появился домовой.
— Арт выходил из дома?
— Нет.
Аттика пошатнулась.
Едва устояла на ногах, опершись о стену.
— Этого не может быть, — зашептала она, глядя на пол. — Этого не может быть.
— Что случилось, солнышко? — как можно мягче и спокойнее спросила феечка, которая тоже начала волноваться.
— Оаэ, — осенило Атти. — Оаэ! — позвала она, побежав на улицу. — Оаэ! — звала она и кричала.
Снова и снова.
— Ша! Эк!
Тишина.
Орки никогда её не оставляли совсем одну.
Никогда!
Атти сорвалась с места и побежала в город.
Откуда столько сил?
Она не остановилась ни разу, пока не добежала до самых ворот.
Практически вломилась в них.
— Свяжитесь с мэром, — потребовала она охрану. — Срочно!
Гвилим не отвечал.
Никто в мэрии не знал, куда он запропастился.
Аттика прыгнула в машину, которая успела приехать за ней за это время и поехала в его офис сама.
Обежала практически каждую комнату.
С охраной.
Никого.
На ватных шатающихся ногах она вышла из здания, глядя перед собой пустыми глазами.
Пока не увидела знакомую фигуру.
Тихран Абон.
И Дэй.
Аттика всхлипнула.
Зажала в ужасе рот рукой.
Держалась из последних сил.
Но это было невыносимо.
Она заорала и рухнула на бетон на четвереньки, воя от горя, как раненое животное. Дикое. Обезумевшее.
Они мертвы.
Все.
Глава 40. Мы в заднице
Тихран даже не сразу понял, что беспрепятственно преодолел привычную преграду, когда упал рядом с ней на колени и обнял.
Она не обняла в ответ. Не реагировала. Просто позволяла себя обнимать, как сломанная кукла, и горько плакала, разрывая ему сердце.
Да, он любит её, чёрт возьми, — пришлось признать владыке.
Всё, что он делал последнее время, было лишь ради неё.
И желание было лишь одно.
Чтобы она увидела его опять.
Чтобы вспомнила.
Чтобы иметь возможность к ней опять прикоснуться.
Всё это произошло.
Его желания исполнились.
А в Душе горечь.
На сердце боль.
Она вдруг словно резко опомнилась.
Пришла в себя.
Утёрла слёзы, постепенно успокаиваясь.
Поднялась на ноги.
И решительно направилась опять в здание мэрии.
— Да, госпожа Аттика, — взволновано вновь поприветствовала её охрана на пропускной.
Сбитые с толку и поведением новоиспечённой жены-ведьмы мэра, и личным отсутствием генерала, и непониманием, как себя с ней вести.
— Где Эббот Слот? — спросила она.
— Мы узнаем у его секретаря, — отозвался старший и начал с кем-то связываться.
— И министр безопасности, — сказала Аттика. — Или разведки. Или не знаю, как они у вас называются. Они нужны. Срочно.
Мужчина кивнул. Весьма необнадёживающе, кстати, и отвернулся, с кем-то связываясь.
Когда он опять к ней повернулся, то ответы были похожи на какие-то отмазки, говорившие о том, что никто не рвётся на сбор. Все крайне заняты неотложными государственными делами и находятся кто где.
— На нас идут орки, — раздражённо ответила на это Аттика. — Что может быть важнее? Нас вырежут как свиней.
— Орки, конечно, огромные, — ответил на это охранник, пытаясь быть максимально вежливым, — но у нас стена высотой почти пятьсот метров. И военная техника…
— У них ма-ги-я!… — разозлилась Атти и оборвала фразу, когда перед нею выросла стена из владыки оборотней, смотревшего на неё строго и величественно.
Тихран.
Она всё ещё не могла привыкнуть к его существованию.
Что он вообще есть.
Было ощущение, словно две её реальности вдруг соединились в одну, вызвав дисбаланс.
— Не спорь с охраной, Аттика, — резонно заметил он. — Городские власти, до которых ты не можешь достучаться, здесь не единственные, кто что-то может решать и знать.
«Действительно», — подумала она и обернулась на Дэя.
— Идём, — тихо сказал он.
«И она пошла, — думал Тихран, наблюдая как она пошла за братом. — Опять».
Она верила Дэю больше, чем ему. Доверяла.
Тихрану вообще казалось, что она доверяла и готова была пойти почти за каждым, только не за ним.
Почему?
Владыка оборотней, взваливший на себя ненавистную ношу власти только ради Неё, глубоко задумался над загадкой под именем Аттика Неизвестная.
Прокручивая в памяти каждый жест, каждое сказанное слово, реакцию, взгляд, мимику, поступки и их мотивы и намерения.
И чем больше он думал, тем сильнее грудь сжимали тиски.
Насколько на самом деле она… одинока. Несчастна. Разочарована. Убита. Жизнью. И болью. Бесконечной.
А особенно своим одиночеством. В ней.
— Рассказывай, — сказал Дэй, усаживая её на диван их гостиной и занимая кресло напротив.
Дэю вообще доверяли все и всегда.
Он мог расположить к себе кого угодно и обладал прирождённым даром политика. И лидера. Очередной бич судьбы для оборотня со слабым зверем.
Тихран сел на диван рядом с ней.
Она не воспротивилась.
Он даже не был уверен, что она это заметила, заламывая руки и словно собираясь с духом, собираясь сказать что-то очень важное для нее. Тяжёлое. Невыносимое.
Словно признать это.
— Они мертвы, — тихо сказала она, будто выплюнула.
Настолько тихо и неразборчиво, что не обладай братья слухом оборотней, вряд ли поняли бы.
Абоны переглянулись.
По реакции девушки, конечно, можно было догадаться, кто именно мёртв, но, чтобы не строить анализ ситуации, которая, судя по всему, крайне серьёзна, на догадках, им нужна была конкретика, точность и желательно детали.
Это и выложил ей Дэй.
Она понимала.
Была согласна с его доводами.
И снова опустила взор, собираясь с силами.
Начав говорить, словно старалась быстрее всё выговорить. Часто невпопад, перепрыгивая с одного на другое, сбиваясь, то неразборчиво, тихо, то наоборот кричала, повышала голос, пока в конце опять не сорвалась на истерику.
Тих без слов просто опять притянул её к себе и крепко обнял.
Она снова не обняла его в ответ.
Но и не оттолкнула.
Что радовало его сердце надеждой.
Или хотя бы просто моментом.
Он вдруг понял, что готов быть рядом с ней на любых условиях.
Просто быть.
Понял, почувствовал, ощутил, прожил то, что у него просто нет сил опять с ней расстаться.
Он не хотел.
Не хо-тел!
Выслушав Аттику, Дэй серьёзно кивнул и достал телефон.
«Вот в чьих руках на самом деле была сосредоточена вся власть», — с улыбкой подумал старший брат.
Дэй был его правой рукой, но больше тем самым серым кардиналом, который правит на самом деле.
По обоюдному согласию.
Тихран был силой — до сих пор неотъемлемая составляющая для правителя в мире оборотней. Дэй — всё остальное.
Брат словно смахнул что-то с телефона и посреди гостиной возникла большая полупрозрачная проекция изображения.
Он нажимал виртуальные кнопки на аппарате, а смотрел на огромный экран.
— Это мы, — подошёл он к нему и указал пальцем на маленькую точку
