— Нам как раз и положено эти ловушки обезвреживать, — хмуро произнес Лейр. — Из-за них я сапоги и затребовал. Одних докладных понаписал столько — отсюда до деревни дорогу выстелить можно. И все впустую. Денег у командования на нас не осталось и до зимы не будет. Последние гроши Ветт в свой карман положил… а нам взамен подсунул эту тухлятину! — лейтенант с ожесточением прицельно сплюнул в самую середину подметки.
— А если на свои деньги… в складчину как-нибудь? — неуверенно предложил Шекких.
— Да ты что, «шуршунчик», какие деньги? — перекривил рот Лейр. — Нам по случаю очередного грандиозного прорыва за два месяца жалование не плачено. Жрать скоро нечего будет… Тут тебе не «Шелест», так что привыкай.
Что верно, то верно: в «Шелесте» Шекких ни с чем подобным не сталкивался. Эльфийские отряды всегда были на особом положении. Кормили-поили, что называется, от пуза, и жалованье всегда выплачивали вовремя, день в день — хотя нужно эльфам то жалованье, как одеялу тетива… но все равно платили его исправно: не то как бы чего не вышло. И обмундирование всегда новенькое, с иголочки, и оружие всякое… а как же иначе — самолучшие бойцы, гордость и надежда, все до единого сплошь герои…
Надо признать, обещание свое показать Шеккиху войну полковник Кейрист сдержал, и даже с лихвой. Вот, значит, как выглядит война — не в особом отряде, не в направлении главного удара, а на обочине, на маленькой пограничной заставе, позабытой богами и начальством.
Покуда Лейр изливал свою досаду, солнце уже успело порядочно сместиться на небосклоне. Крохотный солнечный зайчик пристроился Шеккиху на самый кончик носа.
— Одним словом, ни сапог, ни денег, — подытожил Шекких, медленно, словно нехотя, потянулся и встал.
— Ты куда? — не подымая головы, осведомился Лейр.
— Посмотреть, под каким кустом у вас тут сапоги произрастают, — отозвался Шекких так мрачно, что даже у Динена получилось бы не в пример веселее.
Дорогу, ведущую к деревне, Шекких отыскал с легкостью, да и шагалось по ней легко. Деревья и травы вдоль дороги росли по большей части незнакомые, и Шекких то и дело нет-нет, а взглядывал на них с таким пристальным любопытством, словно и впрямь надеялся обнаружить кустик, нагусто усыпанный спелыми сапогами. Мрачное настроение миновало бесследно. Ну и что с того, что денег нет? Все равно он сапоги раздобудет. Навряд ли это намного трудней, чем раздобыть морионовый чародейный перстень прямо с руки черного мага — а ведь перстень Шекких в свое время стянуть ухитрился. Просто теперь у него другое боевое задание, только и всего. И обстановка боевая в какой-то мере схожая: в деревне, как и в замках всевозможных магов, вести себя следует тихо и вежливо, и шуму не подымать. Жаль только, что искомый предмет нельзя позаимствовать без ведома владельца. А хотелось бы. Очень уж велико искушение. Деревня и сама могла бы додуматься помочь заставе в нужде. Тем более такая деревня…
Уже сам вид дороги — широкой, плотно утоптанной, с глубокими колеями от тележных колес — навел Шеккиха на догадку о том, что вскорости предстанет его взору. И деревня не обманула его ожиданий. Она оказалась в точности такой, как Шекких себе и представлял. Небольшая, но опрятная и никак уж не голодная. Здесь даже колья в ограде выглядели сытыми. Маленькая приграничная деревушка из тех, кого война обошла стороной. Шеккиху и раньше доводилось видеть подобные деревни — и всегда возле самой границы. Если село оказалось на пути захватчиков — оно обречено. Однако если такая деревенька притулилась в стороне от главного удара, ничего непоправимого с ней не сделается. Да кому она нужна, мелочь придорожная, чтобы ради нее с пути сворачивать! Кто станет тратить на нее время и силы, когда впереди поджидают баснословные сокровища беззащитных в своей беспечности городов? Городов, задыхающихся от своего неимоверного богатства, словно боров от лишнего жира… да пес с ней совсем, с этой жалкой деревушкой! Может, определят в ней кого на постой, а может, и того не случится. Совсем рядом — рукой подать — война перекатывается с брюха на спину и обратно… а местным жителям и горя мало. Торговлишка, конечно, плоховато идет, потому как дороги перекрыты… ну ничего, дайте только срок, и маленькая тихая деревушка не сплошает. Наверняка местные умельцы мастерят что-нибудь из старых, довоенных еще запасов в ожидании ярмарки. И если в этом захолустье найдется хоть один сапожник…
— Эй, парень, — окликнул Шекких конопатого мальчишку, пасущего на лужке возле дороги задиристых гусей, — не подскажешь, как мне сапожника отыскать?
Мальчишка ткнул своим длинным прутом куда-то перед собой.
— Вот по этой улице четвертый дом будет, — сообщил он. — У него еще башмак деревянный над крыльцом приспособлен.
Для форсу, не иначе: и без вывески в селе всякий знает, где живет сапожник, а где колесник. Или сапожник приезжий, из городских — и дом обустроил по прежнему своему обыкновению? Над этим стоит подумать, прежде чем заводить разговор. Мелкая вроде деталь, а тоже может оказаться небесполезной.
— Благодарствую, — рассеянно ответил Шекких и направился к дому сапожника, прикидывая, как завести беседу и что предложить в промен на сапоги.
Однако все соображения вылетели у Шеккиха разом из головы, едва только он увидел, чем занимается сапожник.
Сапожник пытался выжать небольшую делянку перед домом. Судя по каплям пота, усеявшим его голую спину, занимался он этим уже давно. Неизвестный Шеккиху злак отличался высокими и завидно крепкими стеблями — но умелыми руками да хорошим серпом такую делянку в два счета выжать можно. Так то — хорошим серпом… Шекких глаза от изумления выпучил. Такого дикого зрелища он даже и вообразить не мог. Серп был изъеден ржавчиной почти до дыр и зазубрен самым невероятным и прихотливым образом. Он не срезал, а с усилием рвал крепкие стебли, то и дело застревая в них намертво. Сапожник остервенелым рывком высвобождал застрявший серп и снова опускал его в гущу упрямых колосьев. С тем же успехом он мог жать их собственной ладонью.
— Послушай, — вырвалось невольно у Шеккиха, — это не серп, и это не жатва.
Сапожник натужно разогнулся.
— А ты кто таков будешь, умник? — со злостью сказал он.
— Я с заставы, — неопределенно ответил Шекких. — Новенький…
— А-а, — проворчал сапожник таким тоном, что у любого бездельного зеваки мигом отбил бы охоту глазеть и потешаться. — Ну так и иди себе на свою заставу.
Шекких не двинулся с места.
— Ступай, говорю, с миром, — почти выкрикнул сапожник. — Нашел, понимаешь, забаву… Ступай прочь! Не видишь — делом человек занят!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
