— Это так. Я играю по два часа каждое утро.
— А где?
— Бел-Эйр. Я постоянно играю с Фрэнки Гарднером.
Он поднял брови. Фрэнки Гарднер был одним из самых знаменитых профессионалов в стране. И одним из самых дорогих: не меньше двадцати пяти долларов в час.
— Он один из ваших клиентов? — спросил он с любопытством.
— Я не играю со своими клиентами. Это плохо для бизнеса. Я покупаю его время, как и все.
— Зачем?
— Мне нравится спорт, — ответила она. — Это помогает оставаться в форме. Теперь вы знаете, что иногда я работаю подолгу.
— Понимаю. А вы не подумывали заняться чем-нибудь другим?
— О чем вы? Я уже говорила, что училась на медсестру.
— Я не об этом. Почему вы не пробовали себя в кино?
Она весело рассмеялась.
— Я родилась в Калифорнии, мистер Боннер. И знаю, что происходит с теми, кто сюда приезжает. Девочки покрасивее меня. В конце концов они оказываются официантками в придорожных закусочных или пятидолларовыми шлюхами.
— Вы знаете, кто я? — серьезно спросил Боннер.
— Конечно. Я читаю газеты. Вы один из крупнейших продюсеров в Голливуде.
— Так, может, я знаю, о чем говорю, а?
— Может быть, — она улыбнулась. — Но я знаю себя и знаю, что я — не актриса.
— Вчера вечером вы говорили иначе.
— Это совсем другое, — ответила она. — Это моя работа. Кроме того, вы видите, какую жизнь я веду. В кино я не скоро смогла бы зарабатывать тысячу в месяц.
— Откуда вы знаете? У нас есть один сценарий, написанный пять лет назад для Рины Марлоу. Я думаю, что вы с ним справились бы.
— Вы с ума сошли! — рассмеялась она. — Рина Марлоу была одной из самых красивых женщин в кино!
Боннер посерьезнел.
— В вас есть кое-что, что напоминает ее.
— Может быть, — ответила Дженни. — Слышала, она вела довольно бурную жизнь.
— Да, и это тоже, — сказал он, наклоняясь к ней. — Но я говорю не об этом. Приходите завтра в студию, сделаем пробы. Если ничего не получится — забудем об этом. Если получится, мне потребуется одобрение всего одного человека, и вы будете получать две тысячи в неделю.
— Две тысячи? Вы шутите!
Он покачал головой.
— Я никогда не шучу по поводу денег.
— Я тоже. Кто тот человек, чье одобрение вам потребуется?
— Джонас Корд.
— Тогда можем забыть об этом, — сказала она. — Судя по тому, что я слышала от своих приятельниц, он настоящий псих.
15
Ирвинг прошел вслед за Дэвидом в гостиную, оставив Розу убирать со стола.
— Она выглядит лучше обычного, — сказал он, устраиваясь в кресле у камина.
— Да, — рассеянно кивнул Дэвид.
— Что тебя гложет, Дэви?
— Обычные вещи, — уклончиво ответил Дэвид.
— А мне говорили другое.
Что-то в его тоне встревожило Дэвида.
— Что ты слышал?
— Что твоего парня прижимают, — негромко сказал Ирвинг.
— А что еще ты слышал?
— Новые ребята пообещали сделать тебя главным, если ты присоединишься к ним, — ответил Ирвинг. — А еще говорят, что Боннер уже продался.
Дэвид молчал. Он не мог поверить, что Джонас не знал о происходящем. Впрочем, все возможно.
— Ты молчишь, Дэви, — спокойно сказал Ирвинг. — Но ведь ты не просто так меня пригласил, правда?
— Откуда ты узнал?
— Мы владеем некоторым количеством акций, — небрежно бросил он, пожимая плечами, — и кое-кто из моих ребят позвонил и рассказал, что с их брокерами разговаривали. Они хотят знать, что нам делать.
— Сколько у вас акций?
— Восемьдесят-девяносто тысяч по всей стране. Мы решили, что нам нравится, как вы ведете дело.
— Ты уже решил… — Дэвид поправился, — твои ребята уже решили, на чьей они стороне?
— Нет, мы ведь довольно консервативны, — ответил Ирвинг. — Мы с тем, у кого деньги. А они говорят красиво: полное финансирование, удвоение прибылей и, возможно, выпуск новых акций через пару лет.
Дэвид кивнул и задумчиво достал сигарету. Почему Джонас не отвечает? Трижды он пытался отыскать его и все три раза не получил ответа. Он уже должен был бы знать, что происходит. В последний раз Дэвиду ответили, что Джонаса нет в стране. Если это так, то к его возвращению все, видимо, будет уже решено.
— Что ты собираешься делать, Дэви? — мягко спросил Ирвинг.
— Не знаю. Не знаю, что мне делать.
— Выжидать больше нельзя, приятель, — сказал Ирвинг. — И не забывай, что проигравший выходит из игры.
