достаю из небольшого чисто походного рюкзачка крайнюю фляжку с виски: где-то через полчаса мы уже будем в селе, потом еще минут через десять мне разговаривать с медиками.
Не повредит.
– Вопросики у тебя, – задумчиво скручиваю крышку не пригодившейся заначки.
Салютую Санечке.
Делаю глоток.
– Тебе, – хмыкаю, – не предлагаю. Тут уже, думаю, может и не таежный зверь гаишник свою территорию пасти…
Глотаю еще раз и все-таки лезу в карман за сигаретами.
– Так собирался или как? – крутит баранку Саня. – Валерьяныч, ты это, давай не юли. Говори как есть. Собирался?!
Я опускаю стекло, выпускаю фиолетовый дым в белесоватый северный воздух.
По асфальту, кстати, «шишига» – идет хорошо.
Чуть ли не под восемьдесят летим.
– Ну, собирался, – вздыхаю. – Отговаривать не стал, там у парня очень серьёзная мотивация была. Он ведь даже, так случилось, и срочную не служил. В институте учился. Только сборы на военной кафедре. А парень и с головой, и резкий. Сам себя в профессии сделал, семью обеспечил, бизнес какой-никакой поднял. А теперь – сын растет, уже взрослый почти. Скоро спросит: папа, а что ты такого хорошего и большого сделал в этой жизни? Хорошо чужие деньги считал?! Турпутевки людям организовывал?! Ну, – да. Семью обеспечил. Детей – одного, вон, совсем вырастил. Другую поднимает. Третьего, вон, дождался. Можно быть уверенным, что и вырастит нормальными людьми, и образование хорошее даст…
– И что, – удивляется Санечка. – Этого мало, что ли?!
– Да в том-то и дело, – злюсь. – Что просто звиздец как много. Только он этого не понимает еще, потому что дурак молодой. И сыну поэтому же, кстати, не сможет ни хера объяснить…
Какое-то время молчим.
Санечка выбрасывает докуренную сигарету в окно, подкручивает рычаг стеклоподъемника.
– Да это-то понятно, – морщится. – А в чем уважительная причина-то?!
– Да в том и причина, – злюсь уже по-настоящему. – Что дурак молодой. Чего тут еще-то непонятного?! Уважительная причина, вполне. Сам таким был. Да и вообще, знаешь, многие через это проходят…
Саня смеется.
– Это, – говорит, – да…
Потом тормозит и начинает с усилием подкручивать баранку, выруливая на небольшой асфальтированный «карман».
– Постоим, – поясняет. – Мальчики налево, девочки направо. А то ведь еще недавно по буеракам тряслись, а через пятнадцать минут село. Там, пока туда-сюда, и не отольешь ведь А, может, кому и приспичило, блин, уже?!
…На этот раз народ из кунга уже не «выпадал».
Вполне так чинно вылезли.
Можно даже сказать – степенно.
Олег с Геной не спеша закурили, Глеб ломанулся в лес исполнять угаданное Санечкой «мальчики налево».
Алёна так вообще просто ходила, что-то мурлыкая себе под нос, и чуть ли не пританцовывала, явно радуясь подзабытому за неделю пребывания в тайге асфальту и даже самому внешнему виду проезжающих мимо редких автомобилей.
Я немного подумал и отправился вслед за Глебушкой Лариным: сейчас сначала врачи, потом еще и сам Славян.
Лучше, как говаривал мой прапор, образцовый такой, кстати, хохол, в срочную, – перебздеть, чем недобздеть.
И жизнь мне позднее предоставляла массу возможностей убедиться, насколько он был прав.
Да…
…Сделал свои дела, закурил там же, на месте.
А через пару минут и Глебушка откуда-то из лесу постепенно подгреб.
– Знаешь, – говорит, – поговори с Саней, пусть он наши с тобой вещи в один номер занесет, а ребят во второй пока засунет. Хозяйка гостишки, я думаю, проявит уважение и понимание, не первый год, в конце концов, в этом ее шалмане останавливаемся. А я, пожалуй, с тобой до врачей дойду…
Я застегиваю болты на «левайсе», затягиваюсь зажатой в уголке рта сигаретой, выпускаю сквозь сжатые зубы густой горьковатый дым.
Изгибаю бровь домиком.
– Думаешь, – интересуюсь, – я сам не справлюсь с местными убийцами в белых халатах? Или еще что?!
Глеб снимает свои пижонские, «финансистские» в тонюсенькой оправе литого белого золота очёчки.
Дышит на стекла, начинает полировать тряпочкой.
– Да справишься, – жмет плечами, – разумеется. Если кого надо застроить и построить – ты тут у нас признанный ас, не хуже Валерия Чкалова. Проблема-то не в этом. В славкиной транспортировке в Москву. Боюсь, там решения, возможно, быстро принимать придется. А один ум, сам знаешь, – хорошо, конечно…
– А два идиота лучше, – хмыкаю.
Потом немного думаю.
Киваю утвердительно.
– Согласен, – вздыхаю. – Может так статься, что в одиночку и действительно – не решишь…
Глава 69
…Славкин лечащий врач, он же заведующий отделением хирургии и вообще чуть ли не главный в этой больнице, был усат, устал и немолод.
Я таких, признаться, всегда немного опасаюсь: очень уж своевольные дядьки.
Даже и не знаю, с чего начать.
Хорошо хоть Глеб шагнул вперед и поставил на докторский стол пузырь такого роскошного шотландского молта, что я чуть слюной не подавился: вот ведь и не знал, что у него такая красота где-то с собой припрятана.
Красавец, так-то, конечно.
Ну, – да ладно.
Теперь-то что…
– Извините, доктор, – говорит, – ежели что не так. Мы только что из лесу, огрубели немного. Можно сказать, из тайги…
Доктор крякает.
Удивительно точным каким-то движением, не глядя, берет со стола очки и так же, не глядя, водружает их на толстый мясистый нос.
Усы под таким носищем выглядели элегантной тоненькой щеточкой.
Холодные, немного усталые, светло-серые почти до прозрачности глаза.
Ослепительно, вызывающе белый и аккуратнейшим образом поглаженный халат, идеальные стрелки брюк.
Дорогая, – хоть и не очень, судя по модели, молодая, – но прекрасно ухоженная обувь.
Сильные, крестьянские кисти рук.
Уважать этого дядьку, в общем-то, никому и не требовалось, уважал он себя сам. Ему этого было вполне достаточно. Остальным только и оставалось, что к этому либо присоединяться, либо не присоединяться.
Что касается лично меня, то я, к примеру, – присоединился.
И, признаться, – немедленно.
Да…
…Пока я его наблюдаю, доктор заканчивает осмотр пациента.
Еще раз крякает.
– Даже боюсь спросить, – всхохатывает приятным баском, – где эта тайга в проклятой Шотландии располагалась. Ну-с, молодые люди, слушаю вас?
И я снова как-то немного теряюсь.
Нет.
Я все понимаю.
Но снова ощущать себя именно что «молодым человеком» несколько… э-э-э… мнэ-э-э… непривычно.
Самое «молодежное», что мне в последний раз доводилось в свой адрес слышать, – это «слышь, ты, мужик!».
Да и то, откровенно говоря, в несколько нестандартной, можно сказать, почти критической ситуации.
Потому как дальше-то как раз было стандартное «дяденька, прости».
Кстати, – простил тогда.
Не убивать же…
…Глеб зато – ну, абсолютно в своей стихии.
Хорошо, кстати, что он в гостиницу не поехал. Я бы один с этим монстром в белом халате совершенно точно бы не потянул.
Ага…
– Да
