквально отлетела в сторону и, впечатавшись в комод, упала на пол.
— Рита, извини, я не хотел, — тут же начал оправдываться Молотов, сам не понимая, как это произошло.
— Не подходи ко мне, слышишь, не смей меня трогать! — скорчившись на полу от боли, вопила до хрипоты Рита.
— Что? Что такое? Где болит? — испуганно начал спрашивать Молотов, желая помочь ей встать, но та продолжала кричать, чтобы он ни в коем случае не прикасался к ней.
Неожиданно отворилась дверь и в комнату вбежала Эмма Васильевна, услышавшая крики, долетавшие до столовой.
— Что у вас происходит?! Рома, что ты сделал?! — бросившись к Марго, закричала на сына Эмма Васильевна.
— Мам, она упала… Случайно.
— Случайно?! Как ты смеешь так с ней обращаться?! — продолжала негодовать Эмма Васильевна, присев перед Ритой на колени, — Девочка моя, что такое? Где болит? — не на шутку обеспокоившись, спрашивала мама Молотова.
— Не знаю. Все болит. Поясница… Живот. Безумно болит живот, — нехотя признавалась Рита.
— Что ты стоишь? Вызывай скорую! — кричала сыну Эмма Васильевна, и Роман стал поспешно набирать «112», — Потерпи, чуть-чуть, скоро приедут врачи, тебе помогут.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Рита видела глаза Эммы Васильевны и удивлялась ее искреннему испугу и сопереживанию, и это после того, что она говорила около часа назад?
— Через пару минут здесь будет «скорая», — сказал Роман.
— Как ты посмел поднять на нее руку?! Мне стыдно за тебя! Ты сравнивал ее с вещью, так знай, я даже к вещам бережнее отношусь! Она — живой человек, кто тебе дал право так себя вести?!
— Мам, я не хотел. Я просто оттолкнул…
— Рома, знаешь, сегодня я увидела тебя совсем в другом свете. Я никогда не думала, насколько ты ужасный человек. Твои миллионы или миллиарды, не знаю, уж сколько там у тебя денег, не дают тебе право так себя вести. Я сейчас даже спросить боюсь, как ты заработал эти свои деньги. Иди вниз, встречай врачей, — посоветовала Эмма Васильевна, поскольку чувствовала, что Рита не хочет его даже видеть.
Эмма Васильевна вновь присела рядом с Ритой и начала поглаживать девушку по голове и спине.
— Потерпи, сейчас тебе помогут.
Рита же продолжала сжиматься от боли калачиком, лежа на правом боку, поджимая ноги все ближе и ближе к груди.
— Риточка, а что это у тебя тут? Кровь? — испугавшись пуще прежнего, спросила Эмма Васильевна, заметив какое-то темно-бордовое пятно на подоле светло-голубого платья.
— Я не знаю…
— Рита, а ты не беременна? — осторожно спросила женщина, подозревая, что у Риты началось кровотечение.
— Нет. Не знаю…
В комнату наконец-то вошла бригада «скорой помощи».
— Что с ней? Как она упала? — первое, что спросил врач.
— Я невзначай ударилась о комод спиной, — весьма глупо врала Рита.
— Сама? — усмехнулся врач.
— Да, я поскользнулась, — продолжала врать Рита.
— Ясно, — скривил губы врач и искоса взглянул на Молотова, — Сейчас мы поставим вам обезболивающее и поедем в больницу, я смотрю у вас тут кровотечение.
Санитары подхватили Риту на носилки и начали аккуратно спускаться на первый этаж. Девушку погрузили в карету «скорой помощи», а Роман и Эмма Васильевна поехали следом на своей машине, поскольку с Ритой в «скорую» их не пустили.
В больнице они прождали в коридоре у приемного покоя около часа, прежде чем к ним вышел принявший Риту врач. За это время Эмма Васильевна не сказала сыну ни слова и любые его попытки, что бы то ни было сказать, пресекала одним только взглядом.
— Доктор, ну как она? Что с ней? У нее позвоночник не сломан? — задавал один вопрос за другим Роман.
— Нет, с позвоночником у вашей невесты все в порядке.
— Слава богу, — с облегчением вздохнул Роман.
— Вы знали, что она была беременна? — тут же поинтересовался у Молотова врач.
— Марго беременна? — округлил глаза Роман.
— Как вам сказать, скорее всего ключевое слово здесь «была», — уточнил врач.
— А сейчас что? — не сразу понял Молотов.
— Как что? Все. У нее выкидыш. От этого и кровотечение и болевой шок.
— А отчего? — зачем-то решил спросить Роман, хотя ответ оставался очевидным.
— Сильное нервное истощение плюс травма, вот и, пожалуйста, — пожал плечами доктор, — Ну, я пойду, а вы можете зайти. Правда, домой ей лучше всего поехать завтра. И исключительно в том случае, если вы сможете обеспечить ей постельный режим, — посоветовал врач.
— Конечно, спасибо, — поблагодарил врача Роман и положил тому в карман несколько зеленых купюр.
— Не за что. Только можно я все же скажу вам свое мнение? — задержавшись, спросил врач.
— Да.
— Если хотите, чтобы ваша невеста смогла родить вам ребенка, ну, или вообще родить, впредь не распускайте руки, тем более, когда она будет в положении, хорошо? — спросил врач и, не дожидаясь ответа, пошел дальше.
— Ах, ты — поганец! — зло прошипела Эмма Васильевна, — Я поверить не могу в то, что мой сын на такое способен. Убить своего ребенка! Бить женщину?! Как мне стыдно за тебя, — с горечью в голосе, говорила мама.
