Это была лотерея, смысл которой заключался в том, что люди выигрывали картины. Отмену ее никто не заметил, но я посещал организации, которые вроде бы занимались делом нужным, но не делали ничего. Так, секретарь комсомольской организации Научно-исследовательского института лекарственных препаратов говорил мне, что за три года в институте не было получено ни одного нового лекарства, а работало там 230 человек.
488. Как общаться с продавцами
Около моего дома на улице Новаторов открыли новый продовольственный магазин. Я по ценам небольшой специалист, но соседи говорили, что директриса мошенничает.
Однажды на каком-то семинаре в горкоме я встретил парня, который раньше был инструктором в нашем райкоме комсомола. Теперь он стал одним из начальников московского общепита. Я пожаловался на директрису магазина.
— Какой магазин? — спросил он.
— Новый. На улице Новаторов.
— А! Там директор… — и он назвал фамилию директрисы. — Нет, ее не надо трогать. У нее уже есть квартира, есть машина. У сына тоже есть квартира и машина. Если назначим нового, он будет собирать и на квартиру, и на машину.
Тогда я решил пожаловаться на то, что в магазине не бывает «Боржоми», только «Миргородская слабительная вода».
— Ничего нельзя поделать. Если завезти «Боржоми», то его моментально раскупят, и продавщицам придется самим таскать из подвала новые ящики, потому что денег на грузчиков нет.
— Но зачем слабительная вода?
— Они обязаны иметь в ассортименте одно название минеральной воды. У нас все директора борются за эту «Миргородскую»: ее мало кто покупает. Поэтому она всегда есть в ассортименте и не надо таскать ящики. А тебе я могу дать совет. Завтра приходи и напиши благодарность в книгу жалоб и предложений.
Так я и сделал. И с тех пор в магазине меня встречали как родного и предлагали то, чего не было на полках.
Когда у меня дома бывали гости, я иногда просил их спуститься в магазин и написать благодарность.
489. Шоколадный торт и Гагарин
Первый раз я увидел близко Юрия Гагарина в ноябре 1964 года. Тогда к активу московского комсомола приехал только что избранный первым секретарем ЦК Л. Брежнев. Моложавый, в прекрасно пошитом синем костюме, с обручальным кольцом, Брежнев шутил, в перерыве охотно отвечал на вопросы. Совещание проходило в зале гостиницы «Юность» около метро «Спортивная». Тогда через одного человека от меня сидел Гагарин. Он был напряжен, не улыбался.
Через три года снова совещание в «Юности». И снова я увидел Гагарина. Более того, оказался с ним в одной очереди в буфет за немецкими шоколадными телефонами.
Я рассказал ребятам, что этот телефон для меня очень кстати:
— Сегодня у моей жены день рождения, на подарок я отложил пять рублей, но после захода в бар в кармане осталось только два рубля. А телефон и выглядит отлично, и стоит рубль.
— Отличный подарок, — согласились ребята.
— Отличный-то отличный, но подарок за рубль… несолидно.
— А ты скажи, что он стоит десять рублей, — посоветовал кто-то.
— Не поверит.
— А мы все подтвердим, распишемся, что он стоит десять рублей, — предложил Гагарин.
Договорились.
Я купил телефон. Но в это время раздался звонок. Все заторопились. Подпись у Гагарин я так и не получил. Через несколько месяцев он погиб.
490. Кольцо и коммунизм
В ноябре 1974 года через месяц после прихода к власти Брежнев приехал на встречу с комсомолом.
Нас собрали в конференц-зале гостиницы «Юность». Брежнев появился вовремя, прочел доклад на два часа, в перерыве оставался в зале, отвечал на вопросы. Спросил, где можно покурить, потом передумал, сказал: «Надо бросать».
Нам он понравился: в модном синем костюме, дружеское расположение. От него пахло хорошим табаком и дорогим лосьоном.
Сидевший рядом со мной Саша Рыбин из ЦК ВЛКСМ после доклада сказал мне:
— Все. Коммунизм откладывается на неопределенный срок.
— Почему? — удивился я.
— А ты разве не заметил у него на руке золотое обручальное кольцо?
И повторил:
— Коммунизм откладывается на неопределенный срок.
Как в воду глядел.
