Интерком верещал достаточно громко, чтобы проснулся не только Лемак, но и Каль.
— Что? — В темноте Изабелла не видела движений адмирала, лишь шорох подсказал, что тот непроизвольно приподнялся с кровати. Похоже, сам тон сигнала обещал Лемаку неприятности.
— Красный квадрат.
Лемак вскочил. Каль услышала сдавленное ругательство, спросила:
— Неприятности?
— Вооруженное проникновение на базу, — поколебавшись, ответил Лемак.
Изабелла включила ночник. Лемак был уже одет и торопливо цеплял к воротнику диск интеркома. Шепоток информатора был едва слышен.
— Это за мальчиком, — сказала Каль.
— Чушь. Кертис не рискнет.
— Это Кей Альтос.
Лемак молча вынимал из личного сейфа оружие. Пристегнул к поясу бластер, потом достал незнакомую Каль модель лучемета — со странным широким стволом.
Помолодевшему адмиралу явно хотелось пострелять.
— Я иду в тюремный блок, — надевая юбку, сказала Каль. — И мои люди тоже.
— Только люди, Изабелла. Среди нападающих меклонец — все чужие на базе изолированы. Можешь воспользоваться гипертуннелем.
— Мне нужен Т/сан!
— Извини.
— Лемак!
— Это смешно, Каль! — Лемак выбежал из спальни.
— Ксенофоб… — прошипела Изабелла, собирая волосы на затылке и перехватывая их магнитной заколкой. — Старик…
Первое серьезное сопротивление, как и следовало ожидать, они встретили на границе технических и жилых палуб базы. Сунувшийся за поворот Кас/с/ис выкатился обратно огненным комом. С прозрачного пузыря защитного поля, прикрывавшего голову, падали капли расплавленного металла. Левая средняя лапа была прижата к брюху.
— Много, — сообщил меклонец.
Близнецы, не сговариваясь, подскочили к углу коридора. Тот, кто использовал интеллектуальник, попробовал сунуть ствол за угол. Оружие пискнуло, отдергиваясь, и Кей испытал удивительное чувство — сострадание к бездушной железке. Простреливаемая часть коридора походила на дюзы стартующего крейсера — разноцветные всполохи излучений и давящий жар, неощутимый сквозь броню, но физически реальный. Едва слышно лопались стеклянные колпаки плафонов.
— Стена за твоей спиной, Кей, — сказал меклонец. — Работай, я восстанавливаюсь.
На всякий случай Кей глянул на Андрея — киборг, как и меклонец, хранил в своей полуэлектронной памяти точную схему базы. Андрей кивнул, не отрывая взгляда от Кас/с/иса. Поврежденная конечность меклонца втянулась куда-то в живот, под чешую. Казалось, что киборг завидует чужому.
«Эскалибур» выстрелил. В фиолетовой вспышке часть стены оплыла, превратившись в багровую лужу. Ничего особенного, с тахионным излучателем Кею приходилось работать и раньше. В темноте выжженного проема открылся узкий, заполненный кабелями и трубами коридор.
— Опасных коммуникаций нет, — любезно сообщил меклонец.
Кей шагнул через дымящуюся, застывающую лужу. Порвал рукой кабель, попытался согнуть тонкий кольчатый трубопровод, оказавшийся неожиданно упругим, и движением подбородка переключил броню на боевой режим.
«Серафим» засветился. Крошечные белые огоньки заплясали по пластинам брони, окутывая Кея резким, неприятным для глаз светом. Упрямый трубопровод растекся в его руках, из обрывков ударила струя сжатого газа.
— Ощущаю приближение, — скучно сказал Андрей. — Трое в броне.
Кей пошел напролом. Лопались и оплавлялись трубы, шипела вытекающая жидкость, фонтанирующая в газовых потоках. Электрические разряды вносили посильную лепту в иллюминацию.
Меклонец, вытянувшийся так, что стал походить на пятиногую стальную гусеницу, семенил следом. За ним двигались остальные. Струйка воды дотекла до лужи расплава и взорвалась облаком пара, заставив идущего последним киборга смешно подпрыгнуть.
— Как лапа? — полюбопытствовал Кей минут через пять. Технический коридор, по которому они шли, слегка петлял, но пока еще вел их в правильном направлении.
— Уже лучше. Эту трубу не трогай.
Кей поднырнул под укутанный волокнистой изоляцией трубопровод, спросил:
— Почему?
— Жидкий азот. Боюсь простыть.
Коридор кончился круглой шахтой. На стене тускло светились пластиковые скобы — к сожалению, строители не предусматривали ремонтников в силовой броне.
— Вверх, — решил меклонец. — Там должно быть чище и свежее.
Кей отключил боевой режим брони и осторожно взялся за скобу. Та выдержала.
— У вас раньше было совсем туго с юмором, — сказал он меклонцу. Осторожно подтянулся, отгибая спиной идущую сверху вниз трубу.
— Просто наше ощущение смешного не совпадает с человеческим. Но поскольку ваш юмор явился одним из факторов военных побед, мы стараемся перенять его.
— Еще два-три поколения — и получится.
— Мы тоже так считаем.
Одна из скоб не выдержала, и Кей едва не полетел на голову меклонца. После этого он замолчал — послушно сворачивая в указанных Кас/с/исом местах, выламывая и прожигая одни преграды и аккуратно обходя другие.
Они двигались четырнадцать минут, после чего Андрей, замыкавший отряд, сообщил, что погоня приближается.
10
Артур проснулся. Болезненное наркотическое забытье нельзя было назвать нормальным сном, но иного он был лишен. Его бил озноб, уже ставший привычным, раскалывалась голова.
Врач сидел у постели — немолодой мужчина в салатного цвета халате, с очень серьезным, понимающим лицом. Он чем-то неуловимо напоминал Хари Нерисьяна, лечившего Артура в детстве, и это было обидно.
— Он в сознании, — сказал врач, глядя на мальчика. — Мы провели полную замену крови и облучили костный мозг. Думаю, его иммунитет исчез, но лучше не спешить с вопросами.
— Благодарю. Вы свободны.
Артур увидел Каль. Она была в легкой броне, уместной в белизне палаты, как пригоршня навоза на клавиатуре компьютера.
— Я вас убью, — сказал Артур. Врач, косясь на него, вышел.
— Не думаю, что это получится, мальчик.
— Вы меня достали.
Каль протянула руку и потрепала его по щеке. У Артура даже не хватило сил отвернуться.
— Знаешь, твой друг пытается тебя освободить, — сообщила она.
— И что?
— Думаю, ты скоро увидишь его. Ненадолго. — Изабелла посмотрела поверх Артура на кого-то, стоявшего у изголовья кровати: — У нас еще десять — пятнадцать минут. Я попробую вытащить Т/сана — он будет нужен.
Кей Дач не любил убивать. Факт смерти того или иного человека порой доставлял ему удовольствие, но вот сам процесс — никогда.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
