— Можно мне войти? — спросила Алекта, глядя колючим взглядом на сестру царицы.
— Да, конечно, — Меланта отошла в сторону.
— Спасибо, — коротко сказала Алекта и обратилась к своим внучкам: — Останьтесь снаружи! — прозвучало это как приказ, девушки синхронно повернулись спиной к двери.
Мирра перестала жевать и поднялась из-за стола; вот кого-кого, но эту гостью она точно не ожидала увидеть в своём доме. Она смотрела на старейшину и восхищалась её несгибаемой силой духа. Годы не сделали её дряхлой или слабой, всё та же стать и подтянутость, вот только волосы стали седыми, да глаза чуть выцвели.
— Смотрю, ты совсем не выходишь из дома, — начала Алекта без предисловий, пристально всматриваясь в лицо девушки, которая вернулась из страны оборотней. Мирра пожала плечами. — Я бы хотела с тобой поговорить! — Встретилась взглядом с Мелантой: — Если можно, наедине.
— У моей дочери от меня нет секретов, — отрезала грозная воительница.
— У твоей дочери — нет, а у меня есть, — таким же тоном ответила ей старейшина.
— Мама, всё хорошо. — Мирра грустно улыбнулась. — Нам нужно поговорить.
— Тогда я пойду к Танаисе. — Меланта взяла своё оружие и вышла из дома, видно было, что её обидело такое отношение одной из старейшин.
— Спасибо, что сохранила мою тайну, — сухо поблагодарила Алекта, как только за воительницей закрылась дверь. — Мои дети, внуки никогда не должны узнать об этом! — твёрдо проговорила она, присаживаясь за стол.
Мирра кивнула, не зная, что ответить, и уставилась на старейшину в ожидании разговора.
— Скажи, он ещё жив? — спокойным, почти равнодушным тоном спросила Алекта.
— Нет. Я его убила, — призналась Мирра.
— Странно как-то, — тихо прошептала гостья, проводя рукой по глазам. — Я думала, что испытаю какое-то облегчение или радость от известия, что его не стало, но ничего не чувствую. — Алекта очень серьёзно посмотрела на молодую воительницу и негромко спросила: — Как он жил все эти годы?
— Лютым зверем в пещере. — Мирра не стала щадить её чувства. — Задирал зверьё в лесу, ловил рыбу в реке, а иногда нападал на своих же, когда они имели неосторожность пройти рядом с его угодьями. Скажи, что ты такого сделала, что он взбесился и пошёл на такие крайние меры?
— Этот придурок подошёл и радостно сообщил мне, что я являюсь его истинной парой, что отныне он не может жить без меня, а самое главное, что я непременно должна воспылать к нему такой же страстью. — Алекта криво усмехнулась. — В общем, я послала его с этой истинностью и страстью. Мы повздорили, подрались, и я пошла ударять в их дурацкий колокол, потому что не собиралась терпеть этого ненормального рядом с собой целый год. Он не дал мне даже подойти к воротам. Вот с того дня моё обучение в Шагосе прекратилось. Он надел на меня, как на дикого зверя, ошейник и держал в цепях. — Расстегнула широкое ожерелье, которое всегда украшало её шею, и сняла его. — Это след от его истинной любви.
Мирра сцепила посильнее зубы, в памяти всплыли слова Орджины: “Разве ты бы его не послала, сообщи он тебе столь великолепную новость в первый же день, как только почувствовал свою истинную пару?”
— С тобой было так же? — спросила Алекта.
— Нет, мой оборотень сделал всё как надо, — с грустью проговорила Мирра, едва сдерживаясь, чтобы не разреветься. — Он очень хитро договорился со мной. И я сама дала ему разрешение делать со мной всё, что он захочет. Хотя, когда раскрылся обман, я его тоже чуть не убила, — призналась она; разговор с Алектой заставил её иначе взглянуть на всё, что с ней произошло.
— Расскажешь? — попросила старейшина, её глаза загорелись любопытством. — Я не могу даже представить, что он мог тебе такого сказать, чтобы ты сама дала ему на это разрешение.
И Мирра, без каких-либо прикрас, рассказала этой сильной женщине всё свою историю от начала до конца. Алекта грустно улыбалась, кивала головой и не задавала вопросов, а под конец посмотрела на молодую воительницу сочувствующим взглядом и негромко заметила:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Тебе сложнее, у меня забрали только тело, а ты оставила там своё сердце.
