На втором этаже появился гранатометчик, вскинул на плечо свое оружие – Татицкий срезал его последними остававшимися в ленте патронами. Гранатометчик вывалился с балкона, упал, и тут кто-то, кого он не заметил, долбанул по его позиции из «Мухи».
Хорошо, что рвануло не прямо перед его головой, на стене – заряд прошел выше и рванул в глубине комнаты, на потолке, поручика ранило и повторно контузило, но основную часть осколков принял на себя его большой рюкзак, в котором чего только не было, и каска. Тем не менее Татицкий упал и лежал… десять секунд или двадцать… Потом, оглушенный, не понимающий, что происходит, он начал вставать, и тут танк, окончательно занявший позицию, выстрелил.
На улице ахнуло, содрогнулись даже стены – восемь дюймов, фугасный снаряд пролетел всего три десятка метров и врезался в дом, откуда вели шквальный огонь несколько боевиков, в основном уцелевших на первом этаже. Дом моментально рухнул, оставив на своем месте только развалины и огромное облако пыли. Танк перенес всю свою ярость – крупнокалиберная спарка – все же не фунт изюма – налево, и боевики дрогнули, побежали…
Снова ахнуло – и на месте автобуса, перекрывавшего улицу, ничего не осталось – только пламя и какие-то искореженные обломки.
Наскоро перевязавшись, а кроме ног, больше ничего не пострадало, только в голове не осталось ни единой мысли, да шум в ушах, Татицкий попытался поднять пулемет и понял, что сделать это не сможет.
Вышел на улицу, с трудом сохраняя вертикальное положение. Оперся о стену, хлебнул из фляги, и тут его вывернуло наизнанку. На улице уже собирались те, кто еще оставался в живых…
Когда-то провели исследование, давшее небезынтересные результаты. Армия итальянского королевства становится небоеспособной при пяти процентах потерь. Британцы – при двадцати, североамериканцы – то же самое, германцы – при тридцати – тридцати пяти. Русская армия становится небоеспособной при пятидесяти процентах потерь.
– Э, браток… На, хлебни. – Кто-то протянул флягу.
Как ни странно, водка пошла лучше воды. Немного захорошело…
Снова выстрелил куда-то танк.
– Господа, осталось немного! Вперед!
И они пошли вперед…
Танк продвинулся дальше по улице, пулемет его уже молчал, потому что не было боеприпасов, зато спаренная с орудием пушка старалась вовсю.
Ожило еще одно здание – боевики подтягивались с тылов, над головой пролетали самолеты и вертолеты, но они наносили удары где-то восточнее. Здание взяли достаточно быстро – под прикрытием двух пулеметов одному из десантников удалось зайти с фланга и забросить буквально под ноги нападающим эфку, гранату «Ф-1». После того как рвануло, десантники ринулись вперед. Кто-то из боевиков догадался, не высовываясь из окна, выпихнуть в оконный проем гранату, но осколки только бессильно хлестнули по стенам – русские уже ворвались в здание. Среди них был и Татицкий, немного пришедший в себя – водка помогла.
– На втором этаже остались еще… – сказал кто-то.
– Вперед!
Татицкий решил задержаться, нашел лестницу…
Лестница была не забаррикадирована и вела куда-то наверх, там было что-то типа холла, и были еще двери. Закрытые.
Дверь открылась, бородатый боевик с белыми яростными глазами сунулся в холл, прямо на прицел, и рухнул от короткой очереди в грудь. Хлопнула дверь – кто-то открыл ее и сразу захлопнул. Поняв, что это означает, поручик успел отступить ниже по лестнице, осколками его не задело. Вторую дверь захлопнуть не успели, и он сам бросил туда гранату. В комнатах сильно бабахнуло.
Вошел, держа автомат наготове. Боевик, сунувшийся в холл, был мертв, у стены скрючился еще один, видимо, попали раньше. Третий был жив, хотя лицо его представляло собой кровавое месиво, не было видно ничего, ни глаз, ни носа, ни рта. Поручик выстрелил в него, затем поднял уже знакомый пулемет, точно такой же, какой он оставил на прежней позиции. Под водку пулемет уже не казался таким тяжелым, он приложился, дал короткую очередь по соседнему зданию – пулемет тряхнуло, полетели на пол гильзы. Работает…
Стреляли где-то по правую руку, на северо-востоке…
Вместо того чтобы идти вслед за остальными, он решил идти напролом, по улице. Вышел обратно – туда, где их прижало огнем, помахал рукой танкистам, показывая, что свой. Потом перебежками двинулся вперед. Дым от разорванных крупнокалиберным снарядом автобусов прикрывал его, и он смог выйти на позицию, годную для стрельбы. Там дальше был забор, и были пулеметы, бьющие из окон второго этажа здания. Он снял подствольный гранатомет с предохранителя, прицелился и двумя выстрелами загасил обе огневые точки. Первый же выстрел из подствольника с упертым в плечо прикладом вызвал такую тошноту, что со вторым он не рискнул – упер приклад в стену, пусть и целиться так намного сложнее. Потом пошел, если это, похожее на пьяный танец, передвижение можно назвать таким словом, догонять остальных.
