— На улицу, живо! — крикнул Черный и на коленках, таща за собой рюкзак, начал пробираться к разбитому окну — от двери нас отделяли языки пламени. Ногой высадив остатки витринного стекла, он выскочил на улицу.
Я торопливо вывалился следом, за моей спиной уже бушевало пламя. Глотнул свежего воздуха — боже, какое же это счастье!
— Она не вернется?… — спросил я, жадно дыша.
— Вряд ли. Но не исключено… — Черный тоже пытался отдышаться.
— А зачем было заходить в дом?
— На открытом месте она тебя достанет. Чем лучше закрыто помещение, тем сложнее ей туда проникнуть, тем больше шансов выжить… — Он вынул рацию. — Калина, как вы там?
— Отбились. У вас все нормально?
— Да… Мы уже идем назад по другой стороне, скоро подойдем к перекрестку.
— Мы тоже возвращаемся…
С Леонидом и Сашей мы встретились минут через десять. Оба они были в саже, куртка у Калины на груди была прожжена.
— Ну и как тебе это? — спросил Калина, с усмешкой взглянув на меня.
— Страшно, — честно ответил я. — Она накрывает сразу весь Город?
— Да. Днем она обычно не приходит надолго. Но ночью от нее не спастись.
— Пойдем дальше или вернемся? — спросил Антон.
— Мы отбились, — сказал Люминос. — Вероятность того, что она вернется в ближайшие часы, невелика. Лучше потратить это время с пользой.
— К тому же здесь это единственная улица, которую мы еще не проверили, — добавил Калина. — Костя, говорил, что база совсем близко.
— А ты как? — Черный взглянул на меня.
— Я как все.
— Тогда не будем терять время.
Мы снова пошли по главной улице, тщательно осматривая все, что попадалось нам на пути: Черный и я по левой стороне, Люминос и Калина по правой. Примерно через сорок минут улица закончилась, под косым углом соединившись с широким проспектом.
— И куда теперь? — спросил Антон, когда Калина и Леонид подошли к нам. — Идем дальше?
— Будем возвращаться, — вздохнул Александр. — На сегодня хватит.
— Смотрите… — Леонид указал на одно из больших зданий на другой стороне проспекта, почти скрытое дымкой. — Очень странные окна. И дверь такая же.
Окна и дверь в этом здании отливали металлом. Это действительно было странно и непривычно.
— Да, любопытно… — согласился Антон. — Подойдем…
Мы через перекресток направились к заинтересовавшему нас зданию. И чем ближе подходили, тем более очевидной становилась необычность этого дома.
Его дверь и окна действительно были зашиты металлом. По цвету металл очень напоминал серебро, при этом его матовая поверхность была идеально ровной — ни царапинки, ни вмятины. Не знаю почему, но это зрелище сразу вызвало у меня ощущение чужеродности. И это, похоже, почувствовал не только я.
— Леня, ты молодец! — сказал Калина, рассматривая здание. — Кажется, мы нашли его.
Убежище — если это было Убежище — выглядело достаточно неприступным. Антон поднялся по ступенькам крыльца к двери, оглядел ее. Потом постучал кулаком по металлу.
Судя по всему, металл был очень толстым — с таким же успехом, наверное, можно было стучать по броне танка. Я тоже подошел к двери, следом поднялись и остальные.
Меня очень заинтересовал металл — уж очень он напоминал серебро. Пошарив по карманам, я выудил из кармана какую-то бумажку, это оказалась квитанция оплаты за телефон. Приложив ее к металлу, надавил ногтем и поводил бумажкой по плите. Потом осмотрел — никаких следов на листке не осталось. Значит, не серебро.
— И как нам попасть внутрь? — Черный внимательно осмотрел дверь. — По-моему, она вообще не открывается. — Он снова несколько раз стукнул кулаком в дверь.
— Осмотреть дом с той стороны? — предложил Калина. — Может, вход там?
— Да, наверное… — согласился Антон.
Я провел по двери ладонью. Потом коснулся второй и даже вздрогнул от неожиданности — мои руки вдруг провалились в металл! Они вошли в него, как в воду: испугавшись, я тут же отдернул ладони. Затем осторожно коснулся металла пальцем — и ощутил все ту же твердую поверхность.
— Проклятье! — ругнулся вдруг Калина. — Она возвращается!
И без того мрачное небо ощутимо потемнело. Я ощутил страх — только этого нам еще не хватало…
Разгадка тайны двери была совсем близко. Я снова приложил ладони к металлу, он послушно расступился. Запустил в него руки по локоть — и понял, что смогу пройти.
