Безо всяких «но» и этих магических штучек.
Нормальная жизнь. Это называется нормальная жизнь, Лена. И у тебя она когда-то была. А вот у Валентайна — не факт. Тем ценнее то, что он сейчас делает. То, что он сейчас делает для нас, как для пары. Да и вообще. В целом.
— Прогуляемся, — я приняла его руку, и мы, не сговариваясь, направились в сторону Алой площади.
Летнее тепло окутало город. Несмотря на камень, в который были закованы ближайшие улочки, с соседних доносились запахи цветения, под ногами белели крохотные осевшие лепестки. Иногда белели, иногда сиреневели, иногда алели. Самое время, чтобы гулять и наслаждаться раскрывающейся природой и раскрывающимися отношениями. Просто вот тут уже я… не привыкла. То, что было у меня с Земсковым — пародия, он меня особо и не звал никуда. Так получилось, что я ему и понравилась, и надоела очень быстро. Про Люциана вообще молчу. Ну а нормальные отношения — они, наверное, именно такие, да. Когда мужчина неожиданно приходит за тобой в кафе, и вы потом идете вместе по улицам, мимо проходят люди, и те, кто его узнает, просто таращат глаза, а те, кто никого и ничего не видит, спеша по своим делам и к семье — просто пробегают мимо. Мягким уютным теплом расцвечивают сумерки фонари, вокруг которых кружат мотыльки, вспыхивают окна, гаснут витрины.
— Странно, — призналась я.
— Что именно?
— Странно… вот это вот все. Я никогда не думала, что буду просто так идти с тобой по улице, не думая ни о чем. Ни о темной магии, ни о твоем отце, ни даже об экзаменах… просто идти. Если ты понимаешь, о чем я.
— Еще как понимаю, Лена, — Валентайн усмехнулся. Несмотря на жару, он был в черном костюме, только на жилете поблескивали серебром пуговицы и кайма. — Я тоже себе такого не представлял. Не представлял, что такое возможно.
Я улыбнулась.
— Почему?
— Не думаю, что стоит это объяснять. Достаточно посмотреть на кого-то… — Валентайн перевел взгляд на первого попавшегося прохожего. Тот почувствовал это, поднял глаза и изменился в лице.
— Ладно, как девушка, из-за которой отменили выездной урок истории к алтарю Горрахона, я тебя прекрасно понимаю.
Валентайн хмыкнул:
— Поверь, вы ничего особо не потеряли.
— Верю. Но я очень хорошо тебя понимаю, просто… разве тебе никогда раньше и ни с кем не хотелось вот так пройтись?
Валентайн пожал плечами.
— Нет? Даже с Эстре?
— Снова ревнуешь, Лена? — Уголки его губ дрогнули.
— Нет! — возмутилась я. — Просто вы же были друзьями. В моем мире с друзьями принято проводить время и гулять.
— Даже если бы твой друг был сыном угрозы мирового масштаба?
— Лично мне было бы все равно, — теперь уже плечами пожала я. — Но я тебя поняла. Тему закрываем.
— Я не хочу ее закрывать. — Он неожиданно остановился, заключил мои ладони в свои. — Я хочу, чтобы ты поняла, что у меня никогда, ни к кому не было таких чувств, как к тебе.
Пока я приходила в себя от его предыдущих слов, он добавил:
— Я хочу насладиться каждым мгновением, каждым днем, каждой возможностью, пока мы вместе.
Э…
Что?!
Меня будто треснули чем-то тяжелым. Чем-то очень тяжелым, или окатили ледяной водой. Даже не знаю, с чем сравнить ощущения.
— Пока? — уточнила я, снова вытягивая руки из его ладоней.
Не то чтобы я из тех, кто считает, что если у вас все было, то это на веки вечные и до скончания дней, но как-то хотелось верить в лучшее, да. Или, по крайней мере, в то, что мне об этом не скажут. Вот так вот. В лицо.
— Пока, — подтвердил он.
«Пока», — захотелось сказать мне, вместо этого я сложила руки на груди:
— Знаешь, мне что-то расхотелось гулять. Можешь вернуть меня в Академию?
— Нет. Не могу, — он покачал головой. — Знаешь, почему Соня будет жить дома в ближайшее время?
— При чем здесь Соня?
— При том, что на вас напали. И пока не будет выяснено, кто это спровоцировал, ночевать ты будешь только дома.
Ну вот, это уже больше похоже на Валентайна. Сам подумал, сам решил. Еще и Соню за уши притянул для манипуляции.
