— Она — самое важное событие в истории мира.
— Это твоя точка зрения, я так полагаю. Тебе, случайно, не нужна моя помощь?
— Думаю, справимся сами, Вордай.
— Возможно… но как ты собираешься выбраться из этих болот?
Он внимательно посмотрел на нее.
— Я могу указать дорогу к сухой земле на краю топи… или могу сделать так, что вы вечно будете блуждать по болотам, и тогда встреча, которой ты придаешь такое большое значение, не состоится, не так ли? Возникает очень интересная ситуация. Что ты на это скажешь?
Глаза Белгарата сузились.
— Я установила, что когда люди общаются между собой, то обычно чем-то обмениваются, — добавила она, улыбаясь. — Что-то на что-то. Ничего на ничего. Условие, по-моему, вполне разумное.
— Так что ты хочешь?
— Кикиморы — мои друзья, — ответила она. — Для меня они — дети. Но люди смотрят на них, как на зверей, из-за их ценного меха. Они ловят их, Белгарат, и убивают. Красивым женщинам в Бокторе и Коту нравится рядиться в шкуры моих детей, и они не думают, как это огорчает меня. Они называют моих детей животными и приходят охотиться на них в болота.
— Они и есть животные, Вордай, — мягко сказал он.
— Теперь нет. — Бессознательно она положила руку на спину Поппи. — Может, ты был прав, когда говорил, что мне не следовало делать это, но теперь уже ничего не изменишь — Она вздохнула. — Я ведьма, Белгарат, — продолжала она, — не чародейка. Моя жизнь имеет начало и конец и близится к своему концу, как мне кажется… Я не буду жить вечно, как ты или Полгара. Я уже прожила несколько сот лет и очень устала от жизни. Но пока я жива, я не допущу людей в болота. А когда меня не станет, мои дети останутся без зашиты.
— Ты хочешь, чтобы я позаботился о них?
— Нет, Белгарат. Ты слишком занят, а порой забываешь об обещаниях, которые не хочешь сдерживать. Я хочу, чтобы ты сделал одну вещь… чтобы раз и навсегда люди перестали считать кикимор животными.
Его глаза расширились, когда он понял, о чем она просит.
— Я хочу, чтобы ты дал моим детям дар речи, — сказала Вордай. — Мне это не по силам. Мое колдовство не распространяется так далеко. Только чародей может заставить их говорить.
— Вордай!
— Это моя цена, Белгарат, — твердо произнесла она. — Вот во что тебе обойдется моя помощь. Выбирай.
Глава 19
В ту ночь они спали в доме Вордай, и Гариону опять спалось очень плохо — не давало покоя условие болотной ведьмы. Он знал, что вмешательство в дела природы может иметь далеко идущие последствия, и если выполнить просьбу Вордай — это навсегда уничтожит границу, отделяющую животных от людей. Последствия такого шага предсказать было нельзя. Существовали, кроме того, и другие проблемы. Вполне возможно, что Белгарат не способен сделать то, что требует от него Вордай. Гарион был почти уверен, что его дедушка не пытался использовать свою силу с тех пор, как несколько месяцев назад с ним случился обморок, и то, что хотела от него Вордай, могло отказаться непосильным для старика.
Что случится с Белгаратом, если он попытается и потерпит неудачу? Как это отразится на нем? Не одолеют ли чародея сомнения, которые навсегда лишат его способности восстановить свои силы? Гарион отчаянно пытался найти выход, как бы предупредить деда, не вызвав у него подозрений.
Вместе с тем было совершенно необходимо выбраться из этих болот. И хотя Гарион отнюдь не стремился к встрече с Тораком, он понимал, что это единственный выход. Встречу нельзя будет откладывать бесконечно. Если не успеть, то мир будет ввергнут в пучину войны, которую они все изо всех сил стараются предотвратить. Угроза Вордай продержать их здесь, на болотах, до тех пор, пока Белгарат не заплатит положенную цену, повисла не только над ними, но и над всем миром. Судьба всего человечества сейчас оказалась в руках этой женщины. Как ни старался Гарион, он так и не смог придумать способ, чтобы не подвергать страшному испытанию Белгарата. Обратись Вордай к нему, Гариону, с такой просьбой, он даже не знал бы, с чего начать. Если это дело и выполнимо, то только его дедушка способен на такое… если, конечно, болезнь не лишила его силы…
Над болотами, подернутыми туманом, рассвело. Белгарат поднялся и подошел к костру, задумчиво глядя на пляшущие языки пламени.
— Ну что? — спросила его Вордай. — Ты решил?
— Ты не права, Вордай, — ответил он. — Природа против этого.
— Я ближе к природе, чем ты, Белгарат. Колдуньи живут в тесной связи с ней, в отличие от чародеев. Я ощущаю смену времен года кровью, и земля живет под моими ногами. Я не слышу её плача. Природа любит все свои создания, и она скорбит, когда исчезают мои кикиморы, так же как и я… Но это так, к слову. Даже если горные кручи возопят против этого, я не уступлю.
Силк и Гарион обменялись быстрыми взглядами. Лицо маленького драснийца было таким же озабоченным, как у Белгарата.
— Можно ли назвать кикимор зверями? — продолжала Вордай, указывая туда, где спала Поппи, аккуратно сложив передние лапы, как маленькие руки. Тупик неслышно проскользнул в дом с охапкой мокрых от росы болотных цветов. Неслышно двигаясь по комнате, он положил их возле спящей Поппи, и один цветок осторожно вложил в её открытую руку. Затем со смешным выражением на морде сел на задние лапы и стал ждать, когда она проснется.
Поппи зашевелилась, потянулась и зевнула. Она поднесла цветок к черному носику и, понюхав, с любовью посмотрела на сидящего рядом Тупика. Потом, издав радостный писк, они вместе бросились в холодную воду наводить утренний туалет.
— Это свадебный ритуал, — пояснила Вордай. — Тупик хочет, чтобы Поппи стала его подругой, и принятие подарков означает, что она к нему хорошо относится. Так будет продолжаться довольно долго, затем они уплывут вместе в озеро на неделю, а когда вернутся, то уже будут неразлучны всю жизнь. Их поведение не очень-то отличается от того, как ведут себя молодые люди.
Слова Вордай сильно взволновали Белгарата, и он молчал, не находя подходящих слов.
— Посмотри сюда, — продолжала она, указывая через окно на группу молодых кикимор, резвящихся на лужайке. Они сделали из моха мяч и быстро передавали его друг другу по кругу, увлеченные игрой. — Разве не мог бы человеческий ребенок присоединиться к ним и чувствовать себя среди них своим? — настойчиво спросила она.
Неподалеку от малышей взрослая кикимора качала спящего детеныша, нежно прижимая к себе.
— Разве материнство не везде одинаково? — опять спросила Вордай. — Разве эти дети отличаются от детей человека? Правда, они ведут себя более прилично, честно и любят друг друга.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