— Знаю, — произнес Дэвид и наконец чиркнул спичкой. — Но дело вот в чем. Я знаю, что Корд не слишком-то балует нас вниманием, а иногда, возможно, даже тормозит нас. Но я знаю и то, что он может делать фильмы. У него есть чутье. Поэтому-то он и купил компанию. Он не просто тупой зад, как Шеффилд и ему подобные, которые знают только свою банкирско-брокерскую арифметику и ни о чем больше думать не хотят.
— Да, но у банкиров и брокеров все карты, — сказал Ирвинг.
— Знаю, — ответил Дэвид почти с яростью.
Помолчав, Ирвинг вдруг улыбнулся.
— Вот что, Дэви: я передам тебе наши голоса, и когда ты решишь, как лучше действовать, то проголосуешь и за нас.
Дэвид уставился на него.
— Правда?
Ирвинг рассмеялся.
— Похоже, у меня нет выбора, Дэви. Разве не ты возил нам те канистры из гаража Шоки?
— Вот и кофе! — объявила Роза, появляясь в дверях с подносом.
— Боже! — воскликнул Ирвинг. — Ты только взгляни на этот шоколадный торт!
Роза довольно засмеялась.
— Сама пекла.
* * *
Ирвинг откинулся на спинку дивана и простонал:
— Ох, доктор!
— Еще кусочек?
— Я съел уже три. Еще один, и вам придется делать мне пластическую операцию на желудке.
— Тогда лучше еще немного кофе, — сказала Роза, наполняя его чашку.
— Да, я хотел спросить тебя, Дэви, — сказал Ирвинг. — Ты никогда не слышал о девице по имени Дженни Дентон?
— Дженни Дентон? — переспросил Дэвид. — Нет.
— Ах, совсем забыл, — сказал Ирвинг, покосившись на Розу. — Ты ведь в эти игры больше не играешь.
— А что насчет Дженни Дентон? — спросила Роза. — Я знала такую.
— Вы? Откуда, док?
— Четыре года назад в больнице работала медсестра по имени Дженни Дентон.
— Примерно метр семьдесят, темные глаза, длинные темно-русые волосы и интересная походка?
Роза засмеялась.
— Вы имели в виду — сексапильная?
— Вот именно, — кивнул Ирвинг.
— Похоже, это она и есть, — сказала Роза.
— А что насчет нее? — поинтересовался Дэвид.
— Так вот, Дженни — одна из самых дорогих проституток Лос-Анджелеса. Она живет в собственном шестикомнатном доме на холмах, и если хочешь с ней встретиться, тебе назначают время, и ты приходишь туда. В отель она не придет. Попасть в список ее клиентов трудно. Встречи с ней приходится ждать две-три недели. Она работает только пять дней в неделю.
— Если вы рекомендуете ее моему мужу, — прервала его Роза, улыбаясь, — советую немедленно прекратить!
Ирвинг улыбнулся.
— Так вот, похоже, как-то на прошлой неделе Боннер побывал у нее, и она обслужила его по полной программе. На следующее утро он привел ее в студию и сделал пробу. Несколько цветных сцен по сценарию пятилетней давности. Была там сцена крещения, и когда она, одетая в белый шелк, вышла из воды, стала видна вся ее фигура. За два дня эта проба стала самым популярным фильмом среди своих.
Сцена крещения была только в одном сценарии.
— Ты не помнишь названия сценария? — спросил Дэвид. — Это случайно не «Грешница»?
— Возможно.
— Если так, это тот сценарий, который Корд заказал специально для Рины Марлоу перед ее смертью.
— Какая разница, для кого его делали, — улыбнулся Ирвинг. — Ты должен увидеть эти пробы. Закачаешься! Я смотрел два раза подряд — и не я один.
— Что ж, завтра посмотрю.
— Я бы тоже хотела увидеть.
Дэвид взглянул на Розу и улыбнулся. Впервые она проявила интерес к кино.
— Приходи на студию завтра в десять, — сказал он. — Посмотрим вместе.
— Не будь у меня важной встречи, — сказал Ирвинг, — я бы тоже пришел.
* * *
Дэвид надел пижаму и стал смотреть на океан. Из ванной слышалось журчание воды и голос Розы, которая что-то мурлыкала. Дэвид вздохнул. Хотя бы она получает от работы удовольствие. Врачу не приходится выживать в войне нервов.
Дверь у него за спиной открылась, и он обернулся. Стоя в дверном проеме, Роза задумчиво смотрела на него.
— Ты что-то хочешь сказать? — улыбнулся он. — Давай.
— Нет, Дэвид, — ответила она, тепло глядя на него. — Обязанность жены — слушать, что говорит ее господин и повелитель.
— Увы, я не чувствую себя господином и повелителем.
— Что-то случилось, Дэвид?
— Не знаю. — Он рассказал ей о разговоре с Шеффилдом в ту ночь, когда она звонила ему. Она подошла к нему и нежно прижала его голову к своей груди.
