что Ланка всхлипнула пару раз, утерлась полой душегрейки и принялась соображать, что дальше. Деньги при ней, список, чего и сколько надо, нацарапанный мелким Фамкиным почерком, при ней, холщовая сумка с мешками и кулечками на всякий случай – вот она. Значит, надо что? Правильно, делать покупки. А как?
Нет, в модных лавках она чувствовала себя как рыба в воде. Но рынок… благородные девицы на рынок не ходят. Для этого существуют младший лакей и кухарка. Надо было Фамку вместо нее послать. Фамка и торговаться умеет, и хороший товар от плохого запросто отличит. Одна беда, не похожа Фамка на обедневшую, но благородную владелицу драгоценных кружев. Не похожа, как ни крути.
Рынок кипел, не помещался на узкой площади так же, как город не помещался в старых стенах. Детскими голосами кричали козы, грустно мычала чья-то корова. У каменной чаши фонтана поили лошадей. По разбитому булыжнику расплывалась навозная жижа пополам со снегом. Пахло тоже навозом, гнилыми овощами и свежевыдубленной кожей. Трещали на ветру яркие флажки и длинные ленты, хлопали полотнища палаток. Кто-то визгливо орал, с другой стороны доносились резкие звуки флейты.
Вздохнув, Ланка храбро двинулась вперед. И ничего, мешочек гороха сторговала в два счета. Прошлась вдоль ряда телег, выбрала мужика потолще, лицом подобрее, приценилась, поторговалась немного для приличия и купила. И только после этого задумалась, что ж ей теперь делать. Выстиранный, аккуратно зашитый Фамкой мешочек пуда на полтора плотно лежал на земле, и поднять его не было никакой возможности.
А ведь в списке красовались еще мука, крупа, соль, черные бобы и прочее.
– Что ж ты вытворяешь? – хрипло сказали у нее над ухом. – На том конце ряда в два раза дешевле.
Услышав знакомый голос, Ланка взвизгнула, бросила мешок и отскочила.
– Ладно, – сказал Илка, легко вскинув мешок на плечо, – пошли.
Он оттащил мешок к стене ратуши, где посуше, толкнул на него Ланку.
– Сиди. Караулить будешь. Давай список. Давай деньги.
Ланка хлопала длиннющими темными ресницами, но ничего отдавать не торопилась.
– Курица, – прищурился Илка, – делай что хочешь… целуйся со своим крайном… А мне без тебя ничего не нужно.
Дальше все пошло как по маслу. Ланка сидела на мешках, глазела на толпу, а Илка трудился в поте лица, бился за каждый грош, не столько стремясь сберечь чужие деньги, сколько из принципа.
* * *
– Ну, кажется, все. Это взяли. Это взяли. А это что такое? Тен… нет, тян… для г… л… Каракули какие-то. Это не Фамка писала.
– Это я писала. Дай сюда.
Ланка сердито выхватила у него бумажку, вытянула из кошелька несколько мелких монет и, деловито потряхивая кудряшками, направилась в сторону притулившейся на углу лавочки с красноречивым названием «Королевские сласти».
Илка крякнул и устало плюхнулся на мешок с мукой. Дурак, не догадался. Надо было самому ей конфет купить. Ноги болели, голова кружилась, спина гудела. Базар потихоньку редел. Торговцы собирали товар, сворачивали полотняные навесы, покупатели разбредались, исчезая в окрестных улочках.
Илка призадумался. Надо бы возвращаться назад. Но о возвращении Крыса не сказал ни слова. Ну и что теперь делать? Наверное, стоит перетаскать весь товар к той башне.
Легко сказать. А кто таскать будет? И так руки-ноги отваливаются. Нанять, что ли, кого? А как объяснить, что нам в этой брошенной башне понадобилось?
