− Даю подсказку, − шепнул Анубис. − В твоих руках будет сама Истина, она не позволит сбиться с пути. Кроме того, не отвергай в коридоре душ протянутую из тьмы руку.
− А это что значит? − рекомендация Анубиса звучала пугающе.
− Сама увидишь и поймешь, − весело заверил он. − Тебе не привыкать, Полина. Ты неплохо справляешься с такими задачками. Со своей стороны обещаю, что тому, кто протянет тебе руку, это зачтется на Суде в Зале Двух Истин.
− Ладно, − решилась я, оставив попытки что-либо выяснить. − Давай Перо. Я войду в коридор. Постою там немного, освоюсь. Если не понравится, вернусь назад. Договорились, Анубис? Это пока только эксперимент. Я хочу понять, с чем имею дело.
− Договорились, − он бережно положил в мои ладони Перо Маат. − Держи, не потеряй.
Часть 30
Я сделала буквально два шага к темному коридору, но за моей спиной мгновенно выросла глухая стена. Я оказалась в кромешной тьме, словно на лицо накинули непроницаемый платок. Анубис провел меня как маленького ребенка. Или насильно толкнул на путь истинный? Другим этот путь быть не может, с учетом того, какое именно Перо сейчас у меня в руках. Мы ведь даже не попрощались.
Здесь было холодно и очень страшно. Но надо идти, раз подписалась на авантюру. Перо в моимх руках вдруг ожило, стало теплым и светлым, как маленькая лампадка. Этот слабый огонек не пробил тьму, но под ногами я разглядела узкую молочно-зеленую тропинку. Нечто, затаившееся в коридоре, непонятное, неразличимое и враждебное, пришло в движение. Казалось, шевелятся сами стены и потолок коридора. Платье и джинсовая куртка сразу взмокли на спине.
«Брось Перо!» − гаркнул кто-то над ухом, и тысячи голосов повторили приказ. Из тьмы ко мне потянулось множество рук с кривыми узловатыми пальцами. Если пристанут, я даже не смогу от них отбиться. Я должна держать Перо. Именно этого они хотят − чтобы я бросила сокровище Истины и с воплями ускакала прочь.
− Да что вы мне сделаете?! − громко кникнула я, чтобы себя подбодрить. − Вы просто мертвые души, которые боятся Суда Анубиса! Нагрешили − вот и страшно. Убирайтесь с моего пути! Надо было при жизни головой думать, а не гадить людям.
− Это ты трясешься от страха, − сказал мне кто-то в самое ухо. Интересно, кому принадлежал этот бархатный мужской голос в земной жизни? − Ты ничего о нас не знаешь. Мы многое можем… Мы можем…
Вот теперь меня толкнули − с одной стороны и с другой, настойчиво и довольно сильно. Я едва не потеряла равновесие. Десятки липких рук, холодных, как лягушачьи лапы, коснулись меня. Они вцепились в ноги в попытке задержать. Как их стряхнуть?
− Хочешь погубить нас? − взвыл все тот же мужской голос. − Мы не отступим. Нам нечего терять.
Я словно попала в трясину, идти невозможно, меня засасывает в гущу жадных рук грешников. Вот теперь я перепугалась не на шутку. Сколько грешных душ скопилось в коридоре за два десятилетия? Должно быть немало, и большинство из них не жаждут встречи с Анубисом, потому что хорошо знают, чем она для них закончится. Тропинка лежала передо мной, маня зеленым светом, но я застряла в коридоре − без доспехов, без браслета Маат, без поддержки Анубиса.
− Мети! − звонко крикнула впереди какая-то женщина и повторила гневно. − Мети, оставь ее!
Перед глазами возник полупрозрачный, словно сотканный из солнечных нитей женский силуэт.
− Ифе, проклятая Ифе, − застонал тот же мужчина. − Всегда была глупой, как пробка! Как ты не понимаешь? Анубис вырвет наши сердца, как только Перо окажется в хранилище! Он нас не простит!
− Я не жду прощения Анубиса, − прошептала Ифе так близко, что я вздрогнула. − Мы ответим за свой грех. Но я не дам тебе, Мети, погубить еще одну душу. Хватит, Мети, примем достойно нашу участь. Иди за мной, девочка, не бойся. Я украла Перо Маат − я и верну его на место.
