Около двадцати двух веков назад на ближней орбите этой планеты состоялся короткий бой, в результате которой молодая дочь Хэдвиг получила тяжелые раны, а ее корабль был полностью разрушен. Стазис-капсула из высокорезонансного адаптивного хрусталя оказалась в руках представителей цивилизации Нтанда. Черные астронавты приняли по ошибке корабль белых за одного из шпионов Анан-Гадол. Ошибка выяснилась, когда на сигнал бедствия прибыла боевая группа Хеймгарда. Но расклад сил в данной точке времени мог привести к межвидовой войне и масштабным потерям. В итоге черные и белые заключили союз. Вторые обещали не убивать во имя мести, а первые дали слово сохранить стазис-капсулу до нужного времени. В конце концов, данное оборудование позволяет сберегать тела даже смертельно раненых на чрезвычайно длительный срок.
– Где она теперь? – Маша с грустью смотрела на Шведа.
– Уже дома. Ее исцелением занимаются специалисты, и шанс вернуться к жизни у молодой дочери еще есть.
– Двадцать два века…
– Да. Хеймгард никогда не бросает своих.
– А у других цивилизаций тоже есть подобные сказки и легенды?
– Не знаю, – Швед пожал плечами. – Это надо узнавать у них. Я не в курсе подробностей. Не знаю, можно ли отнести к предмету нашего разговора то, что в китайской мифологии дракон – главное мифическое существо. Олицетворение власти небесного бога и его наместника на земле. А китайских императоров называли наместниками драконов на земле.
И, кстати, у тех же красных есть много поговорок, дошедших до наших дней. То, что случилось с землей, случится и с ее детьми. Смерти нет, есть только смена миров. Мы не наследуем землю от предков, но берем взаймы у потомков. Когда будет срублено последнее дерево, когда будет отравлена последняя река, когда будет поймана последняя птица, только тогда вы поймете, что деньги нельзя есть.
Еще старейшины нам говорили:
Уйдут бизоны – и мы за ними.
Они рогами удержат небо,
Без них не будет воды и хлеба.
Нам говорили и были правы,
Читайте в небе, ищите в травах,
Стреляйте столько, чтоб прокормиться,
Держитесь дальше от бледнолицых.
Еще твердили, да все без толку:
От бледнолицых нам мало толку,
Они несут нам товар с обманом,
А сами шарят у нас в вигвамах.
Штопор, нахмурившись, слушал невероятно красивую и грустную песню. Гибель земли всегда означает и гибель тех, кто на ней обитает. И геноцид красных, устроенный белыми колонистами, – всего лишь один из многочисленных примеров этого правила.
Но мы не верили старожилам,
Ведь нас земля до сих пор хранила,
Потом закончились все припасы
И стало ясно: не будет мяса.
Их палки громко огнем плевали,
Стада огромные убивали –
А мы ничем не могли ответить
И умирали голодной смертью.
Пришли чужие и все забрали,
Теперь владеют, а нас не стало…
Еще старейшины нам говорили:
Умрут бизоны – и мы за ними.23
Так всегда и бывает: страдания земле, природе, всей экологической системе приносят чужаки. Потому что свой никогда не станет губить место, где он живет, потому что он тут собирается жить дальше. В его интересах не просто оставить потомкам сохраненную природу, а, по возможности, приумножить ее богатство и красоту. Уж он, Штопор, земельник Лукоморья, не понаслышке знает, насколько тяжел труд на земле и насколько радостно наблюдать за его результатами. Как под твоими уставшими, грязными руками из-под земли к солнцу пробивается новая жизнь. И чтобы ты вот этими самыми руками вдруг взял и уничтожил ее? Или дал это сделать кому-то другому? Да скорее руки оторвешь этой твари и еще потом ими же ей по рылу настучишь.
Нет. Лично у него в голове просто не укладывается вариант, когда человек осознанно доводит до уничтожения свой собственный дом. А вот чужой – другое дело. Чужому плевать на землю, на которую он пришел, потому что он здесь чужак. У него есть свой дом, и захваченную землю нет никакого смысла оберегать. Разграбить, высушить до последней капли, выкачать и унести все, до чего можно добраться, оставив после себя отравленную, покрытую костями пустыню. После чего отправиться дальше, к новому источнику ресурсов.
И нет для него другого пути, поскольку его дом требует ресурсов постоянно и растущая жадность взывает к увеличению нескончаемого потока поступления. В этой концепции невыгодно развитие и преумножение ресурсов собственной страны, поскольку тогда ты вынужден будешь притормозить, отказаться, пусть и на время, от многих, ставших привычными и кажущихся необходимыми вещей. А это не просто недопустимо. Это немыслимо.
А ведь старейшины говорили. Предупреждали, что нельзя позволить чужакам вступить на свою землю. И правда, лучше умереть в бою, с честью, защищая свой дом, чем остаться жить в мире. Ибо мир с чужаком приведет к худшему варианту, чем смерть. Чужак будет плодиться и размножаться, и придет час, когда большинство будет уже на его стороне. И он займет твою землю тихо и совершенно законно. Без единого выстрела, растворив тебя, опираясь лишь на силу закона, защищающего уже его. А ты, бывший хозяин своей земли, окончишь трусливое существование в огороженных колючей проволокой резервациях.
Становилось теплее. Тяжелые события дня наконец-то уходили из памяти, расслабляли разум, оставляя после себя только усталость вымотанного тела. Глаза начинали смыкаться. Бороться с этим не было ни смысла, ни желания. Почему-то здесь, в этом чужом доме чувствовались спокойствие и защищенность.
Штопор посмотрел на сидящего возле двери Винни и только сейчас отметил, что волосы бывшего проходника, так же, как и у Рады, заметно выгорели на солнце и стали намного светлее. Перед тем как закрыть глаза, земельник подумал: «К чему бы это?»
Когда он открыл их вновь, сидящего возле двери Лешки не было. Собственно, как и самой двери. Исчезла комната, исчез дом. Куда-то пропали все люди.
Перед Штопором стояли двое. Один был неизвестным белым мужиком средних лет, в испачканной пылью и землей одежде. Вторая фигура – четырехметрового полупризрачного гиганта – была уже знакома. Оба стояли посреди зеленеющего сада или леса. Место было незнакомое: мало ли на планете подобных мест? Но то, что это было не Лукоморье, почему-то ясно было сразу. Как будто все происходило во сне. Когда ты оказываешься в каком-то месте впервые, но уже прекрасно знаешь, что и где.
– Am I dead?24 – в голосе неизвестного мужчины не слышалось страха. Он стоял совершенно спокойно, открыто и смело глядя в глаза могучему воину.
– Нет. Скоро ты окажешься дома. – Ответ, преодолевая языковое различие, звучал прямо в мозгу человека.
– There was
