Остовы домов, тех, что были сложены из ставшего черным кирпича, глядели на них пустыми, похожими на глазницы черепа, проемами окон. Хозяйственные постройки, включая даже омшаники, тоже полностью выгорели. Целыми осталась лишь бревна высоких частоколов, которыми давно привыкли огораживать дома новые поселенцы, когда-то пришедшие сюда. Деревня не была огорожена общей стеной-тыном, что наверняка сыграло решающую роль.
— Я хренею, Мастер… — Каптер, стоящий рядом с командиром, не веря глазам, потряс головой. — Как же это так могло получиться? Ведь пограничники же есть…
— Да ни при чем тут погранцы. — Мастер внимательно смотрел на то, что сначала не бросалось в глаза. — Это не те, что с Гиблых земель, и это не Прорыв. Смотри вон туда…
Каптер взглянул в ту сторону, куда указала за тянутая в кожу перчатки рука Мастера. Сначала ему пришлось прищуриваться, но потом ветер снес в сторону жирный черный дым, и стало видно, что прямо посреди главной улицы лежит массивная туша.
Тело при жизни весило никак не меньше ста килограммов и состояло из застывших после смерти бугров мышц, канатов сухожилий, выступов хрящей и блестящих хитиновых пластин. Корпус прикрыт очень грубо переделанным из нескольких бронежилетов панцирем. Сверху панцирь обтянут толстой кожей, скорее всего сваренной в масле, с набитыми металлическими бляшками. Гиганта свалила крупнокалиберная пуля, снесшая ему большую часть головы, но и так понятно, что это последствие старых генетических опытов, мутировавшее за долгое время в еще большее уродство.
— Странно… Они ведь стараются забирать тела… — протянул Каптер. — Если это именно Братство.
— Значит, что-то помешало. — Мастер сплюнул. — Какая хрен разница теперь, свое дело они сделали, причем так, что теперь нам пенять будут на все это. А ни хрена не пограничникам или внутренней страже.
— Это точно…
— Барсук… Барсук… — Мастер нажал на тангету рации.
— Да, командир?
— Входим в деревню. Аккуратно, машины по периметру, идем, не растягиваясь, по центральной улице.
— Понял.
* * *
Отряд медленно втягивался в то, что осталось от не так давно живой, полной людей и надежды на будущее деревни. Мастер по праву гордился своими людьми, которых смог собрать на руинах и пепелищах умиравшей, но сумевшей выжить земли. Тридцать бойцов, не самое большое по численности подразделение тех, кто решил взять хотя бы что-то в свои руки. Но зато каждый третий в нем был не просто человеком, хотя и уступал тем, на кого они охотились. Такого пока не было в других группах, даже если брать в пример самый большой отряд, сформированный в Заитилье Беркутом. У того было до ста двадцати человек одних только бойцов. Хотя основной костяк составлял полсотни бывших солдат, ветеранов, сейчас уже преклонного возраста.
Мастер шел по широкой основной улице, где спокойно могли бы разъехаться два еще довоенных больших трактора. Смотрел по сторонам, узнавая все те же, повторяющиеся вновь и вновь детали нового мира.
Вон, у порога лежит то, что совсем недавно было женщиной, матерью, чьей-то любимой. Она так и погибла, пронзенная насквозь несколькими ударами чем-то очень острым, с зазубринами по краям. Рваные раны, через которые орудие убийство извлекали назад, говорили о том очень явно. Под ней, пробитые наверняка теми же ударами и погибшие вместе с нею, лежали две маленькие фигурки. Пламя не тронуло их, и ветер, так неожиданно поднявшийся, развевал длинные золотистые волосы у всех троих.
Прямо посередине дороги, покрытые густой коркой из пыли и крови, сплелись вместе два тела. Мужчина, коренастый и невысокий, с распоротым бедром, из-за кровопотери и погибший. Но он, возможно отец тех самых двух малышей, смог, превозмогая и смерть, и ужасную боль, достать врага. Вытянутая худая фигура, имеющая вполне человеческие черты, если бы не вытянутое рыло, больше напоминающее странно деформированный противогаз. Знакомая тварь, один из самых многочисленных проектов, которые разрабатывались в лабораториях накануне Полночи. Основа взята у тварей прорыва и потом совмещена с человеческими ДНК. Боец-разведчик, могущий спокойно передвигаться как по земле, так и под водой. Мастер помнил, как им пришлось разбираться с такими вот уродами в дельте Итиля, после чего отряды, его и Мамонта, наткнулись на «законсервированную» лабораторию. Да… Сколько же им тогда удалось узнать…
Он указал на тела двум ближайшим бойцам. Бросать трупы, собственных земляков и сородичей не входило в привычки тех, кого уже начали называть чистильщиками.
