Неожиданно резким движением Бифштекс попытался отнять у меня записную книжку. Завязалась небольшая потасовка, но быстрый удар в голову отправил Бифштекса на пол.
– А, черт, теперь придется задержаться, пока придет в себя…
– Ничего, сейчас приведем его в чувство. Дав, держи за ноги, потащили в ванную….
После холодного душа Бифштекс пришел в себя.
– Ну что, успокоился? Все нормально? Жив, невредим? Кроме твоего наворованного, мы ничего не взяли, а вот блокнот останется у меня. Я так хочу. Может, и правда что-нибудь там найду. Пошли, Рафа.
– Постой, девушка с нами. Она – мой трофей.
– Да ладно, я думал, ты шутишь! Ты и впрямь, что ли, чокнутый?
– С такими серьезными чувствами, как любовь с первого взгляда, я не шучу.
– Вика, ты хочешь с ним идти? Решай сама.
– Ну, да. Он же советский офицер, показал свое удостоверение, обещал помочь вернуться домой и дал большую сумму денег… Да и паспорт мой у него.
– Ну что ж, поехали. И помни, Биф, чистая совесть – залог спокойного сна.
Оставив Бифштекса на полу в ванной комнате, мы вышли из квартиры.
С рассветом я уже был дома. Дверь открыла Мари в ночной рубашке.
– Ты что тут делаешь? – удивился я.
– Как видишь, тебя жду. Дома не могла оставаться. Слава Богу, ты вернулся!
– Давай поспим хоть несколько часов, уже почти утро. Потом пойду на работу, хоть и с опозданием. Не хочешь спросить, удачно ли завершилась моя миссия?
– Догадываюсь. Тебе удалось забрать деньги? Надеюсь, без крови?
– А почему тон такой невеселый?
– Потому что это означает, что мои родители теперь точно уедут.
– Но это огромные деньги! Стоимость вашего дома и всего проданного имущества…
– К сожалению, да, у каждого свой выбор. Мы не смогли убедить друг друга в своей правоте. Главным инициатором является мама, и это понятно, ей все здесь чуждо. Папа мечется между нами. Ну ладно, пошли спать, жизнь расставит все по местам. Будь что будет.
* * *
Я уже собирался выйти из дома, когда зазвенел телефон. Голос Рафы был радостным и бодрым.
– Представь, мне вообще ночью не дали спать, в семь тридцать уже вызвали в управление. И знаешь, почему?
– Ну?
– Что «ну», фраер прокурорский, твои друзья-похитители, они же колхозники, запели! Ты даже представить не можешь, как интересно было слушать их чириканье!
– И что, кто заказчик?
– Увы, это оперативная тайна, узнаешь, когда дело будет официально передано прокуратуре. Я, как законопослушный сотрудник республиканского управления уголовного розыска, не имею права сообщать тебе об этом.
– Тогда зачем звонишь?
– Чтобы ты знал: советская милиция не спит, стоит на страже интересов нашего гуманного общества.
– Ты что, покурил с утра? Что за веселье? Ах, да, девушка, как ее… Виктория, так, что ли? Она с тобой?
– Она, чистая и довольная после горячего душа и двух рюмочек коньяка, видит во сне заснеженные подмосковные леса.
– Постой, но ты говорил, что у тебя была Гаяне!
– Но я же попрощался с Гаяне, когда вышел встретиться с тобой. Поэтому сейчас у меня вместо Гаяне другая девушка, юная и романтичная, принимает жизнь такой, какая она есть.
– Ну ладно, у меня нет времени разделять твои романтические настроения, я тороплюсь на работу. И, как тебе известно, в двенадцать тридцать иду встречаться с Бифом у комиссионного магазина. Мне интересно, что этот человечек предпримет, кто выплывет на поверхность, поэтому надо операцию довести до конца. Будь у телефона и отвечай на мои звонки. И все-таки, законопослушный сотрудник, может, скажешь хотя бы, откуда дул ветер? Я тебя прошу.
– Ветер дул с Севера.
– Пожалуйста, не дури.
– Ты так упрашиваешь француженку, когда она капризничает?
– Я серьезно!
– Дав, перед тем как взять картины и выйти из комиссионного, позвони мне. Сделай это непременно. Мерзавец исключительно хитер, у меня есть некоторая информация, правда, пока не проверенная.
– Что ты сегодня говоришь загадками? Ни на чем не могу сосредоточиться. Хочешь, дам поносить в любое время мои часы «Картье» – подарок отца Мари? Только скажи, кто был заказчиком похищения?
– Не отнимайте мое драгоценное время пустой болтовней.
– Тупица!
В трубке послышались короткие гудки.
Глава 23
– Давид, вас приглашает к себе прокурор, – позвонила из канцелярии помощница прокурора. – Прямо сейчас.
Примчался в кабинет.
– Давид, позвонил из КГБ курирующий прокуратуру сотрудник и сообщил, что тебе надо в шестнадцать часов быть в Управлении КГБ по борьбе с незаконным оборотом валюты. Как думаешь, что это может быть?
