Сим сице имущим, как у вас стоить на митрополице месте чернець в манатии святительской и в клобуие, и перемонатка святительская на нем, и посох в руках? И где се бещиние и злое дело слышалося? Ни в которых книгах. Аще брат мой преставилъся, аз есмь святитель на его место. Моя есть митрополия. Не умети было ему наследника оставляти при своей смерти. Коли слышалося преже поставления възлагати на кого святительскыя одежи, их же нелзе никому же носити, но токмо святителем единем? Како же смееть стояти на месте святительском? Не блюдеть ли ся казни Божиа? А еще страшно и трепетно и всякиа грозы исполнено еже створить: садится в святом олтари на наместном месте. Веруйте, братия, яко лучше бы ему не родитися! И аще долготерпить Бог и не низъпосылаеть казнь, к вечной муце готовить таковых.
А что клеплють митрополита, брата нашего, — что он благословил есть его на та вся дела, тъ есть лжа. Понеже пишеть 34–е правило святых апостол и Антиохийскаго сбора правило 9–е, съгласуюше сему, глаголеть бо: «Кроме болшаго своего да не творять епископи ничто же, разве своего предела кождо, ни же болший, не сушим иным. — за единьство». [818] Или утаилося есть нам, како учинилося есть на смерти митрополичи? Виде грамоту, зап[и]сал митрополит, умирая. А та грамота будеть с нами на великом сборе.
А се буди ам сведомо. Полтретия лета мне в святительстве; а как выехал есмь на Киев — две лете и 14 дний до сего дни, иже есть иуня месяца 23 день. Не вышло из моих уст слово на князя на великого на Димитрия ни до ставления, ни по поставлении, ни на его княгыню, ни на его бояре. Ни доканчивал есмь с ким иному добра хотети боле его — ни делом, ни словом, ни помыслом. Несть моеа вины пред ним. Паче же молил есмь Бога о нем, и о княгини, и о детех его, и любил есмь от всего сердца, и добра хотел есмь ему и всей отчине его. И аще кого услышал есмь где пригадываюша на его лихо, неневидел есмь его. А коли где пригажаломися сборова, ему болшее место велел есмь «многа лета» пети, а да потом иным.
Аше кого в полону отведена где изнашел есмь из его отчины, колка сила моя была, выимая от погани, отпускал есмь. Кашинпев нашел есмь в Литви два года в погребе селящих и княгини деля великой вынял есмь их како мога, клячи под них подал есмь и отпустил их есмь зятю ея, князю кашиньскому.
Которую вину нашел есть на мне князь великий? Чим яз ему виноват или отчине его? Яз к нему ехал есмь благо–словити его, и княгиню его, и дети его, и бояр его, и всю отчину его, и жити ми с ним в своей митрополии, как и моя братия с отием его и з дедом с князьми великими. А еще дары честными хотел есмь дарити. Кладет на мене вины, что был есмь в Литве первое. И которое лихо учинил есмь, быв тамо? Не зазри же ми никто же—что иму говорити.
Аще был есмь в Литве, много христиан горькаго пленениа освободил есмь. Мнозе от невидящих Бога познали нами истиннаго Бога и к православной вере святым крещением пришли. Церкви святыа ставил есмь. Христианьство утвердил есмь. Места церковная, запустошена давными леты, оправил есмь приложити к митрополии всея Руси. Новый Городок литовьскый давно отпал, и яз его оправил и десятину доспел к митрополии же и села. В Велыньской же земли тако же: колько лет стояла Вол[од]имерьская епископиа без владыки, запустошала; и яз владыку поставил и места исправил. Тако же отприснаа села софийская отпала к князем и бояром, и яз тых доискываюся. И оправдаю, чтобы по моей смерти было кого Бог оправдаеть. Буде вамь сведомо, что брату нашему Одеюрееви мивропродиву [Алексею митрополиту] не волно было сласти ни в Велыньскую землю, ни в Литовьскую владыку которого, или знати, или дозрети которое дело церковное, или поучити, или посварити на кого, или казнити виноватаго–или владыку, или архимандрита, или игумена, или князя поучити, или боярина. Святительскым недозиранием которыйждо владыко, не блюдася, по своей воли ходил как хотел. А попове и черньии и вси христиане — как животина бес пастуха.
Ныне же, Божиею помощью, нашим потружанием, оправилося церковное дело. И годилося князю великому нас с радостию прияти, занеже в том болша ему честь. Яз потружаюся отпадшая место приложити к митрополии и хочю укрепити, чтобы до века так стояло на честь и на величьство митрополии. Князь же великий гадает двоити митрополию. Которое величьство прибудеть ему от гадкы? Хто же ли се пригадывать ему?