Они заходили в деревню все глубже. Сколько жителей погибло здесь, сметенных теми, для кого люди стали самыми лютыми врагами, сказать было практически невозможно. Многие тела были обгоревшими до неузнаваемости, некоторые разодраны в клочья. Но Мастер подозревал, что часть из них, самых молодых, и особенно женщин, мутанты, увели с собой. И это было самым тяжелым.
Все и всегда повторяется, это непреложный закон. Командир отряда, взявшийся за свое дело пять лет назад, давно понял, что и им тоже придется идти по опасному пути генетических изменений и мутаций. Слишком много потерь было за эти годы, слишком много ушло простых, хоть и очень хороших в своей страшной работе людей.
Проф, который не так давно появился среди них, тот человек, что сейчас начал организовывать Базу, собирать необходимое оборудование, медикаменты и оружие, много общался с ним. Мастер тогда не понял, почему именно к нему обратился этот худой умник, прочно вошедший состав только что образованного Совета чистильщиков. Но все то, о чем они тогда говорили, было правильным и сказанным вовремя.
Какое-то время назад, когда уже стало ясно, что человеческая цивилизация вовсе и не собралась отбрасывать ласты и сдаваться на волю судьбы, многое вокруг резко стало другим. Единое и могучее государство погибло под огненным дождем, не выдержав его напора. Но зато выдержали люди, населявшие эту землю. И пусть сейчас они грызлись между собой за крохи того, что осталось, но и Мастер, и Проф, и все, кто входил в братство людей, борющихся за остатки прошлого, понимали — это не навсегда. И поэтому они не собирались сдаваться там, где опустились бы руки у других, может, у таких же сильных, но не так истово верящих в то, что в жизни должна быть цель.
А эта цель, до которой они, чистильщики, точно не доживут… стоила того, чтобы бороться за нее. И для простого ее достижения подходили все возможности, которые были разбросаны по еще не зажившей до конца земле. И вот уже пять последних месяцев Мастер и ему подобные рыскали по земле в поисках того, что поможет им стать сильнее, пусть и в будущем. А самое главное — это дети, мальчишки и девчонки, со способностями, слишком сильно отличающими их от обычных детей. Сколько раз чистильщики не успевали и наталкивались на обуглившиеся, корчащиеся от ран, забитые камнями маленькие фигурки…
И уже сейчас в месте, которое для своих называлось Базой, становилось несколько тесновато от притока тех, кто должен был стать ядром отрядов в дальнейшем.
— Командир… — Хрипловатый голос Барсука донесся из основного блока станции, висевшего на боку Мастера. — Тут кое-что интересное.
— Тут, это где?
— Три дома на самой окраине, почти целые. Подойди, будет интересно.
Когда Мастер добрался до указанного ориентира, «интересное» уже было извлечено из подвала. Им оказался небольшой худощавый мутант, явно бывший последствием экспериментов самих генноизмененных по выведению потомства. Как он оказался в подполе, что там забыл и почему забыли его самого — Мастера интересовало мало. Намного интереснее было то, что этот трясущийся и пускающий зеленоватую слизь из разбитого носа задохлик мог выдать то, что они так долго искали. Место, где обреталась одна из самых больших шаек генноизмененных, ведомых ублюдком, который называл сам себя Ящером. А то, что уничтожение Георгиевки его лап дело, сомнений не вызывало. Столь любимый уродом знак, выполненный из содранной с живого тела кожи, стоял прямо на деревенской площади.
— Говорить умеешь, чудовище? — Мастер внимательно посмотрел на мутанта.
— Д-а-а-а-а… — проблеял тот, глядя на своих врагов.
— Где Ящера искать, не подскажешь?
— Н-е-е-е-т… Я не могу, ну правда, не могу…
— Барсук, притащи веревки, колья и железо. И костер сделайте, парни. — Мастер нарочно отвернулся от мутанта, громко зевнув и, казалось, полностью потеряв к нему интерес. И тому это очень сильно не понравилось.