— Соне с таким папашей лучше жить в Академии. Безопаснее будет, — ядовито отозвалась я.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Может быть. Но про меня же ты так не думаешь?
Вот что он хотел услышать сейчас, а?
— Я не знаю, что думать, Валентайн! — в сердцах выдала я. Развернулась и направилась туда, куда мы только что шли — в сторону Алой площади. Разумеется, он очень быстро меня догнал.
— В чем дело, Лена?
— В чем дело? — уточнила я. — То есть это не ты только что сказал слово «пока»?!
— Я.
Многозначительно. Ненавижу, когда он так делает! Вот просто ненавижу! Молчит, выдает короткие местоимения или фразы, которые «понимай, как хочешь» или «думай, как знаешь». Действительно, думай как знаешь. Ты же взрослая девушка, Лена. Не это ли имел в виду Макс?
Ладно, пусть считает меня кем хочет. Но я ему сейчас все выскажу!
— Я как-то на такое не рассчитывала, — сообщила я. — Не то чтобы я ждала предложения руки и сердца, но…
— Лена! Я в любой момент могу войти в полную мощь темной силы. Ты представляешь, что это такое? Что я могу сделать с тобой, когда мои чувства к тебе поглотит моя истинная природа? Я не хочу для тебя судьбы своей матери, поэтому при малейшем намеке на мое полное превращение мы разойдемся. Именно об этом я говорил. Именно об этом я говорю сейчас. О том, что я хочу наслаждаться каждой нашей близостью. Каждым прикосновением.
Он снова остановил меня, скользнул пальцами по щеке.
— Мне придется уйти из Даррании, когда я окончательно стану темным. Это ты понимаешь?
Я вздохнула.
— Понимаю. Но ты меня точно не понимаешь, Валентайн. Во-первых, я не считаю, что тьма способна поглотить кого бы то ни было без его полного на то согласия. Во-вторых, даже если чисто теоретически такое случится… ты правда считаешь, что я от тебя откажусь?
Он покачал головой.
— Ты не сможешь рядом со мной находиться.
— Спорим? — Я протянула ему руку. — Нет, я ставлю на то, что твоя угроза полностью окунуться во тьму пройдет стороной, но если все-таки нет, то спорим? Спорим, что я останусь с тобой?
Валентайн улыбнулся и снова мягко перехватил мои руки. Вместо того, чтобы пожать мне ладонь.
— Я верю в то, что ты достаточно безумна для этого.
— Безумна?
— И столь же отважна. Но моя сила стремительно возрастает, я даже чувствую ее сейчас иначе, чем несколько месяцев назад. Единственное, о чем я жалею — так это о том, что потерял все эти месяцы вдали от тебя. Ты мало что знаешь об истинной тьме, Лена. То, что я рассказываю — это верхи. Не перебивай, пожалуйста. — Он сжал мои ладони, и я закусила губу. — Ты лучшее, что было и есть в моей жизни. Ты мой свет. Мне бы очень хотелось верить, что этого света хватит, чтобы отогнать тьму, но я не настолько наивен. Я не хочу тебе лгать. Не хочу, чтобы это стало для тебя неожиданностью или чтобы ты так или иначе пострадала. Я говорил об этом с самого начала, но, кажется, ты не понимаешь. Или слишком веришь в меня. Я хочу быть с тобой каждый вздох, пока мое сердце способно на чувства к тебе. Если бы это была вечность, я был бы счастлив. Увы, пока я не представляю, сколько времени нам осталось, но я буду делать все, чтобы его было как можно больше. Я клянусь тебе в этом, и я бы не заговорил об этом сейчас, если бы не сказал случайно «пока». Потому что даже в этом серьезном разговоре мы теряем мгновения, которыми могли бы наслаждаться.
Он замолчал, и молчал достаточно долго. Настолько, что мне хватило ясности: теперь можно говорить мне. Можно и даже нужно.
— Да, я верю в тебя, — честно призналась я. — Верю в тебя, верю в нас. Но даже если отбросить все это, я счастлива, потому что ты говоришь со мной откровенно. Нет никаких потерь мгновений, мы вместе прямо сейчас. Какая разница, о чем мы говорим? Или ты считаешь, что в отношениях всегда только свет и радость?
— Нет. Я так не считаю, но я хотел бы дать тебе максимум света, что есть во мне. — Его голос неожиданно дрогнул. Кажется, неожиданно даже для него самого, потому что лицо Валентайна на глазах стало превращаться в камень, в эту непроницаемую маску, которой он всегда закрывался ото всех. В том числе от меня.