– Сам удивлен. Может, просят оказать какую-то помощь?
– Ладно, не хочешь, не говори. Товарищеский совет: ребята там коварные и без комплексов порядочности. Каждое слово взвешивай и не торопись с ответами. Если сочтешь нужным, звони после встречи. Ты понимаешь, что не должен разглашать содержание вашей беседы даже своему руководителю, то есть мне? Вот и хорошо. Пока. Удачи.
«Неужели Бифштекс на меня настучал? Нелогично. Конечно, то, что делали мы с Рафой, это превышение служебных полномочий, да и нанесение телесных повреждений, по-видимому, средней тяжести, налицо. Возможно, было даже сотрясение мозга. Получается, мы совершили уголовное преступление. Но его надо еще доказать. А как Бифштекс докажет? Тогда вскроются его махинации и мошенничество с валютой, и потом, мы ведь с Рафой наотрез откажемся признавать, что были там. Я был с Мари, а он – с Гаяне. Подтвердят мои родители и кто-нибудь со стороны Рафы. Девушку спрячем, да она и сама никогда не признается – во-первых, испугается, во-вторых, получила бешеные деньги. Биф ничего не докажет, у нас железное алиби. А его железка у меня в кармане, и он это знает. Значит, здесь еще одна статья. Нет, Биф мошенник, но далеко не идиот. Не будет же он сам себе выкалывать глаз. Тут явно что-то другое. Но что?»
– Рафа, – позвонил я другу, – меня вызывают «соседи» (так мы называли чекистов). Как думаешь, что это может значить? Если вчерашний друг решил стучать, то я был с Мари у нас дома, а ты мне сообщил, что вел интенсивную беседу с Гаяне. Девочку надо отправить в пионерлагерь, подальше отсюда, но не сейчас, а когда все уляжется. Здесь она под нашим контролем. Ты понял? Что молчишь?
– Прикидываю, какие у нас карты. Нет, у наших друзей очко не получается. Нет у них козырей. Займись делом, Дав. И помни, скоро двенадцать. Пойдешь с большим опозданием, на минут сорок пять – час. Биф никуда не уйдет, будет ждать до упора. Я только что придумал гениальную пословицу: «Всему свое время». Оригинально, да?
* * *
Еще издалека я заметил стоящего возле входа в комиссионный магазин Бифштекса. Он выделялся из общей массы людей богатым пальто из лайковой кожи с мехом, в руке зажат головной убор – «пирожок» из норки. «Сукин сын! – подумал я. – Выкидывает новый номер. Интересно, где картины и что он задумал? Посмотрим, кто выйдет на его зов. Что они приготовили для меня? И кто, в конце концов, за ним стоит?» Вблизи фарцовщик выглядел измученным, на лице заметные кровоподтеки. «Живучий, подлец, другой бы на его месте пролежал дома недели две, не меньше».
– Давно здесь?
– Скоро час.
– Ну да, я задержался. Как вижу, предложить тебе нечего?
– Почему, я успел картины сдать по той цене, которую предложил оценщик. То есть цена нормальная, никому и в голову не придет, что я для тебя делаю какое-то одолжение.
– Ладно, тогда пошли.
В магазине было очень мало посетителей – человека три, – незнакомый оценщик и незнакомая продавщица, смазливая молодая женщина, которую я здесь ни разу не видел. Да, игра начинается… явная подстава.
– Есть новые поступления? – обратился я к приемщику. – Вот товарищ говорит, что сдал картины, но они почему-то не выставлены.
– О каких картинах идет речь?
– Он сказал, что сдал две картины, кажется, Башинджагяна. Я интересуюсь этим художником и хотел бы посмотреть, что за картины и по какой цене.
– Видите ли, уважаемый, один наш клиент, коллекционер, давно заказал картины Башинджагяна, поэтому мы не стали их выставлять.
– Что вы говорите? Но вы же обязаны их выставить.
– Строго говоря, я обязан провести экспертизу картин, и только потом их можно будет выставлять. Вы, по всей видимости, в курсе. Так что вы хотели, уважаемый?
– В таком случае, разрешите представиться. Я – следователь прокуратуры Центрального района, у нас имеются оперативные сведения, что эти картины ворованные. Составим акт об изъятии, проверим. Если человек докажет, что это его картины, тогда продажа состоится, разумеется, после соблюдения всех необходимых формальностей.
– Послушай, – обратился ко мне Бифштекс, – мы договорились, что картины я привезу сюда, остальное – не мое дело.
– А с чего ты взял, что мы договорились? Пару месяцев назад я невзначай попросил: если вдруг будет Башинджагян, пожалуйста, дай мне знать, я хочу приобрести. И всё! А сейчас мне на работу звонит аноним и говорит, что пытаются ворованную картину сбыть через комиссионный магазин. А вот уважаемый приемщик решил на этом еще и спекульнуть.