— Бежим! — крикнул Черный. — О черт! — Он с удивлением смотрел на меня.
— Надо просто приложить обе ладони, — пояснил я и сделал шаг вперед. Задержал дыхание, коснулся металла лицом. Он был холодным, но податливым: секунда, и мое лицо прошло сквозь преграду.
Торопливо сделав еще один шаг, я окончательно миновал дверь. Оглянулся — как раз вовремя, чтобы увидеть появившиеся из двери ладони. Затем участок двери чуть выше них шевельнулся, из него, как из воды, показалось лицо Черного.
— Надо же! — удивленно сказал он, проходя сквозь дверь.
Следом за ним вошли Люминос и Калина — последний буквально ввалился в комнату.
— Ух! — выдохнул он. — Очень вовремя… — Он быстро отошел от двери, повернулся и приготовил два фальшфейера.
Только теперь я заметил над дверью небольшое табло. На нем красными светящимися буквами было написано: «Опасность. Не выходить».
— Она уже там, — сказал Леонид.
Я приготовил бутыль с бензином. Сможет ли Тьма проникнуть сюда? Или на то оно и Убежище, что сюда ей хода нет?
Так прошло несколько минут. Предупреждающая надпись не гасла, но уже знакомые мне чернильные языки так и не появились.
— Похоже, пронесло… — сказал Александр и сунул фальшфейеры за пояс. Потом огляделся: — Мы все-таки нашли его. Смотрите! — Он указал на стену рядом с входом.
На стене была надпись мелом: «Константин Черкасов, 1979 год».
— Да, — согласился Антон. — Это то самое место.
Больше всего Убежище напоминало казарму — прежде всего обычными солдатскими кроватями, составленными аж в три яруса. На мой взгляд, здесь могло разместиться человек сто. Большинство кроватей были заправлены, и лишь на нескольких — тех, что были ближе ко входу, — царил беспорядок.
— Не пойму, откуда идет свет? — спросил Антон.
Он был прав — теперь и я заметил, что здесь не было никаких ламп. Свет в помещении просто был, но откуда он шел, я понять так и не смог. Не смогли и остальные.
— Такое ощущение, что светится сам воздух, — сказал Калина. Потом снял рюкзак, положил его на одну из кроватей. — Думаю, здесь безопасно. Осмотримся…
Я тоже снял рюкзак, после чего вместе со всеми начал осматривать Убежище.
У меня уже не оставалось сомнений в том, что создали его не люди. Теперь было хорошо видно, что металлом были закрыты не только окна и дверь, но и вообще все помещение. Металлический пол, металлические стены и потолок. В одном месте я обнаружил большой выступ размером с пианино, да и по форме он чем-то напоминал этот музыкальный инструмент. В нижней и верхней его части находились отверстия, затянутые металлической сеткой. Хотя правильнее будет сказать, что в этих местах металл просто образовал сетку. Поднеся руку к одной из верхних сеток, я ощутил ток воздуха. Очевидно, это была вентиляционная система. Больше я ничего интересного не нашел, поэтому вернулся к ребятам.
Они стояли у чего-то, что отдаленно напоминало полочки. Точнее, служило местом, где можно было что-то хранить. Поверхность стены в этом месте была испещрена ячейками, напоминавшими соты. Самые крупные ячейки были внизу, у пола. Самые мелкие — ближе к потолку.
Часть ячеек была открыта. Какие-то, напротив, оказались закрыты стеклом. Или не стеклом: присмотревшись, я с удивлением понял, что «стекло» образовано все тем же металлом. Просто в каких-то местах он почему-то стал прозрачным.
Все открытые ячейки были пусты. Попытавшись открыть одну закрытую, Калина приложил к стеклу ладонь, потом обе. Ничего не произошло.
— Может, это?… — Черный коснулся небольшого выступа в нижней части ячейки.
Никакого эффекта. Нажал сильнее — стекло вдруг стало металлом, затем в нем появилось отверстие. Оно становилось все больше, пока ячейка не оказалась полностью открыта. Было отчетливое впечатление, что металл просто расползся в стороны. А может, так оно и было.
— Здорово! — уважительно сказал Леонид и уже сам нажал выступ одной из ячеек. Она тоже открылась.
Не удержался от искушения и я, открыв ближайшую ко мне закрытую ячейку. В ней нашлось несколько тетрадей и альбом с фотографиями. Тетради оказались ученическими — по математике, русскому языку, химии… Полистав их, я понял, что все они датированы семьдесят четвертым годом.
Все это я положил на место. В других ячейках тоже не оказалось ничего интересного: стало очевидно, что все ценное, что здесь могло быть, отсюда уже вынесли.
