— Я ничуть не сомневаюсь, что увижу мою семью, — возразила она. — Когда мы победим и Цины будут свергнуты, а мы войдем в Пекин и Шанхай.
— Но если мы не свергнем Цинов, то тебя, не исключено, ожидает публичная казнь. Даже брат не сможет спасти твою жизнь. Если тебя обвинят как агента гоминьдана.
— Ты не веришь, что мы победим, Тан?
— Конечно, верю. Но следует быть готовым к любому исходу.
— Ты и так готов. А теперь прими мои условия, и я добуду тебе оружие.
У Пин низко поклонилась своему хозяину.
— Мисс Виктория здесь, — сообщила она.
Адриан нахмурился, прошел мимо своей служанки и встал в дверном проеме гостиной. Виктория сидела на диване у окна, повернувшись к нему спиной. «Никогда, — подумал он, — она не выглядела такой красивой». Волосы уложены в непривычном для нее стиле помпадур, одета по последней западной моде: платье плотно облегает талию, подчеркивая линию бюста и бедер, юбка приподнята до колен, открывая ботинки и чулки. Он так страстно ее захотел, что ему стало дурно. Однако в голосе не прозвучало и тени обуревавших его чувств.
— Какая честь, — отметил он.
— Мне нужна твоя помощь. — Ее тон был резким, деловым. И по-другому в ее положении было нельзя.
Адриан сел напротив нее, беззаботно закинув ногу на ногу.
— Тебе нужна моя помощь, — эхом отозвался он и заметил, как сильно, несмотря на все старания казаться спокойной, она взволнована, даже сплетя пальцы рук, она не могла унять их дрожь, и видно было, что пот на лице выступил не столько от жары, сколько от напряжения.
— Разве это тебя не радует?
— Конечно, радует или обрадует. Скажи, что я могу для тебя сделать?
— Все мною сказанное должно остаться между нами. — Она встала и захлопнула дверь. — Мне приходится вверять тебе всю мою судьбу да и саму жизнь.
Адриан сел рядом с ней на диван. Разомкнув ее руки, он мягко взял одну в свои ладони. Не выпуская ее, он приложил тыльную сторону своей руки к корсажу ее платья.
— Как она поднимается, когда ты дышишь. Обещаю тебе, дорогая сестра, что я, как никто другой, позабочусь о твоей жизни.
Дворецкий начал заикаться от волнения.
— Маршал здесь, хозяин, — с трудом произнес он, — маршал.
Роберт поднял глаза от газеты, а Моника — от шитья. Было воскресное утро, и она недавно вернулась из церкви; Роберт на проповедь не ходил. Он тут же встал, чтобы поздороваться с невысоким плотным мужчиной, который ожидал в холле имения Баррингтонов, — одетый в гражданское платье, он выглядел как преуспевающий торговец.
Роберт не мог припомнить, чтобы когда-нибудь видел Юань Шикая не в военной форме. После казни Чжан Цзиня у него не осталось своего человека в Запретном городе, тем не менее из донесений различных своих агентов Роберт был прекрасно осведомлен, сколь знаменитый солдат преуспел с тех пор, как отказался ввязываться в авантюру с «боксерами». Маршал Юань по-прежнему служил наместником в провинции Шаньдун, где создал свою вотчину с армией, по слухам не имевшей равных в Китае, обученной на японский манер и экипированной по западному образцу. Цыси, по-видимому, принимала все это как должное, поскольку считала, что Юань находится на переднем крае обороны против японцев. Он был ее последним знаменным.
Но увидеть его здесь, в Шанхае... Разумеется, что когда один наместник вторгается в пределы другого, то это делается вот так, частным порядком. И Роберт не мог забыть последний такой частный визит Юань Шикая к нему.
— Юань! — Хозяин дома протянул обе руки и почувствовал крепкое ответное рукопожатие, во время которого маршал испытующе смотрел ему в глаза, такая у него была привычка.
— Баррингтон! Мне случилось путешествовать к своим родственникам, и я не смог упустить возможности навестить моего товарища по оружию.
— В таком случае добро пожаловать, — пригласил Роберт, прекрасно понимая, что маршал лжет. — Ты еще не знаком с моей женой.
В свои двадцать три года Моника блистала потрясающей красотой, но еще сильнее она очаровала маршала своей прической в стиле помпадур и легким смущением, с которым она приветствовала гостя.
— Я так много о вас слышал, — сказал Юань, — о том, как Баррингтон вырвал вас из рук «боксеров». До чего романтично.
Моника взглянула на мужа, она до сих пор смущалась при упоминании этого эпизода.
— Он спас мне жизнь.
— А теперь вы его осчастливили. Так и должно быть.
— Не хотите ли чаю, ваше превосходительство?
— Было бы чудесно. — Юань вышел на веранду и взглянул в сад, на величаво текущие воды реки и мягко шелестящие ивы возле берега.
