У порога послышалось невнятное бормотание. Поппи, с искаженным от усилий лицом, пыталась что-то произнести.
— М… м… м… — её рот перекосился, и она снова выдавила из себя:
— М… м… м… — Казалось, это было самое трудное испытание в её жизни. Но вот она набрала побольше воздуха и попыталась в третий раз:
— М… ма… ма…
Вскрикнув, Вордай бросилась к крохотному существу, упала на колени и обняла его.
— Мама, — на этот раз более четко произнесла Поппи.
Из углов комнаты раздался слабый писк, слившийся в один:
— Мама, мама, мама. — Возбужденные кикиморы отовсюду бежали к дому, не переставая повторять одно и то же слово.
Вордай тихо плакала.
— Тебе придется, конечно, обучать их, — устало произнес Белгарат. — Я дал им самое необходимое, и пока что они знают совсем мало слов.
Вордай подняла на него лицо, по которому текли слезы.
— Спасибо тебе, Белгарат, — сказала она дрожащим голосом.
Старик пожал плечами и ответил:
— Что-то за что-то. Разве это не была сделка?..
Из болот их вывел Тупик. Крохотное создание весело пыталось заговорить с ними, но путалось в словах, часто произнося их не правильно, но тем не менее это была осознанная речь.
Гарион долго раздумывал, все не решаясь обратиться к Белгарату. Но вот, оттолкнувшись еще раз шестом, он поборол сомнения и сказал:
— Дедушка?
— Да, Гарион, — отозвался старик, отдыхая на корме лодки.
— Ты знал заранее, правда?
— Знал что?
— Что можешь перестать быть чародеем? Белгарат удивленно посмотрел на него и спросил в свою очередь:
— С чего ты взял?
— Тетя Пол сказала, что после болезни, которая тебя свалила прошлой зимой, ты можешь не оправиться.
— Она так и сказала?
— Она говорила, что…
— Я расслышал. — Старик нахмурился. — Такой вариант не пришел мне в голову, — признался он. — Внезапно он заморгал, и его глаза стали круглыми. — А знаешь, может, она и права. Болезнь могла бы сыграть такую штуку со мной. Удивительно!
— Ты не чувствуешь никаких… признаков слабости?
— Что? Ну конечно нет. — Белгарат продолжал хмуриться, о чем-то напряженно размышляя. — Удивительно, — повторил он и внезапно рассмеялся.
— Я не вижу ничего смешного.
— Уж не об этом ли вы со своей теткой беспокоились все эти месяцы, ходя вокруг меня на цыпочках, словно я сделан из тонкого стекла?
— Мы боялись, как бы не проведали энгараки, поэтому ничего тебе не говорили, так как…
— …так как боялись, что я усомнюсь в себе? Гарион только молча кивнул головой.
— Наверно, в принципе вы все сделали правильно. Сегодня мне ни в коем случае нельзя было усомниться в себе.
— Было очень трудно?
— Пожалуй что да. Мне не хотелось бы заниматься этим каждый день.
— Но ведь это было вовсе не обязательно?
— Что именно?
— Учить кикимор человеческому языку. Если ты сохранил свою силу, мы вдвоем могли бы отыскать проход в болотах… даже если Вордай с кикиморами попыталась бы остановить нас.
— Интересно, когда это пришло тебе в голову, — пробормотал старик.
Гарион недовольно посмотрел на него и настойчиво продолжал:
— Хорошо, почему ты пошел на это, хотя мог поступить по-другому?
— Вопрос довольно невежливый, Гарион, — упрекнул молодого человека Белгарат. — Считается дурным тоном спрашивать у чародея, почему он делает то-то и то-то.
— Ты уходишь от вопроса, — прямо сказал Гарион. — Допустим, что у меня плохие манеры, но все равно ты мог бы ответить.
— Не моя вина, что вы с теткой ударились в панику, — немного обиженно произнес он. — У вас не было никаких оснований для серьезного беспокойства. — Он замолчал и, немного подумав, спросил:
— Ты очень хочешь знать?
— Да, очень. Почему ты пошел на это?
— Большую часть жизни Вордай провела в одиночестве, — вздохнув, ответил он, — и жизнь обошлась с ней круто. Иногда мне кажется, что она заслуживает лучшей доли. Может, теперь ей станет легче.
— А Олдур согласился с тобой? — не отставал Гарион. — Я слышал его голос, когда ты с ним говорил.
— Подслушивать — плохая привычка, Гарион.
— У меня много плохих привычек, дедушка.
— Никак не пойму, почему ты избрал такой тон со мной, мальчик, — недовольно сказал старик. — Ну ладно, если ты такой настырный… я был вынужден настоять на своем, и мой властелин согласился.
— Ты пошел на это из-за того, что пожалел её?
— Ты использовал не совсем правильное слово, Гарион. Давай скажем так — у меня свое понимание справедливости.
— Если ты знал, что уступишь ей, то какой резон был спорить?
— Я хотел убедиться, что она действительно хочет этого. Да и нельзя давать людям основания считать, будто ты делаешь для них все, о чем они ни попросят, хотя, может, так оно и есть.
Силк выпучил глаза от удавления и растерянно спросил:
— Ты страдаешь жалостью, Белгарат? Ты?! Если люда узнают, твоей репутации будет нанесен сокрушительный удар.
— Я думаю, ты не станешь об этом распространяться, Силк, — смущенно, как бы оправдываясь, произнес чародей. — Людям не обязательно все знать, как ты считаешь?
У Гариона словно глаза открылись. Силк, рассудил он, прав. Он никогда не задумывался над этим, но Белгарат слыл безжалостным человеком. Укоренилось мнение, что Вечноживущий отличается непримиримостью — стремлением пожертвовать чем угодно рада достижения цели, сколь туманной, столь и никому не ведомой. Но этот поступок открыл в старике новую черту характера — мягкость. Белгарат, чародей и волшебник, все-таки не был лишен человеческих слабостей.
У края болот тянулась земляная насыпь, уходящая по обе стороны за туманный горизонт.
— Она, — сказал Силк, оборачиваясь к Гариону и указывая на насыпь, — входит в толнедрийскую систему дорог.
— Белгарат, — произнес Тупик, высовывая голову из воды рядом с лодкой, — спаси-бо те-бе.
— О, Тупик, пожалуй, вы и без меня научились бы говорить, — ответил старик. — Понимаешь, вы почти подошли к этому.
— Мо-жет, да, мо-жет, нет, — не согласилась кикимора. — Хо-теть го-во-рить и го-во-рить — раз-ные ве-щи. Не-одана-ко-вые.
— Скоро вы научитесь врать, — съязвил Силк, — и тогда ни в чем не уступите людям.
— Зачем учиться говорить, если врать? — спросил озадаченный Тупик.
— Со временем поймешь.
Тупик нахмурился, и его голова скрылась под водой, потом показалась еще раз, уже вдали от лодки.
— До свидания, — раздельно проговорил он. — Тупик благодарит вас… за маму. — Затем, не поднимая волн, он исчез.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
