«Не лезьте ко мне в душу». Проходя через различные формы отчуждения от окружающего мира, человек к какому-то моменту, не умея преодолеть это отчуждение, возводит его в принцип, делает из него продуманную систему. В основе этой системы лежит все тот же страх за свое «я» как одна из форм гордыни, ощущение полной собственной беззащитности как следствие неверия в Бога и Его Промысл о человеке. По своей гордости человек, будучи не в силах признаться ни в том, что «любить не получается», ни в том, что «любить страшно», восклицает надменно: «Любить не хочу!»
За его «любить не хочу» стоит всегда острая нехватка любви окружающих. Он жаждет всей душой этой любви, но, не получая ее, провозглашает добровольный отказ: «Не очень-то и хотелось». Любопытно отметить, как в сознании, не утвердившемся еще в подобном нигилизме, соседствуют мысли о собственной отверженности и о собственном нежелании человеческого общения.
«Ко всему, что творится во мне, прибавляется еще много глупостей, например, меня стали бросать друзья. Я всю жизнь думал, что дружба — это понятие круглосуточное, но когда лучшие друзья бросают мне фразы: «не до тебя», «надоел» — и перестают со мной общаться, мне кажется, что я и не дружил с ними вовсе, а подумаю, вроде бы и не с чего им меня бросать... Мне все время хочется быть одному, люди достают меня своими вопросами, замечаниями, предложениями. У меня такое ощущение, что в жизни пропали все люди, которым я могу все рассказать».
Из письма.
На самом деле здесь нет парадокса. Оказавшись отделенным от мира, человек ищет выход из трагической ситуации (а ситуация одиночества всегда воспринимается с некоторой степенью трагизма) и встает зачастую на наиболее простой (впрочем, никуда не ведущий) путь. Ведь когда тебя отвергают, легче всего сказать: «Не очень-то и хотелось». Другое дело, что подобный поступок проблемы совершенно не решает. Единственное, что он дает, так это возможность «сохранить лицо».
Понимая, что слов недостаточно, человек порой берется за дело радикально и начинает себя перевоспитывать, переделывать, то есть последовательно добивать все оставшиеся чувства. Он осмысленно и сознательно творит из себя бесчувственного робота, считая, что только так может защититься от потенциальной боли. В зависимости от природных дарований (от того, сколько всего нужно в себе убить) и от силы воли человек рано или поздно преуспевает в своих опытах над собственной душой и превращается в озлобленное существо, разъедаемое собственными амбициями и неудовлетворенной потребностью в любви. Он точно вампир питается чужими чувствами (такие люди испытывают постоянную необходимость в присутствии поблизости любящих сердец), но не может насытиться, а только истощает окружающих, потому что его душа, занятая самосозерцанием, оказывается неспособной принять энергию чужой любви.
«Я всю жизнь пытался воспитывать себя по заранее придуманной схеме. И пугался, когда происходили события, этой схемой не предусмотренные, как, например, вспышка увлечения другим человеком. Всегда старательно гасил в себе подобные эмоции. А сейчас жалко уже расставаться с таким привычным образом. Хотя понятно, что придется, потому что он оказался слишком узким, слишком тесным. В результате из-за него приходится отрезать очень существенный кусок от собственной жизни. И мучить людей, которых ты... как-то даже странно это произносить... любишь».
Из разговора с психологом.
Подобные ситуации напоминают классическую пьесу Лопе Де Вега «Собака на сене», где прекрасная графиня Диана разрывается между гордостью и любовью к человеку низкого происхождения.
Как правило, люди подобного склада обладают незаурядными способностями и недюжинной силой воли. Подавление стремления души любить оказывается трудным и мучительным процессом. Достичь окончательного умерщвления души вряд ли кому удается.