* * *
Ланка возвращалась не торопясь, смотрела под ноги, осторожно обходя навозные лужи. Наконец подняла глаза, отыскивая Илку, и ахнула. Илку держал за шиворот жилистый дядя в боевых рукавицах, шлеме и до блеска начищенной кирасе. На кирасе красовался герб города Бренны – два острых крыла, под крыльями – узкая лодка с косым парусом. Второй стражник копался в честно купленной провизии.
– Я тебе покажу, как возле чужого добра слоняться, – нравоучительно восклицал он.
– Это наше добро! – взвизгнула Ланка и бросилась на выручку, хотя Илка делал страшные глаза, изо всех сил намекая, чтоб она не подходила.
– Ва-аше? – протянул стражник, цепко ухватив Ланку повыше локтя. – Ты глянь, Семен, какие богатые купцы у нас объявились! Тут товару золотых на сорок, а то и все пятьдесят.
– Это нашего господина, – громко и решительно заявил Илка. Ланка торопливо закивала.
– Ха… Ну и как его звать-величать, господина вашего? Кто он, а?
Илка поперхнулся, подавив сильный соблазн выпалить: «Да так, один крайн» и посмотреть, что будет. Ланка жалобно пискнула. По Варкиным рассказам она знала, что имя Лунь Ар-Морран не следует произносить ни в коем случае.
– Так-то, – хмыкнул Семен, подталкивая впереди себя Илку, – пошли. В «холодной» переночуете, а там вас в приют определят… или кому в услужение. Много вас таких развелось. У нас бродяжничать не полагается. Городской старшина строго запрещает.
– Дура, – пробормотал Илка, – курица. Говорил я тебе…
«Теперь все равно придется бежать, только уже без денег…»
– Кхм… Позвольте осведомиться, какие установления городских властей нарушает моя прислуга?
Ланка вздрогнула и радостно обернулась.
Крытый черным атласом длиннейший плащ, наглухо застегнутый сверху донизу, плавно ниспадал на тщательно вычищенные дорогущие сапоги. Прорези для рук и ворот окаймлял блестящий соболиный мех. Острый подбородок тонул в меховой опушке, лицо скрывала низко надвинутая на глаза круглая меховая шапка с пышным, свисавшим сбоку хвостом.
Из-под плаща выскользнула рука в черной перчатке и требовательно потянулась к Илке.
– Сдача?
– Отобрали, – мстительно мотнул головой Илка, – они отобрали.
В настойчиво протянутую ладонь сейчас же лег изрядно опустевший кошель. Затянутые в черное пальцы брезгливо извлекли из него пару мелких монет.
– Это вам за заботу о моем имуществе.
Получив мзду, стражники тут же исчезли.
– Вы?! – Илка встряхнулся, потер лицо ладонями. – Но как вы…
– Неужели ты действительно думал, что я отпущу вас к людям совсем одних? Я же предупреждал.
– А-a… ну да… И давно вы тут?
– С утра. Кажется, ничего особенно интересного я не пропустил.
«Ой-ой-ой!» – подумал Илка и тихо порадовался, что за пышным мехом не видит ни страшных глаз, ни знаменитой драконьей улыбочки.
– Разрыв-трава, да? – благоговейно прошептала Ланка.
– Последнюю извел. Отцепись от меня, госпожа Илана. Люди подумают, что у меня роман с малолетней горничной. Скромность – украшение молодой особы. Возьми в руки какой-нибудь сверток и держись сзади.
Ланка радостно хихикнула.
Повинуясь небрежному взмаху руки, из-за спины крайна возник парень Илкиного возраста, оснащенный вместительной двухколесной тележкой.
– Грузите.
Ворочать мешки и свертки опять пришлось Илке. Хозяин тележки считал, что погрузка не входит в его обязанности, а благородный господин в роскошном плаще, конечно, не мог марать рук о мешки с мукой. Наконец они сдвинулись с места и, скрипя, покачиваясь, разбрызгивая городскую грязь, неспешно
