прошептал он потрясенно.
– Увы, – не стал отрекаться крайн, – одна из моих потерь. Не самая горькая. А ты, чем топтаться сзади и шептать себе под нос, мог бы и спеть в полный голос.
– Не мог.
– Что, скромность некстати одолела?
– У меня тоже голос пропал. Это… после болезни.
Яростный взгляд широко распахнутых глаз был точно удар в лицо. Варка зажмурился и поспешно опустил голову.
– Пой!
Ослушаться он не посмел.
– Снеги белые, пушисты покрывали все поля…
В непокорном горле родился отвратительный хриплый бас, Варка попытался поправить дело и дал такого петуха, что плюнул с досады и немедленно заткнулся.
– М-да, – протянул крайн. Особого сочувствия в его голосе не было.
– Ой, Варочка! – огорчилась Жданка. – Как же ты теперь…
– Да ладно тебе… Я уже на всю жизнь напелся. Не больно-то и хотелось.
Он твердо верил, что это правда. Ну, почти верил.
Глава 4
– Все, – резко сказала Фамка, разливая жидкую тыквенную размазню по полупрозрачным фарфоровым тарелкам. – Кончилось.
– Что кончилось? – бодро поинтересовался голодный Илка, потянувшись за ложкой.
– Еда, – разъяснила Фамка и для наглядности, выдернув из-под стола пустой мешок, как следует встряхнула его. Из мешка выскочила и покатилась по полу одинокая фасолинка. Все молча проводили ее взглядом. – Осталось муки на один раз, полфунта сушеных грибов и немножко соли.
– Куда же все девалось? – озадаченно пробормотала Ланка.
– Съели, – просветила ее Фамка, – ели-ели, знаешь ли, и все съели. В Трубеже-то месяц назад были, а то и больше. А после Трубежа никто ничего не приносил. Только и знаете, что сухари потихоньку тырить.
Варка, как самый совестливый, покраснел и принялся без всякой нужды размазывать кашу по тарелке. Илка с независимым видом уставился в потолок. Лишь господин Лунь продолжал невозмутимо вкушать пищу, деликатно держа в руке драгоценную серебряную ложку. Жданка покосилась на него и тихо хихикнула. Фамка ее веселье не оценила.
– Эй, вы чё, не поняли? Уже послезавтра жрать будет нечего.
При этих словах Варка попытался встряхнуться. Замок крайнов действовал на него усыпляюще. Казалось, с ними уже никогда не может случиться ничего дурного.
Он расправил плечи, словно принимая на них привычный груз, тяжело вздохнул и тут обнаружил, что на него никто не смотрит. Три пары глаз: чернющие Фамкины, ярко-голубые Ланкины, зеленые с веселыми рыжими крапинками Жданкины уставились на крайна. Впрочем, оказалось, что господин Лунь тоже к этому не готов. Длинные костлявые пальцы потянулись к вискам, разворошили светлую шевелюру…
– Забыл, – растерянно пробормотал он, – как же это я…
Варка понял, что разбираться снова придется самому.
– Завтра с утра мы с рыжей пойдем в Дымницы. Может, кому помощь нужна. Навоз разгребать или еще что. Она и спеть может, а я рядом постою, пригляжу, чтоб никто ее не обидел.
– Ага, – радостно кивнула Жданка.
Крайн встряхнулся, как мокрая ворона, и пробурчал что-то насчет цепей и подземелья. Варка понял, что добровольно его отсюда не выпустят.
– Какой еще навоз? – насмешливо ухмыльнулся Илка. – Мы же на золоте сидим, золотом обложены. Одну эту ложку продать – целый год семью кормить можно.
– Какую ложку? – поинтересовался окончательно опомнившийся крайн. – Вот эту?
– Можно эту, – согласился Илка, вертя в пальцах предмет обсуждения, – можно вон ту. Или из кладовой что-нибудь.
