class="p1">Распрощавшись с полицией, мимо своего бунгало иду к берегу моря. Мне есть что сказать самому себе. Хелле и его люди оказались гораздо более сообразительными и, значит, много более опасными, чем я полагал. В считанные дни они сумели вычислить мое местонахождение и организовать попытку ликвидации. Остается только надеяться, что Джордж действительно не успел сообщить своим то ли заказчикам, то ли партнерам номер телефона Янакиса. Если Хелле смог меня отыскать в Афинах, то уж по номеру телефона вычислить мои планы он способен и подавно.
В невеселых размышлениях бреду по песчаному пляжу и дальше, влево, где тропинка поднимается на гору к крутому обрыву над камнями. Внизу море размеренно накатывает шипящие волны на отлогий песчаный пляж и негромко шлепает ими о редкие валуны далеко внизу. Из заднего кармана достаю предмет, который в последние два часа, занятых общением с полицией, казалось, мог довести меня до сумасшедшего дома. Если не до сумасшедшего дома, то до тюрьмы уж точно. Разжимаю пальцы, и пульт дистанционного управления миной, исчезая во тьме, летит в почти невидимое морс.
* * *
На следующий день отправляюсь в офис к Янакису неподалеку от Аммонии. На табличках у стеклянной входной двери с автоматическим замком названия дюжины фирм, среди которых и компания «Эллас Артс» моего знакомого.
Янакис встречает меня приветливо, и, попросив секретаршу сделать нам кофе, сразу же говорит:
— Я все это время обдумывал ваше предложение. Хочу еще раз сказать: мне кажется, что это дело может быть успешным.
— Именно поэтому я к вам и обратился. Как вы считаете, удастся ли нам уложиться в оговоренные сроки, то есть две недели? Если этого не произойдет, вся сделка не просто окажется под угрозой — она совершенно точно сорвется.
Задавая вопрос, я на самом-то деле хочу спросить, уложится ли в срок мой собеседник, но из деликатности употребляю местоимение «мы». Приятно, что мой такт оценили. Янакис улыбается, опустив глаза.
— Заверяю вас, если я берусь за дело, то имеется ввиду, что выполнение всех условий гарантируется.
— Прекрасно. Я рад, что мы понимаем друг друга. Вы подготовили работы, которые я мог бы взять с собой?
Здесь мой собеседник показывает, что некоторые люди не способны правильно оценить взятого с ними дружеского тона.
— Хотите заранее сделать каталог? Или будете показывать покупателю?
Нужно отдать должное проницательности этого человека. Но и поощрять его любопытство тоже не следует. Поэтому я доброжелательным тоном повторяю свой вопрос:
— Простите мою настойчивость, но я все-таки хотел бы знать, готовы ли картины, о которых мы договаривались?
На этот раз Янакис проявляет больше такта. Он быстро поднимается и жестом предлагает мне следовать за ним. В соседней комнате стоят прислоненные к стенам примерно два десятка работ. В основном это портреты, эскизы театральных декораций и костюмов. Есть несколько натюрмортов и пейзажей. Янакис молча протягивает мне список картин с их кратким описанием. Обозначены размеры, название, техника и год исполнения каждой вещи. Отдельно указаны шесть подлинных работ.
— Хорошо, я забираю эти вещи, и буду ждать новостей. Прошу звонить мне вот по этому телефону и говорить о деле только со мной. В том смысле, что не следует никого просить передать мне, что вы звонили, и так далее.
Янакис слегка обижается:
— Зря предупреждаете. Я старше вас раза в полтора, и занимаюсь этим бизнесом без малого двадцать пять лет.
— Ну тогда извините. Как насчет полного списка работ?
— Вот, пожалуйста. Я исходил из предложенной легенды. А именно: коллекция собиралась в тридцатые и пятидесятые годы с перерывом на войну. Затем она хранилась в семье и не выставлялась. Кое-какие работы были проданы по необходимости. Отсюда некоторые особенности собрания — оно не полностью выдержано тематически, есть некоторые провалы с точки зрения представительства авторов. В незначительной части это будет акварель, карандаш, пастель и темпера. Примерно восемьдесят процентов будут составлять работы маслом. Конечно, предпочтительно, чтобы коллекция была предложена людям, не очень сведущим. Потому что при тщательной профессиональной проверке вас, простите, нас могут быстро расколоть. Что скажете?
— Все, кажется, продумано. То, что вы сказали, звучит убедительно. Если по тем или иным причинам вы будете вынуждены внести коррективы в список работ, позвоните и предупредите меня в течение недели. После этого срока изменения не принимаются.
Обговорив некоторые технические детали, включая способы окончательного расчета, мы расстаемся.
Итак, я выполнил свои задачи в Греции. Пора опять собираться в дорогу. Хотелось бы верить, что за это время противники забыли о моем существовании. Или хотя бы поверили в то, что меня нет в столице Франции.
* * *
Доехав из аэропорта до центра Парижа, меняю на всякий случай такси и добираюсь, наконец, до площади Согласия. Оттуда звоню Бортновскому.
— Это я, как у тебя дела?
Готовлюсь внимательно вслушаться в голос собеседника, чтобы определить самую незаметную фальшивую ноту. Но вместо этого быстро отнимаю трубку от уха — оглушающий вопль звучит необычно даже для экспансивного Леонида:
— Черт возьми, я тебя заждался! Тут такое дело раскручивается! Ты не представляешь…
— И не хочу представлять, пока мы не увидимся. Через сорок минут встречаемся там, где ты меня пинал.
Встреча назначена в небольшом старом кафе на набережной Сены недалеко от Музея современного искусства Орсэ. И от магазина Лорана. Именно там происходило первое и самое знаменательное обсуждение моего плана в отношении Хелле.
Но ресторан выбран не только из-за этого достопамятного события. Бортновский почти наверняка поедет к нему по длинной и прямой набережной, так что у меня будет возможность проверить, не тянется ли за ним наблюдение.
Уже через десять минут занимаю место за вынесенным на тротуар столиком бистро метрах в двухстах от нашего кафе. Вполне вероятно, что я слишком рано выдвинулся на эту позицию, но, когда имеешь дело с персонажем, подобным Леониду, следует быть готовым к любым неожиданностям. Вдруг он решит прилететь на нашу встречу пораньше в нетерпеливом желании поделиться со мной неприятностями? Или пришлет кого-нибудь вместо себя? Ведь много чего могло произойти за время моего отсутствия.
«Мерседес» Бортновского появляется за восемь минут до назначенного срока. Не рискуя тратить время на поиски свободного места для парковки в переулке, Леонид втискивает машину в первый попавшийся просвет метров за сто до поворота к ресторану. Дальше он идет пешком. Почти все пешеходы, за исключением двух совсем молоденьких девушек и древнего старичка, идут в противоположную сторону. Но девушки и старички вне подозрений.
Дождавшись, пока Леонид свернет в переулок к кафе, вытягиваю шею и оглядываю набережную. Ни одна