Которая есть моя вина перед князем перед великим? Надеяся на Бога: не найдеть в мне вины на единыя. И аще ли бы вина моя дошла которая, ни годится князем казнити святителев: есть у мене патриарх, болший над нами, есть великий сбор, и он бы тамо послал вины моя, и они бы с неправою мене не казнили. А се ныне без вины мене обещестил, пограбил, заперев, держал голодна и нага, а черньци мои на другом месте. Слуг моих опрочь мене заточил у ночи. А слуг моих нагих отслати велел с бешестными словесы. И хто можеть изрещи хулы, их же на мя изрекли! Се ли въздасть мне князь великий за любовь мою и доброхотение?
Слышите же, что глаголеть сбор святый, иже Перво–вторый именуемый, събравшися в храме Божий Слова Премудрости, рекше в Святей Софии. Глаголеть бо того сбора святаго правило 3–ее сине: «Аще кто от мирьскых, огосподився и преобидев убо божественых и царскых повелений, преобидев же и страшных церковных обычаев и законоположений, дерзнеть святителя кого бити, или запрети — или виною, или замыслив вину, — таковый да будет проклят». [819]
Сицево аз ныне пострадал есмь. Сде святый сбор проклинаеть, аще и вину каковую притворять святителю. Мне же которую вину изнайдоша, запревше мене в единою клети за сторожьми? И ни же до церкви имел есмь выхода. Потом же, смеръкшуся другому дневи. пришедше, изведоша мене, не вед[я]щу мне. камо ведуть мене: на убиение ли, или на потопление? А еще бещестнейше: мене ведуще, и сторожеве, и проклятый Никифор воевода — одежами моих слуг оболчени и на их коних и седлех ехающе.
Слыши небо и земля и вси христиане, что створиша над мною христиане!
Что же ли створиша патриаршим послом, хуляше на патриарха, и на царя, и на сбор великий! Патриарха литвином назвали, царя тако же, и всечестный сбор все–леньский. И яз. колика сила, хотел есмь, чтобы злоба утишилася. Тъ Бог ведаеть, что любил есмь от чистаго сердца князя велтткаго Дмитрия и добра ми было хотети ему и до своего живота.
А понеже таковое бещестие възложили на мене и на мое святительство, — от благодати, даныя ми от пресвятыя и живоначалныя Троица, по правилом святых отец и божественых апостол, елици причастии суть моему иманию, и запиранию, и бешестию, и хулению, елици на тот свет свешали, двоудушь отдумени [да будут отлучены] и неблагословении от мене, Киприана, митрополита всея Руси, и прокляти. по правилом святых отец!
И хто покусится сию грамоту сжеши или затаити. и тот таков.
Вы же, честнии старци и игумени, отпишите ми наборзе, да угонить мене ваша грамота на–борзе. что мудрьствуете, понеже еде се есмь не благословил.
А ко Царьюгороду еду оборонитися Богом и святым патриархом и великим сбором. И тии на куны надеются и на фрязы, яз же на Бога и на свою правду.
Писано же си грамота мною месяца иуня в 23 день в лето 6886, индикта перваго.
Мне же их бешестие болшу честь приложило по всей земли и в Царигороде.
Похвала святителю Петру митрополита Киприана [820]
…Прежде сих лет, не вем како — судбами, ими же весть Бог, — и аз смереный възведен бых на высокий престол cea митрополи Рускоа святейшим патриархомь и дивным Филофеемь и еже о нем свяшеннаго сбора. Но к Руской земли прошедшуми, мало что съпротивно съприлучитимися ради моих грехов. И третиему лету наставшу, пакы к Царюграду устремихся. И тамо ми достигшу по многых трудех и искушених, надеюшу ми ся некое утешение обрести, обретох всяко неустроение в царехь же и в патриаршьстве. На престоле бо бяше патриаршьском седя злевъзведеный Макарий безумный, дръзнувый кроме избранна сборнаго, паче же назнаменаниа Святаго Духа, наскочити на высокий патриаршьскый престол царьскым точию хотениемь. Святейший бо блаженый он патриарх Филофий бяше преж[е] тогда, украшая престол великаго вселеньскаго патриаршьства. иже лета доволна добре стадо духовное упасе, и на ересь Акиндинову и Варламову подви–зася и сих учениа раздрушивь поученьми своими, еще же и Григору [821] еретика словесы своими духоносными поправ, и учениа и списаниа его до конца низложив, и самых проклятию предасть; книгы многы на утвержение православным написа и словеса похвалнаа. каноны сложи многоразличны. Но сего, яко свята, и велика, и дивьна суща делом и словом, тогдашний царь не въсхоте. Но того лъжными и оболгател–ными словесы престола сводит и вь монастыри затворяет. По своему же нраву избирает Макариа некоего безумна и всякого разума лишена, и кроме церковнаго преданна же и устава посаждаеть мерзость запустениа на месте святемь. Изганяеть бо ся Иаков, вьводит же ся Исав, иже и прежде рождениа възненавиденьный. Яко же Аркадий, жены своея послушав, заточи Златогласнаго Иоана, Арсакиа же аканнаго престолу его приемника сътваряет.