Последние боевики попались им, когда десантники уже заняли здание – исламистов срезали сразу из нескольких автоматных и пулеметных стволов, заняли позиции в здании. Десантники ожидали, пока подойдет танк, шумно ворочающийся на улице и разгребающий завалы, слишком быстро вырвались вперед. Потом танк все же подошел и подошли две БМП, а противника больше не было.
Охраняя танк и боевые машины пехоты, они прошли еще немного, удивляясь, почему в них не стреляют, и вдруг вышли из линии городской застройки. Дальше виднелись какие-то лачуги, а за ними – мощная насыпь, и на ней – дорога. Большая, уходящая куда-то вдаль дорога…
Одиннадцатая дорога. Они все же прорвались к ней. Хотя и осталось их – двадцать шесть человек…
День 08 августа 2002 года Бывшая Персия, ныне Халифат Порт Бендер-Аббас Дворец
Колонна, большая и сильная, шла по шоссе, возглавлял ее неизвестно откуда взятый танк с тралом. В колонне была вперемешку своя техника, переброшенная за последние сутки, и трофейная, взятая десантниками и приведенная ремонтными командами в годное состояние. Трофейной было куда больше, и она была самой разной – от большого пикапа с «ДШК» на турели до тяжелого саперного танка. Все десантники ехали на броне – те, кто к этому моменту оставался в живых. Над колонной постоянно висели вертолеты, готовые открыть огонь, самолеты летели куда-то дальше…
Вот так вот. Как потом установили, в городе оборонялись не менее двухсот тысяч боевиков, исламских экстремистов и полицейских с жандармами, перешедших на другую сторону. Десантникам пришлось наступать при семикратном, а на первом этапе операции – при десятикратном численном превосходстве противника. И тем не менее город был взят, и объединенные силы выдвигались к перевалу.
На перевале был дворец. Была дорога, а дальше – либо пустыня, либо мелиорированные поля.
Этот дворец и был их целью.
Дорога, ведущая ко дворцу, делала перед ним резкий вираж. Колонна шла медленно, саперы впереди с опаской проверяли путь в поисках мощного фугаса, заложенного под дорожное полотно.
Но фугаса не было. Вообще ничего не было.
И вот, наконец, они вышли ко дворцу.
Дворец – одна из летних резиденций шахиншаха – был построен на горном склоне, спускающемся к морю с уклоном градусов двадцать, и поэтому весь дворцовый комплекс с дороги был отлично виден. Архитекторы и ландшафтные дизайнеры не посадили здесь ни одного дерева специально для того, чтобы ничего не затмевало красоту их творения. Дворец был полностью облицован каким-то белым материалом, от роскошной парадной лестницы и до последнего этажа. Как нереальное видение, он возвышался над грязно-бурым горным склоном, и по архитектуре он превосходил все, что до этого видели десантники. Больше он походил на италийские дворцы, строящиеся нуворишами на озере Комо.
Колонна остановилась, вертолеты кружились над дворцом, пытаясь понять, есть ли в нем противник. Наконец, после десяти минут бесплодного облета, доложили, что противника там нет и следа.
Тогда штаб приказал выслать разведку. Несколько машин под прикрытием брони и вертолетов должны были сблизиться со зданием дворца и высадить десант, чтобы занять его. Если там никого не окажется, следовало оставить здесь небольшие силы, а основным силам продвигаться дальше по одиннадцатой дороге и пройти до ночи перевал.
…С лязгом откинулся в сторону люк тяжелой БМП, впуская в душный и темный десантный отсек свет нового дня и дым городских пожарищ, доносившийся и сюда.
– Пошли!
Они вывалились из БМП, пробежали до первых ступеней лестницы и залегли, ощетинившись стволами. БМП, которая могла поднимать ствол своей пушки очень высоко, чуть ли не в зенит, бухтела двигателем, направив на дворец ствол скорострельной пятидесятисемимиллиметровки.
– Двигаемся! Пошли.
Прикрывая друг друга, они взбежали по лестнице почти к самому дворцу. Тут была большая, мощенная какими-то черными плитами площадка, огражденная изящным легким забором. Татицкий, к этому моменту находящийся на последних ступенях, не смог не обернуться и не посмотреть назад. Город и побережье предстали перед ним во всем своем жутком величии – курящийся дымами Бендер-Аббас, который они взяли и зачистили, разбитый порт со свороченными кранами и затопленными судами – видимо, исламисты думали, что если они затопят суда в порту, то это помешает русским. Дальше, в легкой туманной дымке, окутавшей Персидский залив, были видны проходящие, несмотря ни на что, фарватером, в этом месте близко подступающим к городу, танкеры. Корабли оперативной эскадры все же отвели в глубь залива после ночного чрезвычайного происшествия.
