— Что-то происходит, — сказал Элвира, указывая Фалькону на кресло.
— В любом случае, похоже, ничего хорошего.
— Сверху жмут… непонятно, от кого идет давление… — сказал Элвира. — Статья, которая появилась утром в «Севильском вестнике»…
— Днем она вас не слишком беспокоила.
— Пространный некролог и в то же время очень точно направленная информация. Никаких причин самоубийства Монтеса, никаких заявлений, но люди, которые «знают», дочитав статью, не сомневались, что там есть подтекст, и подтекст серьезный. На этот подтекст отреагировали высокие чины из мэрии и влиятельные члены андалузского парламента. Они хотят знать положение вещей в нашем… учреждении.
Фалькон начал было что-то говорить, но Элвира поднял руку:
— Мне только что доложили еще о двух происшествиях, которые можно считать несчастными случаями в отпуске, а можно зловещими совпадениями. Доктор Альфонсо Мартинес, член андалузского парламента, находится в реанимации, после того как его машина вылетела с трассы на шоссе из Херес-де-ла-Фронтера и врезалась в мост. А жена Энрике Альтосано нашла одежду мужа, сложенную кучкой на берегу между Педро-де-Алькантара и Эстепоной, и сообщила об этом властям. Побережье сейчас обыскивают, но тело пока не нашли. Он работал в отделе планирования севильской мэрии, отвечал за лицензирование нового строительства.
Фалькон уже не пытался ничего сказать.
— Влиятельные люди как шакалы в степи. Поднимают носы и вынюхивают скандал, и самый слабый запах доносится до них за многие километры, — сказал Элвира. — Задача политика — сохранять власть. Он необязательно желает отрицать постыдное происшествие, но хочет контролировать последствия, чтобы не допустить окончательного развала структур.
— Комиссар, вы меня к чему-то готовите, — сказал Фалькон. — Надеюсь, мне не придется разочароваться ни в самих структурах, ни в тех, кто ими управляет.
— Я говорю как есть. Мы можем вести следствие так, чтобы обвинений было больше, а политический ущерб — как можно меньше, — сказал Элвира. — Если покажем, что хотим убрать всех, кто замешан в деле, нам этого не позволят. Пример тому — наше собственное правительство. Так, если помнишь, Фелипе Гонсалес пережил скандал в отделе по расследованию убийств.
— Вы боитесь, что я невменяемый фанатик?
— Это было бы понятно с учетом всего неприятного, что мы знаем об этом деле.
— Давайте говорить напрямую, — сказал Фалькон. — Два влиятельных человека убиты или пытались покончить с собой. Это встревожило других влиятельных людей. Они намекнули, что если мы хотим довести дело до логического конца, нам предстоит пережить нелицеприятное расследование ситуации в наших рядах. Другими словами, если мы покажем обществу их продажность, они покажут нашу.
— Комиссар Лобо сказал, что вы во всем прекрасно разберетесь.
— Наша проблема в том, что как раз решающее обвинение развалит весь карточный домик. Я скажу вам, что, по моему мнению, произошло. Игнасио Ортега взял на себя роль поставщика детей для кружка педофилов после Эдуардо Карвахаля, так как был связан с русскими. Связь была настолько прочной, что русские могли обеспечивать ему контракты, не советуясь с Рафаэлем Вегой. К моменту смерти Эдуардо Карвахаля Монтес уже был подкуплен. И совсем он увяз, когда купил поместье возле Альмонастера-ла-Реаль, восстанавливать которое помогал Игнасио Ортега. Поскольку Монтес был владельцем, власти не трудились проверять, что происходит в доме. Я почти уверен, что Рафаэль Вега был клиентом. Мы проведем серию тестов, которые, я думаю, это подтвердят. Марк Флауэрс обозначил пристрастия Веги, сообщив нам его прозвище во времена чилийского переворота. Два последних несчастных случая, о которых рассказали вы, означают, что Мартинес и Альтосано тоже могли быть клиентами. В идеале, чтобы уничтожить эту организацию, мы должны задержать русских, но я не знаю, как мы можем до них добраться. Затем на очереди Игнасио Ортега. Беда в том, что он без борьбы не сдастся. Ортега попросит своих друзей, чтобы они прикрыли его, иначе он сдаст людей из наших «любимых» правительственных учреждений.
— Не надо иронии, — сказал Элвира. — Я разделяю ваши чувства, но у сторонних людей вы можете вызвать антипатию и никогда не получите желаемого. Что у вас есть на Ортегу?
