— Что мог рассказать тебе английский офицер? — спросила Франсин, сдерживая слезы. Она хотела скрыть свою боль от посторонних глаз. — Ты, наверное, заплатил ему за эту ложь.
— Нет, моя дорогая, это вовсе не англичанин, — ответил он, презрительно усмехнувшись. — Это был шотландский пэр. Человек, который и по званию, и по положению стоит намного выше, чем твой любимый граф.
— Я не верю тебе.
— Дело твое. Можешь верить, можешь не верить, — прошептал Эллиот ей на ухо. — Однако в тот день Уилла Джеффриса мог убить только Кинрат.
Франсин хотела возразить ему, но не успела даже рта открыть, как Личестер потащил ее к ближайшему алькову, а оттуда в небольшой вестибюль.
Схватив женщину за голову, Эллиот зажал ей рот рукой и, навалившись на нее всем своим мощным телом, прижал к стене. Он терся членом о ее бедра, а она тщетно пыталась оттолкнуть его. Впившись губами в ее губы, он стал дергать за ленты на корсаже, пытаясь развязать их.
Когда Эллиот начал лапать ее своими ручищами, Франсин пришла в бешенство. Она отчаянно отбивалась, пытаясь вырваться, дергала головой, но он крепко сжимал ее подбородок своей рукой.
— Прекрати, Эллиот! — выкрикнула Франсин. Упершись руками в его твердое как скала тело, она толкнула его. — Прекрати немедленно! Ты делаешь мне больно!
— Ты скоро станешь моей женой, Фрэнси, — прошипел он, обдавая ее щеки горячим дыханием. — И я научу тебя, как нужно ублажать мужа. Пусть будет немного больно. Это возбуждает еще сильнее.
— Я никогда не выйду за тебя!
Она схватила его за волосы и дернула изо всей силы. Но ее гнев еще сильнее распалил его. Черные глаза Эллиота горели страстью. Неуемной животной страстью. Он смеялся как безумный, впав в экстаз.
Маркиз разорвал лиф ее платья и обнажил груди. Наклонив голову, он, дрожа от возбуждения, пытался обхватить губами ее сосок.
Франсин рыдала от страха, и слезы застилали ей глаза.
— Остановись, Эллиот! — кричала она.
И в этот момент кто-то приподнял маркиза и отшвырнул к дальней стене. Раздался глухой, неприятный стук — это Личестер ударился затылком о деревянную панель и стал медленно сползать на пол.
Оцепенев от страха, Франсин увидела, как к нему подходит Кинрат.
Лахлан схватил Личестера за камзол и, подняв с пола, прижал к стене. Та безобразная сцена, которая открылась его глазам, привела горца в бешенство. Схватив черноволосого ублюдка за горло, он стал душить его, медленно сжимая руками горло.
— Ах ты, ничтожный червь! — возмущался Лахлан. — Мне следовало догадаться, что жалкий трус, который расправляется со своими врагами с помощью наемных убийц, может нападать только на беззащитных женщин.
Даже сквозь густую черную бороду было видно, что от напряжения лицо Личестера стало багрово-красным. Он хватал ртом воздух, в горле у него булькало.
— Кинрат, прошу тебя, отпусти его! — взмолилась Франсин.
Гнев настолько затуманил сознание Лахлана, что он ничего вокруг не видел и не слышал. Однако ее отчаянный вопль пробил этот туман. Он снова стукнул Личестера головой о деревянную стену, одновременно ударив его коленом в пах, и только потом отпустил. Этот жалкий англичанишка потерял сознание и рухнул на пол.
Обернувшись, Лахлан увидел, что Франсин стоит на коленях. Сгорбившись и закрыв руками лицо, она безудержно рыдала. Ее волосы, выбившись из-под украшенных бриллиантами гребней, скреплявших прическу, свисали по плечам и спине.
Лахлан поднял ее и прижал к себе.
— Он… он… хотел… — громко всхлипывая, бормотала она, уткнувшись лицом в его грудь. — Я… пыталась… Я… не смогла…
— Теперь ты в полной безопасности, любимая, — успокаивал он ее. — Я крепко держу тебя.
На шум в коридоре начали собираться люди, желая узнать, что произошло. Франсин в отчаянии схватилась за разорванный на две половины лиф платья, пытаясь прикрыть им свою обнаженную грудь. У нее дрожали руки и так тряслись колени, что она едва держалась на ногах.
Взяв женщину на руки, Лахлан крепко прижал ее к груди и прошел с ней сквозь онемевшую от изумления толпу.
Лахлан возвращался в аббатство Святой Марии Магдалины. До него от поместья Бродсворт было рукой подать. По обе стороны от него ехали Колин и Касберт. Франсин сидела перед ним, крепко прижавшись к его груди. За всю дорогу она не проронила ни слова.
Войдя в монастырскую комнату для гостей, надежно защищенную от вторжений извне, Лахлан посадил Франсин на кровать и опустился перед ней на колени. Он хотел погладить ее по щеке, желая немного утешить, но она увернулась, резко дернув головой.
— Нет! Не трогай меня, — взмолилась женщина. — Господи, пожалуйста, не трогай меня! — Испуганно глядя своими огромными карими глазами, она обеими руками ударила его по руке.
— Это я, Фрэнси, — сказал он тихим, ласковым голосом. — Любимая, я не сделаю тебе ничего плохого. Все будет так, как ты захочешь.
Она все еще всхлипывала, содрогаясь всем телом и кусая губы в попытке успокоиться. Ее золотистые волосы рассыпались по плечам. Графиня по-прежнему прикрывала грудь разорванным на куски лифом, забыв о том, что перед тем как уехать с ней из поместья, Лахлан укутал ее в плед, который достал из своего седельного вьюка.
— Фрэнси, посмотри на меня, — шептал Кинрат ласковым голосом.
Он понимал, что это истерический припадок, и ее нужно было вывести из шокового состояния. Ему не раз приходилось видеть, как после тяжелого, кровопролитного боя бьются в истерике здоровые, крепкие мужчины.
Едва заметно вздрогнув, она подняла голову и посмотрела на него. Слезы по-прежнему ручьями лились по ее щекам. Он понимал, что ей сейчас очень плохо, что ее душа разрывается от боли и обиды.
— Скажи, милая, такое уже случалось? Личестер брад тебя силой? — осторожно поинтересовался Лахлан. — Если да, то я убью этого мерзавца.
— Нет! — воскликнула она, задыхаясь от рыданий. — Не смей убивать Личестера. Ты его совсем не знаешь. Такого друга, как он, еще нужно поискать.
— Не волнуйся, Фрэнси, я его не трону, — заверил ее Лахлан. Он по-прежнему говорил с ней мягким, ласковым голосом. — Но если он принуждал тебя спать с ним, то считай, что он уже мертвец.
— Я никогда с ним не спала. Ни по принуждению, ни по доброй воле, — сказала она, давясь слезами. — Кинрат, прошу тебя, уйди. Я сейчас хочу побыть одна.
— Что я могу сделать для тебя, дорогая? — погладив ее пальцем по подбородку, спросил Лахлан. — Может быть, разбудить синьору Грациоли? Она поможет тебе раздеться и лечь в постель.
Франсин покачала головой.
— Нет, не буди Люсию. Ты можешь потревожить Анжелику, — сказала она. — Я не хочу, чтобы моя девочка видела меня в таком состоянии. Пожалуйста, помоги мне расшнуровать корсет, а раздеться я смогу сама.
