«Я не распугивала стада в имениях бога!»
Я прицелилась и метнула посох, как копье. Да, для таких приемов надо предварительно тренироваться. Посох пролетел мимо Апопа и вонзился между чешуек его спины. Теперь мы оба с Анубисом оказались без оружия. Я потеряла посох − вот растяпа!
Анубис с досадой тряхнул собачьей головой, и бросился в сплетение колец туловища Апопа добывать посох. Самого Апопа в этот момент интересовала только я. Смекнув, что я теперь без оружия, Апоп сделал мощный выпад, боднул меня − и я отлетела к стене, больно стукнувшись о камни. Не будь на мне доспехов, разбилась бы насмерть. Шлем съехал на нос. После второго броска голова Апопа оказалась прямо передо мной. Краем глаза я видела, что Анубис, пыхтя, пытается вытащить посох из спины Апопа.
Медленно, слишком медленно, мой друг… Я без оружия долго не протяну. Вот посох немного подался, еще немного − Анубис тянул его на себя изо всех сил.
Как бы не опоздать… Апоп распахнул надо мной пасть. Он был в метре от моего носа. Я могла пересчитать все его клыки-кинжалы и заглянуть в пылающее нутро. Взъерошенная пантера, которая едва удерживалась на голове змея, предприняла последнюю попытку помешать ему. С диким мяуканьем она съехала ему на нос, и обеими лапами принялась ожесточенно царапать глаза. Апоп заорал от боли. Вскинув голову, змей высоко взлетел надо мной.
Анубис, наконец, извлек посох.
− Держи! − он бросил оружие мне.
Второго шанса не будет.
Итак. Сорок второй − последний − принцип Маат.
«Я! Не чинила! Препятствий богу! В его выходе!»
В прыжке я поймала посох, размахнулась и метнула его в точку под челюстью змея. Есть! На сей раз ключ жизни глубоко вошел в горло Апопа. Из его разверстой пасти вырвалось облако искр и огня. Неведомая сила взорвала Апопа изнутри. Он развалился на множество черепков, как разбитая глиняная миска. Куски осыпались на пол и погребли под собой Анубиса и пантеру. Образовавшаяся груда обломков с шипением расплавилась до состояния лавы, которая широко растеклась по полу и тут же впиталась в розовый гранит − без следа, как вода в сухую губку.
− Но как же? − я растерялась. − Анубис… Пантера…
В Зале Двух Истин установилась подозрительная тишина.
Мои доспехи с легким шипением испарились. Шлем вновь обратился в сокола. Птица сорвалась с моей головы, поднялась ввысь и пропала под потолком.
Я лишилась всего. Зал был пуст. Без малейших следов разрушения. Стены, пол, потолок − целехоньки, точно такие, какими я увидела их в первый раз. Из-под потолка, танцуя в воздухе как падающий лист, к моим ногам неслышно спустилось серебряное перо.
Я осторожно подняла его. Невольно залюбовалась тончайшей работой. Перо было невесомым и живым, хоть и из серебра. Такое простое, ничего лишнего, сорок две ворсинки одна к одной, оно покоилось в моих ладонях всего несколько секунд, а все мои раны затянулись, синяки пропали, в душу вошли покой и мир. Немного грустно, щемит внутри, но это ничего, пройдет.
Анубис, где ты? Ты должен подсказать мне, что делать дальше. Ты привел меня к Истине. Но я боюсь держать ее, такую воздушную, в своих руках. Не разбить бы, не сломать, не уронить. Где ты? Не оставляй меня.
Вдруг по залу волной прокатился шепот, словно сотни людей решили прямо над моим ухом хором посекретничать друг с другом.
− Она вернула Истину… Она вернула Истину… Она принесла нам Перо, − повторяли мужские и женские голоса, перебивая друг друга, сливаясь в единое «шшш».
Казалось, шепчут сами стены и рисунки на них. Или ветер, который легко прошелся по залу, сметая с розового гранита песок, пыль и камушки. Здесь не осталось никаких следов разрушений, будто не было битв и разорения, никто не покушался на покой бессмертного Царства мертвых.