А потом Мирра безутешно рыдала на плече у самой влиятельной старейшины рода Меланиры, а та гладила её по голове и тихо обещала, что со временем обязательно станет легче, сердце непременно забудет, душа перестанет тосковать, и с каждым годом память все реже будет возвращаться к тем событиям.
— Знаешь, Дуртахту надо было вмешиваться в случае со мной, — задумчиво произнесла Алекта. — Но он не сделал ничего тогда и навряд ли помог сейчас!
Женщины понимающе уставились друг на друга и какое-то время молчали — каждая о своём.
— Алекта, кто родился у тебя? — тихо спросила Мирра.
— Мальчик, — ответила старейшина. — Я оставила его в семье кузнеца. Они приютили меня на время беременности: дали кров, кормили, поили, во всём поддерживали. Кстати, замечательная пара, но они не могли иметь своих детей. Я предупредила их, что ребёнок будет не совсем обычным, но они так сильно обрадовались малышу, что не хотели ничего слышать. Попросила их, чтобы они не рассказывали своему сыну историю одной несчастной воительницы и безумного оборотня, оставила ему на память свой ошейник. — Нахмурилась, вспоминая: — На нём ещё были выдавлены две буквы “Б”. И ушла.
— Алекта, твой сын последний из рода Берлогов. Ему надо бы вернуться к своим корням, к своим сородичам, к таким, как он сам.
— Может, и надо! — безразлично проговорила женщина, поднимаясь со стула. — Но мне как-то всё равно, что с ним стало, как он прожил свою жизнь и что будет с ним дальше. В тот день, когда я разрешилась от бремени, я дала себе обещание, что обязательно стану счастливой, нарожаю себе дочерей, воспитаю внуков и всем сердцем полюблю мужчину. Я выполнила это обещание: я родила пятерых дочерей, у меня четверо внучек и я люблю всем сердцем обычного человека, который воспитывает наших двух сыновей, которыми я тоже очень горжусь.
— Скажи, а в какой стране ты оставила своего первенца? — неожиданно задала вопрос Мирра.
— Зачем тебе это? — Взгляд Алекты сделался подозрительным.
— Не знаю, просто чтобы знать, в какой стороне бродит последний из Берлогов. — Мирра задумчиво покачала головой. — Это ведь я убила шатуна, прервала его род. На моих плечах лежит ответственность за то, чтобы найти прямого наследника.
— Нет, Мирра! Эту тайну я унесу в могилу. Я поклялась тем людям, что никогда не потревожу их покой. Так и будет! — Алекта взялась за ручку и остановилась. — Говорят, что шагосский источник обладает особенной магией. Так он однажды призвал своих хранителей. И Берлог был одним из тех избранных. А это значит, если на то будет воля Богов, он однажды найдёт дорогу домой. А тебе дам совет: забудь о своём оборотне и живи дальше. Ты просто не представляешь, сколько в этом мире красоты!
— Понятно, — поблагодарила Мирра, понимая, что дальше настаивать уже бесполезно да и ни к чему это. — Спасибо за беседу и совет. Я постараюсь!
— Удачи тебе, Мирра из рода Тиадары.
— И тебе удачи, Алекта из славного рода Меланиры.
Эпилог
Год спустя
Родовой замок Берлогов при академии Шагос. Семья Берризов
— Давай ещё раз. — Талэк в глубокой задумчивости поскрёб подбородок. — В этой корзине твои пироги и угощение для Берга, а здесь чистые вещи и парочка тёплых пледов, сюда надо будет сложить грязное и вот этот шарф передать от Орджины.
— Все правильно, — Алаида грустно улыбнулась. — Только ты забыл про нож Бранта, ведь он его от сердца оторвал для любимого старшего брата.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Точно, и детский нож, чтобы защищал его тёмными ночами. — Глава семейства посмотрел на свою пару. — Вообще-то это неправильно, что он решил перебраться из лесного домика в пещеру под Чёрной скалой. И всё это глупости, что ему надо побыть одному и всё хорошенько обдумать, чтобы принять решение. Он просто отдаляется от нас.
— Если будем настаивать на своём, сделаем только хуже. Мне кажется, он поэтому и ушёл из лесного домика, что мы к нему всем семейством перебрались, — предположила Алаида. — Хотели поддержать, а оно вон как получилось. С тобой сегодня кто пойдёт?
