Во многих отношениях это было прекрасное место. Пространство было огромно, и мы могли привезти кучу грузовиков с оборудованием прямо к амфитеатру. Там могли находиться минимум 400 000 человек, а может, даже миллион. Это в двадцать раз больше, чем вмещает стадион Shoreline Amphitheater в Маунтин-Вью. (Я построил Shoreline через несколько лет вместе с промоутером Биллом Грэмом и богатой наследницей Энн Гетти. Я вложил 3 миллиона из 7.)
Мы не хотели проводить фестиваль на уже имеющейся сцене, нас привлекала более свободная атмосфера палаточного городка. К тому же в парке было озеро и много места. Нам пришлось вычистить его; куча грузовиков ездила туда-сюда, вывозя грязь и все ровняя. Потом нам пришлось высадить дерн, чтобы устроить лужайку площадью в десятки гектаров.
Естественно, нам пришлось планировать, что на фестиваль приедет огромное количество народу. Мы даже организовали временный съезд с шоссе и привлекли для этого чиновников дорожной полиции. Они согласовали наше решение. На нашей стороне были и шерифы из округа Сан-Бернардино. Мы получили такую поддержку, потому что все видели: люди работали вместе, сотрудничали, добивались результата и устраивали образовательные и технологические мероприятия в каждом павильоне. Так что для них стало очевидно, что мы не какие-то патлатые буйные музыкальные фанаты, а как будто неплохие ребята. Шерифам все это настолько понравилось, что они даже выдали мне почетный шерифский значок.
Мы начали заказывать акустические системы, декорации и сценическое оборудование. Мы собрали невероятную звуковую систему: динамики стояли не только на главной сцене, но и среди толпы. И звук поступал на задние динамики с задержкой – ровно настолько, чтобы соответствовать звуку главных колонок. То есть все могли слышать музыку одинаково и в одно и то же время.
Мы также выделили людей на организацию массы дополнительных развлечений. Мы устроили выставку высоких технологий: компании вроде Apple в кондиционируемых палатках демонстрировали компьютеры и прочую продукцию. Мы даже запланировали ярмарку. В итоге я потратил на все это 10 миллионов долларов. Это была самая крупная статья расходов.
Также нам пришлось заплатить высокие гонорары музыкантам, чтобы добиться от них эксклюзивных выступлений в южной Калифорнии: группы, с которыми мы договорились – к примеру, Oingo Boingo и Fleetwood Mac – не имели права играть где-то еще на юге Калифорнии тем летом.
Я хочу донести вот какую мысль: если сравнить фестиваль «МЫ» с созданием Apple, то обнаружится колоссальное различие. В Apple я разрабатывал компьютеры один. Я мог сам принять любое решение, и тогда практически не было поправок и компромиссов. Я имел полную автономию и полный контроль, и именно поэтому все получалось.
Но на фестивале «МЫ» мне пришлось иметь дело с самыми разными людьми и с юристами. И должен заметить, что, по моему опыту, музыкальный бизнес – худшая из всех отраслей. Мне пришлось иметь дело со строительством, считать издержки и давать деньги всем, кто хотел урвать несколько долларов. Эти фестивали были крупным бизнесом – полная противоположность Apple на этапе создания. Тут было куда больше денег, куда больше людей, и с самого начала это было серьезное испытание.
И я единственный финансировал все это. В данном смысле это было мое шоу. Но я понимал, что у меня нет опыта работы с группами. И у моих сотрудников его тоже не было. Они знали, как организовать компанию, но не знали, как заключать контракты с музыкантами. Я поговорил с промоутером Биллом Грэмом и нанял его. Если вы слышали легенды о Билле Грэме, то знаете, что обычно он хочет рулить всем от начала до конца. Но тогда он ездил по Европе с Rolling Stones, а мы уже начали прорабатывать проект, придумывать, как будет выглядеть сцена, какие знаки будут установлены, какие компании станут подрядчиками, какими будут звук и картинка. Впервые на концерте в США планировалось использовать большой экран Diamond Vision.
Но у Билла были свои вполне конкретные идеи. Для начала он зарубил мою идею с кантри, сказав, что такую музыку просто нельзя ставить. Он объяснил: «Если ты хочешь собрать столько людей, это должен быть концерт современного рока». Если очень нужно, можно добавить немного кантри.
Еще он сказал, что нужно звать те группы, которые слушают старшеклассники. И тогда я отправился в несколько школ и поговорил с учениками. Но когда они составили списки групп, которые им хочется послушать, они лишь перечисляли то, что играет по радио или на MTV. Кажется, всем им хотелось одного и того же: Брюса Спрингстина и Men at Work. Не похоже было, что у них есть какое-то тайное знание, которым мы не обладаем. Я был разочарован.
Но все-таки мы устроили фестиваль «МЫ». В 1982 году, на выходные после Дня труда. Кэнди была уже на девятом месяце, и мы арендовали дом с видом на эту колоссальную площадку. Было даже страшно однажды утром выглянуть в окно и увидеть огромнейшую толпу. Но я знал, что мы справимся.
Так и вышло. Конечно, я потерял деньги, но это было не главное. Главным было то, что люди отлично провели время и что лотки с едой, туалеты и все остальное работали без заминки. Тем летом стояла сорокаградусная жара, и мы выставили длинный ряд разбрызгивателей, к которым можно было подбежать в любое время и охладиться.
Я все еще получаю письма и электронные сообщения от людей, которые говорят, что это был лучший концерт в их жизни. Я хотел, чтобы все улыбались, и, по-моему, так и было. Мы во многих отношениях были первыми. Это был первый не благотворительный концерт такого масштаба. Мы первыми соединили музыку и высокие технологии. Мы первыми задействовали огромный экран Diamond Vision, чтобы концерт могли увидеть те, кто был совсем далеко от сцены, а также те, кто смотрел его по MTV. А еще мы устроили телемост через спутник с музыкантами из Советского Союза. Астронавт Базз Олдрин тоже участвовал в телемосте, и он разговаривал с советским космонавтом!
Все это происходило во времена холодной войны. Тогда советских людей, особенно русских, боялись больше, чем сейчас «Аль-Каеду». В то время все опасались, что коммунистический режим испепелит нас своим оружием. Однако некоторые из организаторов UNUSON поддерживали мирные контакты с людьми из СССР, в том числе с инженерами, предложившими первый в мире спутниковый телемост между двумя странами.
Мне нравится быть первым, так что я сразу одобрил эту идею. И вот как мы это спланировали: мы будем транслировать концерт в прямом эфире со сцены в Россию. Они же будут транслировать нам свое шоу на Diamond Vision. Это стало возможно благодаря тому, что когда США отказались участвовать в Олимпийских играх 1980 года в Москве, NBC оставила там кучу спутникового оборудования. И все оно лежало на складе в Москве.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
