— О, господи! Я совсем забыла сказать. Я разрешила мисс Айлесбэроу пригласить к нам сегодня на чай свою престарелую тетушку.
— На что она нам здесь нужна, — бесцеремонно заявил Гарольд. — Мы еще сами о многом не переговорили. И нам ни к чему здесь посторонние люди.
— Пусть выпьет чаю на кухне или еще где-нибудь вместе со своей племянницей, — сказал Альфред.
— Нет, я так не могу, — твердо заявила Эмма. — Это чересчур уж невежливо.
— Пусть, пусть она придет сюда, — сказал Гедрик. — Мы сможем что-нибудь выведать у нее об этой необыкновенной Люси. Мне бы хотелось побольше узнать о ней, вот что я скажу. Я не полностью доверяю ей. Уж слишком она ловкая.
— У нее большие связи, и она совершенно искренна, — сказал Гарольд. — Это уж я постарался выяснить. В таких вещах нужна уверенность. Ведь Люси совала свой нос где надо и где не надо и обнаружила труп.
— Да, если бы нам узнать, кто эта чертова шельма, — сказал Альфред.
Гарольд гневно добавил:
— Я должен сказать тебе, Эмма, ты совсем сошла с ума, когда пошла в полицию и сделала заявление, что убитая женщина, возможно, французская подружка Эдмунда. Это заставит их поверить, что она приехала сюда и что кто-то из нас убил ее.
— О нет, Гарольд, пожалуйста, не преувеличивай.
— Гарольд совершенно прав, — сказал Альфред. — Что руководило тобой, Эмма, не знаю, но у меня такое чувство, будто за мной по пятам уже ходят сыщики.
— А я говорил, чтобы она не сообщала, — сказал Гедрик. — Это Куимпер ей насоветовал.
— А уж это вовсе не дело Куимпера, — гневно сказал Гарольд. — Пусть лучше занимается своими таблетками и порошками, да еще своими делами в комитете по охране здоровья.
— О, перестаньте ссориться, — попыталась возразить Эмма. — Я даже рада, что старая мисс… как ее зовут? — приедет сегодня к чаю. Для всех нас лучше, что в доме появится посторонний человек, хоть это помешает нам без конца перебирать старое. Я сейчас должна пойти и хоть немного привести себя в порядок.
Она вышла из комнаты.
— Эта Люси Айлесбэроу, — начал Гарольд и, помолчав, продолжил. — Гедрик уже говорил о своем недоумении, зачем это ей вдруг понадобилось совать свой нос в сарай и даже открывать саркофаг. Адская же работа! Может быть, принять по отношению к ней какие-то меры? И мне кажется, — добавил он, — что ее поведение за обедом было подозрительно недоброжелательным.
— Предоставьте все это мне, — сказал Альфред.
— Я скоро выясню, имеет ли она какое-либо отношение к этому делу.
— Мне тоже совсем непонятно, зачем ей понадобилось открывать саркофаг.
— Может, она на самом деле никакая не Люси Айлесбэроу, — предположил Гедрик.
— Так в чем же дело? — Гарольд казался действительно сильно встревоженным. — О, черт!
Они смотрели друг на друга взволнованно.
— Да, и в дополнение ко всему придет еще к чаю ее отвратительная назойливая старая тетка. Как раз когда мы все хотим еще раз обдумать.
— Ну, ладно, мы обдумаем это сегодня вечером, — сказал Альфред. — А пока постараемся выкачать из этой старой шельмы сведения относительно Люси.
И вот Люси, встретив радушно мисс Марпл, усадила ее у камина. Мисс Марпл благодарно улыбалась Альфреду, предлагавшему ей сандвичи. Она всегда радовалась, когда видела симпатичного человека.
— Большое спасибо вам… Я хотела бы спросить… О, сандвич с яйцом и сардинами очень вкусный. Боюсь только, что я уж очень становлюсь жадной и много ем за чаем. Знаете, когда дело идет к старости… Но, конечно, перед сном я ем лишь самую малость. Мне нужна осторожность в еде. — Она снова повернулась к хозяйке дома. — Какой у вас приятный дом! И так много красивых вещей. А ваша бронза напоминает мне те вещицы, которые мне отец купил на Парижской выставке. А, это ваш дедушка собирал? Виден классический стиль. Очень славные вещицы… Как, наверное, вы рады, что ваши братья находятся рядом с вами. Сейчас так часто разваливаются семьи, многие уезжают в Индию, хотя я думаю, что теперь уж с ней покончено, многие в Африку, на западное побережье, а там такой плохой климат.
— Два моих брата живут в Лондоне.
— Как вам повезло!
— А мой третий брат, Гедрик — художник, он живет на Ивице, одном из Балеарских островов.