Женский силуэт был едва различим, с нечеткими границами. Отдельные фрагменты лица, плеч, ног, длинных широких одежд то приобретали четкость, то теряли ее. Мне казалось, в этой пульсации я заметила копну рыжих волос и веснушки на лице, а еще глаза, такие печальные, что сердце сжалось. Ифе, грешная мать Александра, протянула мне тонкую, эфемерную руку, и тени отпрянули в сторону, как от чумы, убоявшись ее чистоты и силы. Какой же визг поднялся вокруг − ультразвук, от него на раз мозги лопнут.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
− Остановись, Ифе! − зарыдал неисправимый грешник.
− Нет, Мети, ты меня не остановишь.
Я прижала левую руку с зажатым в ней Пером к груди, а правую протянула к Ифе, поймав воздух, ведь тела там не было. Однако меня подняло и понесло по коридору вслед за трепещущей, как листок под ветром, тенью Ифе. По ногам чиркали мертвые, гнилые пальцы. Со всех сторон окружали стоны и всхлипы, но громче всех сыпала проклятьями перепуганная душа Мети. Светящийся шлейф, протянувшийся за стремительной Ифе, подхватил и выплеснул меня из коридора в маленькую комнату с земляным полом. Вместе с Ифе мы опустились около простой глиняной вазы с широким горлом, она стояла в середине хранилища.
И так же вместе, лелея Перо Маат в наших ладонях, мы положили его в вазу.
Бессмысленные проклятья и стоны отчаянья сразу стихли. Исчезающая Ифе улыбнулась мне, с горчинкой и прощальным сожалением, перед тем, как вернуться в коридор и занять свое место в очереди на Суд Анубиса. Я почувствовала прохладу на щеке. Это она в последний раз прикоснулась к живому человеку, а в следующую секунду я поняла, что в хранилище больше никого нет, ни душ, ни людей, ни богов. Я заглянула в вазу. Серебряное Перо покоилось на дне, словно никогда не покидало свой безыскусный сосуд.
Я огляделась. В комнате не было ни дверей, ни окон, ни малейшего намека на выход из подземелья. Все та же проблема − как выбраться на белый свет, увидеть солнце, настоящих людей, вернуться в мир, по которому невыносимо соскучилась, каким бы он ни был. Страха не испытывала. Теперь я твердо знала, что выход всегда найдется, стоит только захотеть и поверить в себя.
− Давай, Истина, укажи мне путь, ведь ты можешь, − попросила я. − Я хочу выйти отсюда.
Внезапно из вазы с Пером ударил сильный свет. Комната озарилась, будто здесь взошло солнце. Я зажмурилась, а когда открыла глаза, увидела в стене узкий, в человеческий рост проем и ведущие вверх ступени.
Мимо Сфинкса продефилировали два верблюда с полисменами на горбах. Полисмены Гизы обычно одеты в устрашающую черную форму и вооружены плетками. Сейчас они отправились приструнить туристов, которые дружно полезли на одну из пирамид. Подобные инциденты случались нечасто. Большинство гостей Гизы даже не думали под палящим солнцем карабкаться к вершинам древних сооружений − слишком трудоемкий путь, и есть риск перегреть темя или сорваться вниз. Однако время от времени попадались сумасшедшие, готовые ради селфи на вершине пирамиды Хеопса практически на все.
Дедушка на ослике, который, как и множество его коллег по бизнесу, продавал туристам мороженое и напитки по заоблачным ценам, изощренно проклинал вдруг возникшего на пути конкурента с точно таким же ассортиментом продуктов.
Неподалеку от разбушевавшегося дедушки мальчик, якобы торгующий ориентальными платками, филигранно разводил английского туриста по старой, как мир, схеме. Едва познакомившись с ним, добрый мальчик напялил на туриста − долговязого, лощеного дядю в «авиаторах» − свой платок. Турист заявил, что покупать это барахло не станет. Мальчик заверил, что и не надо покупать, платок нужен только для фото. Красиво же. Английский турист, загипнотизированный дружелюбием юного проходимца, согласился. Мальчик взял у дяди смартфон, чтобы щелкнуть разомлевшего туриста на фоне пирамид. Турист к тому моменту успел наснимать два десятка селфи, но мальчик убедил его сделать «настоящий», панорамный снимок. После краткой фотосессии мальчик вдруг спрятал смартфон в своих объемных одеждах и с непроницаемым лицом потребовал за услугу десять долларов, иначе смартфон туриста останется в заложниках навсегда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