— Очень мало, — сказал Фалькон. — Он попал под подозрение из-за странного поведения после смерти брата. Я говорил с его сыном, он наркоман. Сын неохотно рассказал о систематических сексуальных домогательствах, которые он, его брат и многие друзья терпели в детстве. Что еще? Одолжения в сделках с недвижимостью между Игнасио Ортегой, Вегой и русскими. Ортега устанавливал кондиционеры в поместье Монтеса. Инспектор Рамирес поймал поджигателей поместья. Мы надеемся получить от них более надежные свидетельства против Ортеги. Это позволит нам задержать его по обвинению в организации поджога. А вот выдвинуть следующие обвинения будет сложнее.
— Мало надежды на обвинение в развратных действиях в отношении сына, потому что он наркоман. Это, конечно, неправильно, но мне так кажется.
— Он все равно сказал, что не станет давать показаний против отца.
— А Себастьян Ортега осужден за серьезное преступление.
— Которое, как мы надеемся доказать, он не совершал, но в деле Ортеги это нам не поможет. Как всегда, не хватает времени.
— Ну хорошо, — сказал Элвира, откидываясь на спинку кресла, усталый и раздраженный. — Узнайте, есть ли связь между Игнасио Ортегой и поджигателями. Если есть, мы продумаем следующий шаг. И еще, нет необходимости напоминать вам, что все это нельзя обсуждать с Вирхилио Гусманом.
28
Вторник, 30 июля 2002 года
За столом в общем кабинете, заложив ноги за ножки стула, сидела Кристина Феррера и разглядывала отпечатки фотографий Марти Крагмэна у реки. Она перевернула два листа формата А-4, чтобы Фалькон их рассмотрел.
На первой Марти в левой части кадра сидел у реки на скамейке — снимали не его. Человек, сидящий рядом с ним, был не знаком ни Марти, ни Фалькону.
— Второй снимок — увеличенный задний план большой фотографии, — сказала Феррера.
На этом снимке Марти Крагмэн сидел на скамейке вполоборота и разговаривал с человеком, в котором Фалькон сразу же узнал Марка Флауэрса.
— Они хранились в компьютере? — спросил Фалькон. — Негативов нет?
Она протянула лазерный диск в коробке.
— Маделайн использовала две камеры. Что-то, по ее мнению интересное, снимала на пленку. А если просто щелкала людей, пользовалась обычно цифровой камерой. Эти два снимка хранились только на диске и в ее ноутбуке.
— Спасибо, найти их — это был утомительный, тяжелый труд.
— Я знаю, лучше было бы найти негативы, — сказала, оправдываясь, Феррера.
— Этого достаточно, — успокоил ее Фалькон. — В суде они все равно не появятся. Где инспектор Рамирес?
— Внизу, в комнате для допросов, — ответила Феррера. — Очень довольный. Он нашел что-то стоящее в квартире поджигателей.
— Отдай это в лабораторию, — попросил Фалькон, передавая лезвие, найденное в поместье. — На нем осталась щетина. Шансов мало, но пусть они проведут тест и сравнят с ДНК Рафаэля Веги.
— Кстати, ноутбук сеньоры Крагмэн — в комнате для улик, — сказала Феррера. — Но все остальное осталось в доме.
— А ключи?
Она подтолкнула связку через стол к Фалькону.
— Вот еще что, — вспомнил Фалькон и отдал ей бумажку с текстом, написанным кириллицей. — Помнишь русскую переводчицу, которая помогала нам с Надей Кузьмичевой? Попроси ее перевести к завтрашнему дню.
Рамирес сидел в четвертой комнате для допросов, упираясь локтями в колени, свесив голову. Из-под пальцев правой руки поднимался дым. Когда Фалькон вошел в комнату, он не пошевелился. Рамирес не двигался, пока Фалькон не тронул его за плечо. Рамирес выпрямился медленно, как будто ему было больно.
— Хосе Луис, в чем дело?
— Я смотрел кассету.
— Какую кассету?
— Я изменил мнение о поджигателях. Они чертовы идиоты, tontos perdidos. [32]Они поехали туда, задумав славно поживиться, и прежде чем поджечь поместье, украли телевизор и видеомагнитофон. А в магнитофоне…
— …была кассета, — продолжил Фалькон, оживившись.
— Это была конечно же детская порнография. Вот только я не ожидал узнать одного из участников.
— Не Монтес?
— Нет, слава богу, нет. Это было бы слишком ужасно. Парень из нашего района. Помнишь, я рассказывал, что у него хорошо пошли дела, но ему все было мало? Он приезжал и рассказывал нам, каким стал богатым и важным… все уши прожужжал. Он тот подонок на кассете.
— Значит, на кассете запись происходившего в поместье?
— Полагаю, да, но я смотрел не больше минуты. Меня затошнило.
— Элвира должен об этом узнать, — сказал Фалькон. — У нас есть возможность сделать копию, прежде чем отправлять ее наверх?