— Художники прямо обожают острова, ведь правда? — спросила мисс Марпл. — Шопен вот жил на Майорке? Ах, да, он музыкант. Это я имела в виду Гогена. Печальная у него была жизнь, сразу чувствуется — зря потраченная. Я вот сама никогда не увлекалась картинами туземных женщин, и хотя знаю, что Гогена очень превозносят, мне никогда не нравились эти мрачные горчичные краски. Когда смотришь на такие картины, чувствуешь, что тебя переполняет желчь.
Она наблюдала за Гедриком со слегка сдержанным неодобрением.
— Расскажите нам о детстве Люси, мисс Марпл, — сказал Гедрик.
Она улыбнулась ему, полная благодарности за такой вопрос.
— О, Люси, она росла такой умной. Да, да, и не перебивайте меня, дорогая. И удивительно хорошо знала арифметику. О, я помню, когда мясник обсчитал меня однажды…
Мисс Марпл пустилась в воспоминания о детстве Люси, а потом перешла к воспоминаниям о своей собственной жизни в деревне.
Поток воспоминаний прервал приход Брайена и мальчиков, мокрых и грязных — результат энергичных поисков разгадки убийства. Подали чай, и в это же время пришел доктор Куимпер. Он удивленно поднял брови, оглядевшись, после того, как ему представили пожилую даму.
— Я надеюсь, Эмма, что ваш отец не в саду?
— О, нет… То есть, он просто немного устал сегодня днем.
— Избегает гостей, как мне кажется, — сказала мисс Марпл с лукавой улыбкой. — Как хорошо я помню своего собственного дорогого отца! «А что, много собралось твоих сплетниц? — обычно спрашивал он мою мать. — Принесите мне чай в кабинет». Уж очень он капризничал в таких случаях.
— Пожалуйста, не думайте… — начала Эмма, но Гедрик перебил ее.
— Он всегда пьет чай в кабинете, когда его дорогие сыновья приезжают домой. Это, наверное, как-то объясняется психологически, а, доктор?
Доктор Куимпер, поглощая один за другим сандвичи и кексы с откровенным аппетитом и признательностью человека, у которого слишком мало времени на еду, сказал:
— Психология хороша, когда ею занимаются психологи. Вся беда в том, что теперь каждый считает себя психологом. Мои пациенты совершенно квалифицированно рассказывают, от каких недугов и неврозов они страдают, не давая мне и слова вымолвить… Спасибо, Эмма, я выпью еще одну чашечку. Сегодня у меня не хватило времени пообедать.
— Жизнь врача, как мне всегда казалось, полна благородства и самопожертвования, — сказала мисс Марпл.
— Вряд ли вы знаете много настоящих врачей, — ответил доктор Куимпер. — Иногда их называют кровопускателями, и такими кровопускателями они обычно и являются! Во всяком случае, сейчас мы получаем на законном основании плату, за этим следит государство, теперь не посылаются пациентам счета, которые иногда не оплачивались, и пациенты быстро научились получать все, что только можно, от правительства. И в результате, если маленькая Дженни два раза ночью кашлянула, или малыш Томми съел пару зеленых яблок, то бедный доктор должен мчаться к ним среди ночи… О, как вкусно! Кексы — чудо. Какая вы прекрасная кулинарка, Эмма!
— Не я их пекла, это мисс Айлесбэроу.
— Но вы их делаете не хуже, — преданно сказал Куимпер.
— Вы, может быть, пройдете посмотреть отца?
Она встала, доктор последовал ее примеру. Мисс Марпл смотрела на них, пока они вышли из комнаты.
— Мисс Крекенторп преданная дочь, я это вижу, — сказала она.
— Не могу себе представить, как у нее хватает терпения выносить старика, — откровенно заявил Гедрик.
— У нее уютный и удобный дом, и отец к ней очень привязан, — быстро вставил Гарольд.
— Эм — молодец, — сказал Гедрик. — Она рождена, чтобы оставаться старой девой.
В глазах мисс Марпл чуть заметно мелькнул огонек.
— Вы так думаете? — спросила она.
Гарольд быстро ответил:
— Мой брат употребил слова «старая дева» не в каком-то унизительном смысле, мисс Марпл.
— О, я не обиделась, — сказала мисс Марпл, — я просто подумала, а прав ли он? Я бы не сказала, что мисс Крекенторп — старая дева. Она женщина другого типа, из тех, кто выходит замуж поздно, а потом живет счастливо.
— Это не очень-то возможно здесь, — сказал Гедрик. — Она никого не видит, за кого бы могла выйти замуж.
Мисс Марпл подмигнула многозначительно.
— Ну, всегда ведь есть священники и врачи.
И взгляд ее, добрый и озорной, переходил с одного лица на другое. Ясно, что она намекнула на то, о чем они никогда не думали и не считали очень уж привлекательным. Мисс Марпл встала и начала прощаться, роняя при этом то шерстяной платок, то сумку. Все три брата, проявив к ней внимание, поднимали вещи.