В результате, не выдержав жизни взаперти, энергия вырывается однажды наружу, но этот эмоциональный всплеск совершенно не похож на светлое и высокое чувство, которое могло бы принести счастье и наслаждение и субъекту, и объекту. Искалеченная, больная, изуродованная гордостью и эгоизмом «любовь» принимает порой безобразные формы. Эта по сути блудная, возникшая из неудовлетворенной похоти сердца страсть, которую человек по-прежнему всеми силами пытается подавить, приносит невыразимые страдания и ему самому, и предмету влюбленности. Она может, к примеру, выражаться в полной одержимости объектом; одержимости, приводящей к всплескам безумной ревности и жестокости.
«Отворите мне темницу», — хочется закричать нам однажды. Отказавшись от общения с окружающим миром, человек ограничивает свое жизненное пространство собственной черепной коробкой. Личности неизбежно становится тесно на таком небольшом пятачке. Все чаще и чаще приходит ощущение, что «я» заключено как бы в темницу. Человеческому «я» начинает патологически не хватать воздуха, пространства, свободы.
Желание вырваться, выйти за пределы, раскрыть двери своей тюрьмы становится одним из доминирующих в жизни человека. Душе необходима подпитка, а человек перекрыл ей все доступы кислорода, и душа чахнет, умирает. Сознание же, управляющее человеческими действиями, не умея и не желая увидеть истинную причину происходящего, занимается поиском всяческого рода суррогатов, которые, как ему (сознанию) кажется, дадут душе необходимые питательные вещества.
Таким суррогатом очень часто становятся наркотики. А впрочем, их место может занять любое экстремальное (или даже не очень экстремальное) пристрастие: азартные игры, гонки на выживание, прыжки с парашютом, компьютер и многое, многое другое.
Вторым распространенным следствием подобного мрачного состояния души становятся поиски иного бытия, иной, сверхъестественной силы, что приводит человека к занятиям оккультизмом, магией или различными тренингами.
В момент действия выбранного средства человеку кажется, что ему удалось вырваться из темницы. Но куда? Те же наркотики или медитативные трансы зачастую действительно позволяют видеть духов (это еще древние шаманы знали), но, к сожалению, в состоянии наркотического опьянения мы можем увидеть только духов тьмы, потому что к видению духов света, то есть ангелов, ведет другая дорога. Понятное дело, никакой настоящей пищи душе демоны дать не могут. В Евангелии Иисус Христос предупреждает, что только Он, Бог, Пресвятая Троица есть источник благодати, питающей и обновляющей человеческую душу: Всякий, пьющий воду сию, возжаждет опять; а кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную (Ин.5; 13—14). Единственное, что под силу падшим духам, — это создать иллюзию, будто душа получила некую энергию, или новые знания, или необыкновенные впечатления. На самом же деле через общение с бесами душа погружается в еще большее отчуждение от Бога, еще глубже тонет в страстях, а следовательно, еще больше погружается в смерть.
«Тварь я дрожащая, или право имею» — наконец, ощущение одиночества может вылиться в возвеличивание себя над всеми остальными людьми, почитание себя сверхчеловеком, которому все позволено и для которого остальные люди лишь подсобный материал. Куда заводят подобные наполеоновские чаяния, нетрудно догадаться по уголовной хронике и историям болезней в психлечебницах.
Из всего написанного выше видно, что одиночество всегда является следствием гордыни, следствием неумения и нежелания любить ближних и Бога. Одинокий человек всегда полагает себя центром вселенной. Все его интересы, желания, стремления сосредоточены на собственной персоне. Окружающий мир вызывает страх, непонимание, неприязнь, скуку. Да, по сути, мы в своей гордости вообще не считаем этот окружающий мир хоть сколько-нибудь достойным внимания.
Человек XX века крайне эгоцентричен и вследствие дурной наследственности, и по воспитанию, и по образованию, и по привычке.
И в то же время любить себя ему тоже оказывается невозможным, потому что человек не способен любить собственную личность, если он не любит Бога.
