Сашу. Начальник школы, по-видимому, хорошо понимал это настроение.
— Тебе обязательно надо быть летчиком? И вероятно, таким, как Чкалов? — спросил он однажды.
— Обязательно! угрюмо ответил Саша.
— Что мне с вами делать?! — усмехнулся начальник. — Все вы обязательно хотите быть Чкаловыми, А кто же займется моторами?
Скрепя сердце Покрышкин стал изучать авиационные моторы. Отличное знание техники впоследствии пригодилось ему на войне. А в то время он подавал начальству один рапорт за другим с просьбой направить его в летную школу. Он страстно мечтал стать летчиком, и не просто летчиком, а обязательно истребителем.
Однако в ожидании решения начальства молодой авиатехник не сидел сложа руки. Он начал учиться летать… на земле. Покрышкин буквально вызубрил наизусть правила полета на самолете. «Курс летной подготовки» всегда был у него в кармане, он не расставался с ним ни па аэродроме, ни в общежитии. Для того чтобы проверить знания, полученные из учебника, авиатехник сделал себе переносный тренировочный аппарат — подобие кабины самолета. Садясь в него и двигая ручкой управления, можно было, не трогаясь с места, совершать «взлеты», «посадки» и различные фигуры простейшего пилотажа.
Эта тренировка помогла Покрышкину за небывало короткий срок — один месяц — закончить программу обучения в аэроклубе. На это он потратил весь свой отпуск, но зато научился летать.
И когда командование направило наконец Покрышкина в школу летчиков-истребителей, он уже неплохо управлял У-2 и Р-5.
Альбом истребителя
С первых же дней своей летной жизни Покрышкин задумался над тем, какими качествами должен обладать летчик-истребитель. Он завел толстую тетрадь для записи заветных мыслей. На первой странице появились слова Валерия Чкалова:
«…Я должен быть всегда готов к будущим боям и к тому, чтобы только самому сбивать неприятеля, а не быть сбитым. Для этого нужно себя натренировать п закалить в себе уверенность, что я буду победителем. Победителем будет только тот, кто с уверенностью идет в бой. Я признаю только такого бойца бойцом, который, несмотря на верную смерть, для — спасения других людей пожертвует своей жизнью. А если нужно будет Союзу, то я в любой момент могу это сделать…»
Двадцатишестилетний летчик Покрышкин пришел в полк в конце 1939 года и сразу стал экспериментировать в воздухе. Это не раз вызывало неудовольствие начальства.
Рассказывают, что однажды, защищая Покрышкина после дерзких полетов не «по уставу», его командир эскадрильи говорил командиру полка:
— А как Чкалов начинал? Помните, как он под мостом летал?
— «Чкалов, Чкалов»! — отвечал старый авиационный командир. — Так ведь на то он и Чкалов. А кто такой Покрышкин? Только вчера выскочил из техников и думает, что он теперь бог!
Свое стремление выработать отличный стиль полета, сокрушительного воздушного боя, Покрышкин основывал на твердых знаниях техники и тактики. Он внимательно изучал опыт советских летчиков, громивших врагов на Хасане, Халхин-Голе, в Испании и на белофинском фронте. Он хорошо освоил так называемый «резкий» пилотаж, благодаря которому его самолет оказывался в выгодном положении для атаки.
Сколько раз, вернувшись победителем из учебного боя, он собирал вокруг себя товарищей.
Летчики прекрасно умеют «рассказывать» руками. С помощью ладоней и кистей рук они так наглядно воспроизводят картину воздушного боя, что словно видишь все сделанные ими виражи, пикирования, «штопоры» и «бочки».
У Покрышкина на редкость, даже среди летчиков, красноречивые руки. Но он не особенно доверяет такому рассказу жестами и всегда после полета, своего или чужого, в котором были элементы чего-то нового, фиксирует его на бумаге. Он тщательно анализирует полет, ищет ошибки, а при успехе — зерно победы. Рисуя схемы, рассчитывая их, Покрышкин создает картину своего будущего боя. Ведь каждая фигура, даже самая простейшая, — маневр в бою. А летчику-истребителю никогда нельзя пола гаться иа слепой случай или удачу. Риску всегда должен сопутствовать точный расчет.
Свой первый чертеж полета Покрышкин сделал, когда еще был курсантом военной летной школы. Он сшил из плотной бумаги большую тетрадь и стал заполнять ее рисунками и чертежами. Альбом открывался перефразированным высказыванием Суворова:
«Истребитель! Ищи встречи с противником. Не спрашивай: сколько противника, а где он?»
Став летчиком-истребителем, Покрышкин чертил схемы вначале учебных воздушных боев, а затем и настоящих сражений. Всю войну он возил с собой альбомы, в которых были зарисованы схватки с врагом. Чертежей скопилось множество. По ним молодые пилоты учились воевать с фашистами, воевать, как они говорили, по «системе Покрышкина». Эта система видоизменялась и совершенствовалась от боя к бою.
Как-то командующий авиацией фронта поручил Покрышкииу провести испытания «мессершмиттов», захваченных на вражеском аэродроме.
Пилотируя трофейный самолет, Покрышкин воображал себя немецким пилотом и ставил перед собой задачи обороны и нападения. Ои летал часами, перекладывай машину из одного виража в другой, разгонял ее, делал «горки», круто пикировал, выполнял фигуры высшего пилотажа. Немецкий самолет дал советскому летчику точный ответ на многие вопросы. Покрышкин узнал по только положительные, но и все слабые стороны «мессершмитта», а их было немало. А хорошее знание врага — полпути к победе. Покрышкин представлял себя рядом на своем истребителе и мысленно управлял им в воздушной схватке. В результате он разработал, а потом блестяще осуществил на практике несколько новых приемов борьбы с гитлеровскими летчиками.
Советские летчики с первых же дней войны стали вырабатывать свою тактику воздушного боя, стремительного и дерзкого.
Воздушный бой длился считанные секунды, редко — минуты. Казалось бы, о каком плане боя может идти речь?
«В бою нужно своего рода вдохновение, — говорили некоторые молодые летчики. — Увидел противника — бей его, как умеешь: сверху, снизу, в хвост, в лоб… Какой тут план?..»
Такие горячие головы после трех-четырех боевых вылетов убеждались в своей ошибке. План боя в воздушных схватках так же нужен, как и при длительном наземном сражении. Опыт показал, что необходимо рассчитать весь будущий бой, заранее условиться с товарищами о маневрах, драться в воздухе продуманно.
— Искусство истребителя — наука и труд, — говорил Покрышкин. — Конечно, тут и вдохновение требуется, и интуиция, но это все-таки не стихи писать. Тут — девять десятых учебы и труда.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