12. Это было в Мегаре, предместье Карфагена
12.1. Две должности в Тунисе
491. Глубокий анализ
В Тунис я приехал в 1982 году и занял две должности — секретаря парткома колонии и советника посольства по внешнеполитическим вопросам. В посольстве я заменил арабиста, занимавшегося, кроме всего прочего, контактами с организацией Арафата. Такая практика часто применялась. Чтобы запутать местную или иную разведку, вместо уехавшего приезжал человек с совершенно другим заданием.
Тем не менее после моего приезда в Америку крупные американские газеты представили меня как дипломата, направленного в Тунис для личных контактов с Арафатом. Я не возражал.
Однажды после лекции в американском университете меня начали просить:
— Расскажите что-нибудь об Арафате.
— Он пьет много кофе, но с кардамоном: считает, что добавка кардамона снимает напряжение с сердца…
— Что еще? — не отставали от меня.
— Товарищи зовут его не Арафат, а Абу Омар.
— Он всегда ходит в очках?
— Нет. Когда разговаривает с друзьями, очки снимает.
Позже я прочел отчет о моей лекции:
«Лектор дал глубокий аналитический портрет арабского лидера».
492. Встреча с Арафатом
Недавно я прочел про себя в Интернете: консул в Тунисе, сотрудник КГБ, блистательный арабист, отвечавший за контакты с Арафатом. Увы. В КГБ я не состоял, даже наоборот. Консулом в Тунисе не был, по-арабски ни одного слова. А что касается Арафата, то с ним я действительно встречался… Один раз.
В тот вечер в посольстве был организован прием по случаю пребывания в Тунисе главнокомандующего ВМФ, заместителя министра обороны СССР адмирала Владимира Чернавина. По стечению обстоятельств, у тунисских военных в этот день было свое протокольное мероприятие, на котором должны были присутствовать наш поверенный в делах (посла в стране не было) и все арабисты.
Мероприятие это затянулось, и тунисцы вместе с поверенным задерживались минут на двадцать.
— Когда приедет поверенный в делах? — спросил меня адмирал Чернавин. Я был тогда советником по внешней политике и после поверенного следующим по рангу.
Я объяснил ему, в чем дело. В это время в зале появились палестинцы во главе с Арафатом. Через несколько минут ко мне подошел Арафат и попросил, чтобы я помог ему в беседе с Чернавиным.
Я извинился и сказал, что, к сожалению, все дипломаты, говорящие по-арабски, находятся вместе с поверенным на тунисском мероприятии. Сам я арабским не владею, а мой английский недостаточен для важных переговоров.
— Ничего страшного. Вы переводите на французский. Я пойму.
Я знал, что Арафат не говорит по-французски, но просьбу его выполнил.
Мы подошли к Чернавину. Арафат задал какой-то малозначащий вопрос по-английски. Чернавин ему ответил довольно пространно, и я терпеливо переводил на французский. Арафат кивал головой и улыбался.
На следующий день арабские газеты, близкие к движению Арафата, распространили текст «содержательной беседы главнокомандующего ВМФ, заместителя министра обороны СССР с председателем ООП Ясиром Арафатом», во время которой адмирал выражал «полную поддержку движения и обещал помощь советского флота».
К моему удивлению, Чернавин отнесся к этому вполне спокойно:
— Знаю я его. Не в первый раз.
Зато Арафат каждый раз, проходя мимо меня, заговорщически подмигивал.
493. По полторы бутылки водки в день
Под общий смех зала на меня обрушился заведующий отделом ЦК партии С. Червоненко:
— В то время как вся страна борется с пьянством, в некоторых загранколлективах потребление водки с каждым годом не только не уменьшается, но даже растет. Так, в Тунисе потребление водки за год увеличилось… в 23 раза.
Это соответствовало действительности. Дело в том, что в соседнюю с Тунисом Ливию завозить спиртное было категорически запрещено, а у нас, в Тунисе, таможенные правила были вполне европейские. И ливийские ребята договорились со мной, что водка будет поступать из Москвы в Тунис, а оттуда они машинами перевезут ее в Ливию. В отличие от небольшой советской колонии в Тунисе, советская колония в Ливии насчитывала более тысячи человек. И водки туда завозилось немерено. Но в отчете вся водка значилась за нами, и Червоненко, указывая на меня, метал молнии:
— Наши тунисские товарищи — очень пьющие товарищи. За прошлый календарный год потребление водки у них составило полторы бутылки в день на человека, включая женщин и грудных детей. Не пора ли остановиться!
В перерыве я подошел к Червоненко. Едва я начал «Степан Васильевич…», как он замахал рукой:
