«Золотой куст» слегка накренился под порывом ветра, и вода под его форштевнем залепетала, как счастливый младенец. Палуба задрожала, и корабль отвернул от берега. Хэл полностью сосредоточился на управлении кораблем, направляя его через опасный канал в открытое море. Прошло много минут, прежде чем он смог снова посмотреть на берег.
Там оставались только двое. Те, кого Хэл ненавидел больше всех на свете, его неумолимые враги. Канюк вошел по пояс в воду, как будто хотел оказаться как можно ближе к кораблю. Шредер оставался там, где его впервые увидел Хэл. Он не шевельнулся, и эта неподвижность рептилии была страшнее диких ужимок Камбре.
— Настанет день, когда тебе придется убить их обоих, — произнес рядом глубокий низкий голос. Хэл оглянулся и увидел Аболи.
— Я мечтаю об этом дне.
Сквозь палубу он ощутил первые волны. Огонь на время лишил его ночного зрения, а впереди лежала полная тьма. Ему придется пробираться через предательский пролив ощупью, как слепому.
— Погасить фонари! — приказал он. Их слабый свет ничего не позволит увидеть впереди, только будет слепить.
— Один румб влево! — негромко приказал Хэл Неду Тайлеру.
— Один румб влево!
— Одерживай корабль!
Он скорее почувствовал, чем увидел утесы впереди и услышал шум прибоя у входа в пролив. И рассчитал поворот по звукам моря, по ощущению ветра на груди и палубы под ногами.
После всех криков и выстрелов на корабле воцарилась странная тишина. Все моряки понимали, что Хэл ведет их против древнего противника, гораздо более опасного, чем Канюк и вообще любой человек.
— Закрепить грот и бизань, — крикнул он матросам на вантах. — Подготовиться к выпуску брам-стеньги!
Почти ощутимый страх навис над «Золотым кустом»: течение схватило корабль за горло, и теперь экипаж никак не мог изменить стремительное движение корабля навстречу невидимым в темноте утесам.
И вот миг настал. Хэл почувствовал удар откатывающейся от утесов волны о корпус корабля, прикосновение к щеке ветра, дующего с другого направления: корабль устремился в челюсти скал.
— Право руля! — резко приказал он. — Так держать! Выпустить брам-стеньгу!
«Золотой куст» развернулся по ветру, и паруса захлопали на ветру, как крылья стервятника, учуявшего падаль. Корабль устремился в темноту, и все на нем приготовились к ужасному столкновению с клыками рифов.
Хэл подошел к поручню и посмотрел в небо. Его глаза привыкли к темноте. Он увидел высоко вверху линию — там, где вершины утесов закрывали звездное небо.
— Руль по центру, мистер Тайлер. Так держать.
Корабль лег на новый курс, и сердце Хэла забилось сильнее — он услышал шум близкого прибоя у подножия скал. Он стиснул кулаки в ожидании столкновения. Но вместо этого почувствовал, как океан принимает корабль, встречает «Золотой куст» со страстью любовника.
— Закрепить брам-стеньгу.
Он возвысил голос, чтобы тот разнесся далеко. Хлопанье парусов прекратилось, и Хэл снова услышал гудение туго натянутой парусины.
«Золотой куст» поднял нос, встречая первые океанские валы, и мгновение ни один человек на корабле не мог поверить в то, что Хэл благополучно провел их к безопасности.
— Зажечь фонари, — негромко приказал Хэл. — Мистер Тайлер, поверните на юг. Отойдем подальше от суши.
Какое-то время молчание длилось, потом с грот-мачты донесся крик:
— Бог любит вас, капитан! Мы прошли пролив!
На палубе радостно закричали:
— Ура сэру Хэлу и «Золотому кусту»!
Его приветствовали до хрипоты. Хэл слышал, как его имя выкрикивают незнакомые голоса. Моряки, освобожденные из трюма, приветствовали его так же громко, как остальные.
Он почувствовал, как в его руку легла маленькая теплая рука, и, посмотрев вниз, увидел радостное лицо Сакины, освещенное фонарем, горящим на нактоузе.
— Они уже любят тебя почти так же, как я. — Она крепче сжала его руку. — Теперь ты спустишься, чтобы я осмотрела твои раны?
Но он не хотел оставлять полуют. Хотел подольше наслаждаться ощущением ветра, корабля и моря под собой. И удержал Сакину подле себя, а «Золотой куст» летел в ночь, и высоко над ним сверкали звезды.
Наконец к ним подошел Большой Дэниел, волоча за собой жалкую фигуру. В первое мгновение Хэл не узнал этого человека, но потом от ноющего голоса у него по коже поползли мурашки, а волосы на затылке встали дыбом от отвращения.
— Сэр Генри, молю вас о милости к старому товарищу.
— Сэм Боуэлз. — Хэл старался говорить спокойно. — На твоей совести столько невинной крови, что мог бы проплыть целый фрегат.
— Вы несправедливы ко мне, добрый сэр Генри. Я несчастный, которого гнали бури и ветры жизни, благородный сэр Генри. Я никогда никому не желал зла.
— Разберусь с ним утром. Прикуйте его к грот-мачте и поставьте двух молодцов охранять его, — приказал Хэл Большому Дэниелу. — Постарайтесь, чтобы на этот раз он не ушел из наших рук и не лишил нас удовольствия воздать ему по заслугам.
При свете фонаря он проследил, как Сэма Боуэлза приковали к основанию грот-мачты и два матроса встали рядом с саблями наголо.
— Мой младший брат Питер был среди тех, кого ты утопил, — сказал Сэму Боуэлзу старший из охранников. — Прошу тебя: дай мне повод вспороть тебе брюхо.
Хэл оставил старшим на палубе Большого Дэниела, а сам спустился с Сакиной в капитанскую каюту. Сакина отказывалась отдыхать, пока не промыла и не забинтовала все его порезы и раны, хотя среди них не было настолько серьезных, чтобы она встревожилась. Когда она закончила, Хэл провел ее в соседнюю маленькую каюту.
— Здесь ты сможешь спокойно отдохнуть, — сказал он, уложил на койку и, хоть она протестовала, укрыл шерстяным одеялом.
— Раненые нуждаются в моей помощи, — говорила она.
— Твой еще не родившийся сын и я нуждаемся в тебе больше, — решительно ответил он и осторожно заставил ее лечь. Она вздохнула и почти сразу уснула.
А Хэл вернулся в каюту капитана и сел за стол Левеллина. Посреди столешницы красного дерева лежала большая Библия в кожаном переплете. За время своего плена Хэл не имел возможности взять в руки книгу. Он открыл первую страницу и прочел надпись, сделанную красивым наклонным почерком: «Кристофер Левеллин, эсквайр, родился 16 октября в году 1621 от Рождества Христова».
Ниже была другая, более свежая надпись: «Посвящен в рыцари-навигаторы Храма Ордена Святого Георгия и Священного Грааля 2 августа 1643 года».
Мысль о том, что человек, ранее командовавший кораблем, был его братом-рыцарем, наполнила Хэла глубокой радостью. Целый час он перелистывал страницы Библии, перечитывал знакомые вдохновляющие главы, по которым отец учил его прокладывать курс в жизни. Наконец он закрыл книгу и принялся искать в каюте корабельный журнал и документы. Вскоре он обнаружил под койкой железный несгораемый ящик. Не найдя ключ, позвал на помощь Аболи. Вдвоем они открыли ящик, и Хэл отпустил Аболи. Весь остаток ночи он просидел за столом Левеллина, изучая при свете лампы корабельный журнал и бумаги. Он был так поглощен чтением, что, когда Аболи через час после восхода солнца пришел за ним, Хэл посмотрел на него удивленно.