– Весьма любопытно. Где будем продавать? В Дымницах?
Курицы дружно хихикнули. Даже Ланке было ясно, что в Дымницах такое никто не купит.
– Зачем в Дымницах? – обиделся Илка.
– В Стрелицах тоже торг бывает. По пятницам, – вкрадчиво предложил крайн.
– Я про город говорил. Надо отнести в этот… как его… Трубеж, в солидную ювелирную лавку.
Варка фыркнул.
– Принести в Трубеж вещичку из дома крайнов! Да ты знаешь, что они с тобой сделают?
– Ага, – подтвердила посерьезневшая Жданка, – это точно. Сделают.
– В Трубеж, – задумчиво протянул крайн, – в Сенеж, в приречную Бренну… А знаешь, о чем тебя первым делом спросят в этой солидной лавке?
– Ну о чем?
– Они спросят, где ты, грязный оборванец, украл такую ценную вещь. Вот, скажем, эта ложка. Чистейшее серебро, одна большая грушевидная и шесть мелких жемчужин, перламутр. И работа крайнов, что каждый местный ювелир определит с первого взгляда. Учти, крайны своей работой никогда не торговали. Только дарили. Семьи, где есть вещи из дома крайнов, наперечет. Так у кого ты украл эту ложку? У Гронских? Или у самого князя Сенежского?
– По наследству досталась, – буркнул припертый к стенке Илка.
– Очень убедительно. В лучшем случае хозяин лавки просто присвоит эту прекрасную вещь, пригрозив вызвать стражу, в худшем – на самом деле вызовет.
– А если найти того, кто как раз скупает краденое?
– Отлично. От одного лишнего рта избавимся.
– Что значит – избавимся?
– Убьют тебя, – со знанием дела разъяснила Жданка, – за такое – точно убьют.
– Ладно, – сдался Илка, – тогда правда, пусть рыжая побираться идет.
– Пока я жив, она побираться не будет! – рявкнул внезапно разозлившийся крайн.
– Вот что, – тихо сказала Фамка, – я тут подумала, – она разгладила на столе тонкую тряпочку, – эти кружева, что я с вашего камзола спорола. Они дорогие, наверное, но все же это не жемчуг… не золото. Да и кусок небольшой. И если молодая девица придет не в ювелирную, а в модную лавку… Поднимать шум из-за куска кружев никто не станет.
– А ведь верно, – задумчиво проговорил крайн, – тебе бы королевой быть, госпожа Хелена, глядишь, и войны бы не было. Завтра открою вам старый колодец в Бренну. Пойдешь ты.
Длинный палец уперся в Илку.
– Я вам не нанимался! – тут же ощетинился тот.
– И ты.
Повелительный взгляд в сторону Ланки.
– Я лучше с Варкой, – жалобно сказала прекрасная Илана.
– Ага, со мной лучше, – весело согласился Варка.
– Почему это? – немедленно обиделся Илка.
– Варка не боится.
– А я, значит, боюсь?!
Но господин Лунь ничего обсуждать был не намерен. Варку опять пообещали посадить на цепь, Илке было приказано заткнуться, прекрасной Илане – снять бальное платье и одеться в старое, чистенько, но бедненько.
* * *
– По затылку-то зачем! – завопил Илка. Оплеуха была такой силы, что ноги сами пронесли его несколько шагов по щербатым плитам. Всей грудью он врезался в широкий каменный парапет, и только тогда удалось остановиться.
Покинуть замок оказалось просто, но не слишком приятно. Колодец в Бренну крайн открыл для них на краю пропасти, которой кончался один из коридоров.
Сзади сочувственно охнула Ланка. С ней обошлись гораздо мягче. В пропасть спихнули, вежливенько поддерживая под локотки. Замешкавшийся на краю Илка был обруган, да еще и схлопотал по загривку.
Поневоле перегнувшись через парапет, он увидел белую гладь замерзшей реки с чернильными пятнами