От противоположной стены отделилась тень, затем другая, третья… Я обернулась. Такие же тени всплывали за моей спиной. Не останавливаясь, они проходили сквозь меня двигались к центру зала, обретая черты человеческих и звериных фигур, светлых и темных, обнаженных или обернутых в светлые древнеегипетские одежды с разноцветной оторочкой. У одних были лица людей, у других − морды животных. Их шеи, плечи, руки, головы были богато украшены диадемами, ожерельями, браслетами с драгоценными камнями самой чистой воды. Волосы или шерсть − кому уж как повезло − посыпаны золотой и серебряной пудрой. Веки накрашены малахитовым порошком, глаза густо подведены до висков. Кого-то из них я знала, других, каюсь, не очень. Не египтолог я, и в Интернете нельзя справки навести, что за странные создания заполнили Зал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
В Зал Двух Истин вышел и выстроился во всем великолепии полный иконостас богов Дуата, разношерстное собрание удивительных существ, до сих пор пытающихся заправлять жизнью людей.
Осирис, владыка Загробного Царства, уверенно опустился на золотой трон перед шеренгой богов. За троном возникла его верная супруга Исида. Она сразу положила руку на плечо мужа и благочестиво опустила глаза, сама покорность и верность повелителю.
Величественно кивнув мне, рядом с троном встала молчаливая малышка Маат, несговорчивая дочка Ра, кстати. Сейчас она скромно прятала крылья в складках платья. Но исходившее от нее ощущение упрямства и внутренней силы осталось.
В кресле за ними, в нише Зала, в позе председателя наблюдательного совета какого-нибудь очень влиятельного банка расположился Ра с головою сокола и солнечным диском над ней − бог Солнца, когда-то вышедший первым из Хаоса и повелевший свету воссиять из цветков лотоса. Ра тут же напустил на себя независимый, скучающий вид, словно происходящее интересовало его лишь отчасти. Рядовое мероприятие, которое можно было бы пропустить, но хорошее воспитание не позволяет сделать это.
Недалеко от трона, первыми в своем ряду и напротив друг друга, встали Анубис и Сет. Опасное и неприятное соседство беспокоило обоих родственников. Сет недовольно фыркал, его ноздри раздувались, а грива тряслась в бессильном раздражении. Ему было здесь неуютно, но деваться, как я догадалась, решительно некуда. Общий сбор, да еще с участием Ра, пропускать не полагается.
Все боги почтительно молчали и вроде чего-то ждали от меня. Я между тем затаилась. Происходящее стало для меня полной неожиданностью. На меня накатила внезапная робость. Но чего я ожидала? Что окажусь вдруг в Москве, в своей постельке, сладко зевну, потянусь и скажу: «Ах, какой забавный сон»?
Дуат просто так никого не отпускает.
− Все кончено. Ты победила. Теперь ты имеешь право отдать перо Маат достойному из достойных! Выбирай! − высокомерно произнес Осирис надтреснутым голосом, который докатился до самых отдаленных уголков Зала.
Опять выбирать. Все-таки этим богам Дуата палец в рот не клади. В последний момент всегда спихнут ответственность на человека. Достойному − это значит, кому захочу? Судя по всему, кто получит Перо, тот и станет здесь главным. После Осириса, разумеется. А также после Ра, который, выслушав декларацию главы Дуата, подал небрежный знак рукой − дескать, тезис Осириса поддерживаю, утверждаю, да будет так. Сойдет. Можно. Ни в чем себе не отказывайте, ребята. Сегодня ваш день. Ра значительно вскинул соколиную голову, солнечный диск над ней ослепительно и коротко мигнул послушным богам.
Я двинулась к трону мимо выстроившихся в ряд богов. При моем приближении они почтительно склоняли головы. Это было довольно приятно и необычно. Наконец-то, я чувствую себя в Дуате не игрушкой мистических сил, а хозяйкой положения, хоть и временно. Только Сет дернул прямоугольными ушами и презрительно отвернул черную морду в сторону. Я остановилась рядом с ним. Хоть я и лишилась браслета Маат, надеюсь, сейчас мне ничего не угрожало.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
− Сет, − с нескрываемым злорадством позвала я. − Сет. Я жду.
В его груди клокотала ярость, она вырывалась наружу сдержанным рычанием. Любопытные боги замерли в ожидании, чем закончится наше рандеву. Бьюсь об заклад, здесь обожали такие спонтанные стычки.
− Сет, − сказала я громче.− Ты хотел меня убить. Извиняйся.