— Оставь нас, — беззвучно, одними губами сказал Роберт Монике.
— В таком случае я пойду и распоряжусь его приготовить, — поняла Моника и вышла из комнаты, шелестя шелком.
Юань продолжал любоваться садом.
— Ты по-настоящему счастлив, Баррингтон. Все это... Можно мне полюбоваться твоими цветами поближе?
— С удовольствием составлю тебе компанию. — Роберт спустился с маршалом в сад. Ему оставалось только набраться терпения, пока Юань решит высказать то, что у него на уме.
— Дом Баррингтонов, — задумчиво проговорил Юань, шагая по дорожке, — более ста лет процветания.
— За это время мы испытали и взлеты и падения, — напомнил Роберт.
— Такова жизнь. Но я не сомневаюсь, что ты рассчитываешь еще на сто лет процветания для своих потомков.
— В той степени, насколько человек осмеливается загадывать также далеко.
Юань увидел скамейку на одной из боковых дорожек и сел на нее, обмахиваясь шляпой.
— Ты до сих пор часто видишься с Цыси?
Роберт сел рядом:
— Я не видел Цыси почти семь лет. Меня не было среди ее сторонников во время выступления «боксеров», и она этого не простила.
Юань коротко улыбнулся:
— Сомневаюсь, что и она простила меня за то, что я сказался больным. Как бы там ни было, поскольку мы оба в свое время служили ей, — он не заметил двусмысленности в своих словах, — то должны быть готовы простить ее. Нет слов, мы оба станем оплакивать ее кончину.
— Так уж ли она близка?
— Цыси старая женщина, и смерть, видимо, не за горами. Ты еще не задумывался, что произойдет, когда ее не станет, Баррингтон?
— Насколько я понимаю, император Гуансюй возобновит свое правление.
— Ты говоришь не подумав. Можно ли надеяться, что Гуансюй забыл, что именно ты, я и Жунлу свергли его в 1892 году? Жунлу мертв. Но мы-то с тобой живы. И лично меня такое состояние устраивает. Ты следишь за тем, что творится в стране, а также в Пекине?
— Насколько мне это удается.
— Ты когда-нибудь слышал о гоминьдане? О революционном сообществе, ставящем своей целью свержение маньчжуров, основанное человеком по имени Сунь Ятсен.
— Я слышал о Сунь Ятсене, — ответил Роберт с беспокойством в голосе, — но довольно давно.
— Могу тебе сообщить, что за последнее время он несколько раз приезжал в Китай, и заметь, не был арестован. А все потому, что у него разветвленная сеть тунов, объединяющих преданных ему людей, готовых рисковать ради него и его республиканских концепций. Сунь Ятсену также известно о возврасте вдовствующей императрицы. Я уверен, он с нетерпением ждет ее смерти, чтобы осуществить революцию. Таким образом, мы можем стать свидетелями того, какие многочисленные проблемы как вверху, так и внизу повлечет за собой смерть Цыси. Такое уже не раз бывало прежде.
— И у тебя есть решение этих проблем?
— Конечно. Разве мы не сотрудничали раньше, и к тому же успешно? Теперь, как никогда, важно действовать сообща. Китай стоит на пороге периода большой смуты. Единственная возможность спокойно пережить смутные времена — это быть сильным. У меня есть сила. Но военным необходимо платить, независимо от того, что происходит с экономикой. У тебя есть финансовая мощь, чтобы поддержать меня. Даю тебе слово, ты все свое вернешь до таэля.
— И что же конкретно я должен помочь тебе сделать?
— Преодолеть хаос и создать сильный Китай.
— Сместить Цинов, ты хочешь сказать. Извини, Юань, династия и мне противна по многим причинам, но я поклялся служить ей.
Юань мягко улыбнулся:
— Я ни слова не сказал о свержении Цинов, Баррингтон. А что действительно было мной сказано — так это то, что мы после смерти Цыси не должны позволить императору Гуансюю править страной, иначе он потребует наши головы. Ведь есть другие принцы, достаточно молодые, чтобы подойти нам по возрасту, один из которых может стать Сыном Небес.
— А ты будешь регентом при нем?
— Сомневаюсь, что подойду для такой роли. Я предпочту стать командующим армией.
— И контролировать регента?
— Я намереваюсь советовать ему, — объяснил Юань, — помочь покончить с гоминьданом и поддерживать порядок.
Роберт изучающе посмотрел на маршала. Конечно, он сознавал, что в словах Юаня, без сомнения, присутствовал здравый смысл. Гуансюй, бесспорно, не простил людей, причастных к его свержению. А после смерти Цыси скорее всего наступит хаос, особенно если Сунь Ятсен получит свободу действий. То, чего натерпелся Роберт от революций и революционеров, хватит ему до конца жизни. Но он не хочет быть и соучастником убийства.
